Зло именем твоим - Александр Афанасьев

Местность была пустынной, ровной, как стол, — и крупнокалиберные пулеметы на внедорожниках позволяли «держать» местность примерно на полтора километра в любую сторону. Но им пока не попадалось ничего, что заслуживало хорошей порции пуль из «ДШК». По крайней мере, в последний час не попадалось…

Пассажир идущей второй машины, иранского «Нисcана Патруль» с полностью срезанным верхом, такой же, как и все, с замотанным клетчатым платком лицом, вооруженный автоматом «АКМС», поднял затянутую в перчатки без пальцев руку.

— Стой!

Машины остановились, без команды разъезжаясь, разворачивая стволы в разные стороны.

Пассажир достал из бардачка бинокль, поднялся в полный рост, начал осматриваться по сторонам.

— Черт, где эти ублюдки… — недовольно сказал он, смотря в сторону насыпи.

— Ты же видел, что творится в Тикрите, — откашлявшись, философски заметил водитель, который сейчас улучил момент и выбивал от пыли свой платок.

В Тикрите и в самом деле творилось неладное — когда они проезжали, были видны столбы дыма, подпирающие светлеющее утреннее небо. Новое «демократическое» правительство Ирака для того, чтобы в Тикрите было поменьше террористов и сторонников казненного президента Хусейна, поступило точно так же, как Хусейн поступил в Курдистане, — начало переселять туда инородцев, причем — шиитов. В итоге — сейчас шииты и сунниты в Тикрите увлеченно резали и жгли друг друга, им было наплевать на приближающиеся танки семидесятой механизированной бригады турецкой армии.

Пассажир джипа-рейдера сплюнул в пыль.

— Рацию.

С заднего сиденья передали гарнитуру.

— Бер-четыре, это Курт-три, как принимаешь. Бер-четыре, это Курт-три, выйдите на связь, прием.

— Курт-три, связь установлена, прием.

— Бер-четыре, дорога свободна до точки с координатами — один-два-семь-три-три-пять-браво, обозначаю маяком, как понял, прием.

— Курт-три, тебя понял, ориентир маяк на точке один-два-семь-три-три-пять-браво, прием.

— Бер-четыре, принято верно. Курт-три продолжает движение, прием.

— Бер-четыре, конец связи.

С одного из внедорожников, повинуясь команде, сбросили маяк — устройство размером с термос, с антенной.

— Куда теперь?

— Идем дальше по маршруту.

Майор спецназа ГШ ВС Турции Абдалла Гуль посмотрел на часы:

— У нас полтора часа форы.

— Господин майор, может быть, истратим хотя бы полчаса на то, чтобы пообедать мясом. Где-нибудь в едальне.

Майор недобро глянул на водителя:

— Пообедаешь в Багдаде, Хамза. И я пообедаю вместе с тобой. Вперед!

Колонна продолжила движение — и через пять минут о ней напоминали только следы на песке, улегающаяся пыль и прибор, похожий на термос…

* * *

— Один, два, три… четыре, пять, шесть, семь, восемь…

— Вон еще.

— Вижу… девять, десять… одиннадцать. Одиннадцать танков, господин майор.

Майор Гуль досадливо прищелкнул языком:

— Да вижу…

Один из бойцов спецотряда переключил рацию на прием.

— Внимание всем Скорпионам. Я Курт-три, имею цели…

Под общим позывным Скорпион работали полевые штабы наведения авиации, движущиеся в боевых порядках наступающей турецкой армии. Скорпион — и порядковый номер.

Капитан Гуль протянул руку:

— Дай…

Спецназовец отдал рацию.

— Я Курт три-главный, вызываю Скорпион-три или четыре, кто ближе ко мне. Я работаю в районе железнодорожной ветки между Тикритом и Самарой, прием.

— Я Скорпион-три, работаю в твоем районе, Курт-три. Нужна огневая поддержка, прием.

— Скорпион-три, мне нужна пара самолетов с ракетным вооружением, атака по команде, цель подсветим лазерами. Без команды открывать огонь запрещаю, повторяю — без команды открывать огонь категорически запрещаю, прием.

— Курт-три, понял тебя, огонь только по команде, расчетное время прибытия восемь минут, аэродром Аль-Сахра взят, прием.

— Скорпион-три, рад слышать это. Огонь только по команде, я буду в опасной зоне, прием.

— Курт-три, понял тебя. Конец связи.

Майор Гуль спрыгнул на землю, попрыгал, разминая затекшие ноги. Он и не думал, что восстанавливать империю — это так просто и одновременно так утомительно для ног и для задницы. Перебросил за спину автомат, проверил пистолет в кобуре.

В пяти сотнях метров от них танкисты совершали намаз, расстелив коврики прямо у остановленных танков.

— Абдалла, что ты задумал? — спросил подошедший из хвоста колонны капитан Эрим. Майора ему должны были дать на днях.

— Я хочу поговорить с ними!

— Ты спятил? Пусть самолеты сделают свое дело!

Майор повернулся, посмотрел в глаза своего друга:

— Что ты там видишь, Охран?

— Я вижу там с десяток танков, не считая другой техники. И мусликов, которые сейчас стоят кверху задницами и славят Аллаха, вместо того чтобы воевать! А что, ты видишь там что-то, кроме этого?

— Да, вижу. Я вижу там несколько танков, которые сильно нам пригодятся, когда мы будем восстанавливать Османскую империю. Пригодятся, Охран, очень сильно пригодятся. И я вижу там будущих граждан этой империи, которых обучили американцы. Нужно просто с ними поговорить, вот и все…

— Эти танки могут смешать нас с песком! Могут раскатать нас в лепешку.

— Могут. Но не сделают это.

Капитан Эрим знал, что с Гулем спорить бесполезно.

— А мне что делать?

— Возьми свою пушку и прикрывай меня. Хорошо прикрывай. Принимай командование, пока я там…

Капитан Эрим посмотрел в спину уходящему другу, потом сплюнул.

— Боевой порядок. Готовьте ракеты! Снайперам готовность.

* * *

— Мяхряба.

Иракские танкисты, брошенные остатками того, что в нормальных странах называется властью, навстречу катящемуся на Багдад стальному валу нашествия, конечно же, не могли пропустить намаз, это было бы грешно. Время намаза застало их в дороге, они покинули танки, расстелили молитвенные коврики, определили направление на Мекку по компасу и совершили намаз. А когда они отдали положенное Аллаху — они увидели, что навстречу им идет человек. Вооруженный человек, он идет по пустыне навстречу танкам и не боится ни их, ни их танков. Все боялись их танков, это были такие же танки, как и те, на которых американцы сокрушили Саддама.

Все боялись. А этот человек — не боялся.

— Салам, — настороженно ответил капитан иракской армии Салем, держа руку на рукоятке пистолета, который еще находился в кобуре.