Одиночка - Василий Головачев

Пролом в стене коллектора вел в прямоугольный тоннель, проложенный достаточно давно, судя по состоянию креплений и запахам, возможно, еще в первую чеченскую войну. Он был довольно широким, до полутора метров, и примерно такой же высоты, так что и по нему можно было передвигаться только согнувшись. Стены его были обиты досками, а потолок укреплен бетонными плитами и балками, в щели между которыми изредка высовывались металлические штыри. Стоило задеть один такой штырь, как срабатывало взрывное устройство, заживо замуровывая смельчака, превращая тоннель в глубокую могилу.

Чутье могло подвести, пришлось включить фонарь, и скорость передвижения упала.

В какой-то момент доски под ногами и на стенах, а также потолок стали мокрыми. Тарас понял, что тоннель проходит под дном Сунжи. Затем впереди показался слабый отсвет, и он выключил фонарь. Со времени спуска в канализационный люк прошло уже двадцать две минуты, и по расчетам выходило, что он преодолел под землей около трех километров. Если верить охраннику, выход на поверхность был уже близок.

Откуда-то послышались тихие голоса и музыка.

Тарас перешел на скользящий мягкий шаг, называемый мастерами русбоя «кошачьей лапой». Мастера ниндзюцу называли этот способ ходьбы – хиккими.

Светлый проем тоннеля приблизился. Голоса стали слышны отчетливее: говорили по-чеченски, изредка перебивая разговор взрывами визгливого хохота. Иногда доносились и другие звуки: гудение, позвякивание, отголоски музыки, глухой шум и стоны, а также едва слышные крики, от которых по коже бежали мурашки. Без сомнений, это кричал кто-то из заложников.

Тарас дошел до прямоугольной двери, выглянул из-за косяка.

Подземный ход заканчивался в пещере на высоте метра от ее бугристого каменного пола. Пещера была низкой, не очень большой и освещалась лампой дневного света, висящей на противоположной стене. Источником гудения оказался компактный электрогенератор, каких Тарас еще не видел. Работал он на любом топливе, вплоть до мусора, а изготовлен был, судя по дизайну, где-то на Востоке, в Корее или в Японии.

У дальней стены пещеры лежали длинные зеленые ящики с гранатометами и переносными зенитно-ракетными комплексами. Рядом высились горы ящиков с продовольствием и желтые контейнеры международной гуманитарной помощи с одеждой, медикаментами и консервами.

В пещере, провонявшей запахами солярки, табачного дыма, мочи, экскрементов и пота, располагалось два десятка деревянных нар и стенка с оружием, увешанная невиданным количеством винтовок, автоматов, гранатометов и пулеметов иностранного производства. Хотя среди них присутствовало и отечественное стрелковое оружие – от автоматов Калашникова и Никонова десантных образцов до снайперских винтовок «СВД» и «БСК».

Однако боевиков здесь находилось гораздо меньше, чем можно было судить по количеству оружия, всего с десяток. Очевидно, основная масса отряда Гелаева ушла на задание либо была уничтожена в результате умело проведенных федералами спецопераций. Большинство спало на нарах, трое сидели у включенного – и великолепно работающего! – цветного телевизора и смотрели какой-то порнофильм, смысл которого сводился к хорошо известному движению. Такими фильмами потчевали обычно после двенадцати часов ночи российских владельцев канала ТВ-плюс.

В пещере было душно, и бородачи сидели полуголыми, блестящие от пота, с бутылками и жестянками пива в руках. Тарас знал, что Коран запрещает зрелища эротического плана и распитие спиртных напитков, но эти «адепты» «истинного» исламского учения, похоже, давно перешли грань послушания законам шариата и представляли собой даже не отчаявшихся фанатиков исламского фундаментализма (среди них были и арабы, и русские, и украинцы), но живых мертвецов с прогнившими душами.

Один из бородачей, с бритым черепом и перебитым носом, захохотал, отбросил жестянку с пивом и побрел к нарам. Рухнул на ложе, накрытое смятым ватным одеялом, затих. Двое продолжали смотреть телевизор, перебрасываясь репликами. Они так и не успели среагировать на подувший сквознячок и мелькнувшую у стены пещеры тень.

Тарас не стал рисковать, метая сюрикэны, хотя промахнуться не боялся, но боевики могли закричать, а воевать со всем отрядом в планы Горшина не входило. Поэтому он перебежал открытое пространство на цыпочках, нанес первому два мгновенных удара – в шею с двух сторон ребрами ладоней, а ко второму применил экстремальный вариант ваки-гатамэ[8], от которого бородач задохнулся и потерял сознание, не издав ни звука.

Телевизор (новейший «Шиваки» с метровой диагональю) продолжал выдавать охи, ахи и стоны «актеров», боевики мирно спали, ни один из них не проснулся. Можно было двигаться дальше.

Вход в соседнюю пещеру был занавешен кошмой. Тарас отодвинул краешек и выглянул, сосредоточиваясь на смене диапазонов видения.

В этой пещере, узкой и длинной, со сводчатым потолком, с которого свисали острые каменные шпили, держали заложников. Всего их было шесть человек, молодых и постарше, но одинаково худых и обросших, скорчившихся на камнях со связанными ногами и руками. Одеты все были в невообразимые лохмотья, потерявшие цвет, и половина из них не имела обуви.

Освещалась пещера слабеньким автомобильным фонарем, бросавшим отсветы на потолок. Охранников здесь было двое. Один спал на топчане, укрывшись с головой одеялом, второй сидел на кошме с поджатыми ногами и грезил с открытыми глазами, раскачиваясь из стороны в сторону и глядя на фонарь. В пальцах у него дымилась длинная серая сигарета с наркотиком. Судя по черной гриве волос и короткой черной щетине, он был арабом. Его напарник пошевелился, сбросил одеяло, и стало видно, что он скорее всего славянин.

Араб умер первым, со свернутой шеей, перейдя из мира грез в мир Нави без особых усилий со своей стороны. Второй охранник охнул от удара, и Тарасу пришлось некоторое время удерживать его голову, прижатую к матрасу, пока он не затих.

Ни один из пленников, измученных в неволе голодом и пытками, не проснулся.

Тарас беззвучно скользнул к дальнему концу пещеры, где виднелась треугольная деревянная дверь без ручки, ведущая в последнюю пещеру, где должен был находиться командир отряда со своими телохранителями и женщинами, о которых говорил охранник на территории завода. Открыть дверь с этой стороны было невозможно, разве что пальнув в нее из гранатомета, и Тарас приник к ней ухом, напрягая слух.

Он услышал тихие голоса, скрип, стоны, затем смех. Снова голоса, шаги. Чей-то повелительный голос. Шаги приблизились к двери, лязгнул засов.

Тарас вжался в каменную нишу слева от двери, дверь открылась. В пещеру, согнувшись, протиснулись два бородача и бросили на пол полуголого подростка. Повернувшись к двери, они увидели свою смерть в образе сгустившейся темноты, упавшей обоим на головы.

Мужики оказались здоровыми, крепкими, поэтому бить их пришлось в полную силу, «навылет», в горло и в висок, чтобы они не успели крикнуть.