Снайперы. Огонь на поражение - Максим Бузин

В ответ гитлеровцы, естественно, догадавшись, что и без того весьма призрачный фактор неожиданности окончательно и бесповоротно утрачен, открыли ожесточенную пальбу Они не сразу разобрались, где противник, и поначалу, не жалея боеприпасов, наугад били во все ассоциировавшееся у них с опасностью и казавшееся подозрительным, но эффект от такого огня был нулевым. Советские снайперы же, наоборот, выжали максимум из возникшего в рядах неприятеля замешательства, за короткое время легко, словно в тире, уложив наповал еще пятерых немецких солдат…

…Однако всему в этом подлунном мире, как известно, когда-нибудь наступает конец. Так произошло и сейчас. Потеряв убитыми семерых, гитлеровцы, наконец, засекли бойцов Красной армии, расположившихся на крыше складской постройки, и, как следствие, Позднякову с Овечкиным пришлось отползти немного назад, чтобы укрыться от засвистевших вокруг них вражеских пуль. Данное обстоятельство, конечно, понизило, если можно так выразиться, суммарный коэффициент полезного действия наших стрелков, но все-таки, учитывая занимаемую ими позицию, не намного, и они продолжили, хотя и менее ударными темпами, выводить из строя военнослужащих вермахта.

Азарт и напряжение схватки, к тому же проходившей под аккомпанемент боя, гремевшего на окраине села, настолько захватили обоих, что ни хладнокровный опытный старшина, ни юный Сергей Сергеевич не сразу заметили появившийся на противоположной стороне улицы «Ганомаг».

…Этот бронетранспортер до поры до времени стоял преспокойно под маскировочной сеткой в узеньком промежутке между двух соседних домов. И лишь теперь приготовился вступить в дело, резво выкатившись на открытое пространство, при этом с отчетливым треском подмяв под себя несколько кустов боярышника и разнеся в щепки хлипкий забор, оказавшийся у него на пути…

Сама по себе полугусеничная машина не являлась для красноармейцев чем-то слишком уж страшным, однако в данном конкретном случае присутствовал очень важный нюанс, а именно короткоствольная 7 5-миллиметровая пушка, установленная в боевом отделении «Ганомага». Ствол ее был направлен в сторону здания, с крыши которого вели огонь наши снайперы. И когда оторвавшийся от прицела под влиянием некоего шестого чувства Поздняков сначала зацепил взглядом саму бронемашину, а мгновением позже отчетливо рассмотрел и дуло орудия, то он сразу же понял, что может произойти через считанные секунды, и на одном дыхании выпалил:

– Андрюха, внимание! В моем секторе «Ганомаг» с пушкой! Бей по сидящим в нем фрицам, иначе кранты!

В голосе юноши настолько явственно прозвучали тревожные нотки, что Овечкин без лишних вопросов незамедлительно отреагировал на его призыв. Изменив положение тела, старшина навел винтовку на бронетранспортер и, заметив показавшуюся над бортом голову в каске, приготовился спустить курок. Однако Сергей опередил напарника, выстрелив чуточку раньше.

Выпущенная Поздняковым пуля раздробила гитлеровцу носовую кость и вошла в черепную коробку, а брызнувшая из раны кровь щедро оросила лицо солдата, который умер, даже не успев испугаться! Падающий труп решил подхватить сослуживец убитого. Он опрометчиво вытянул руки из-за щитка орудия, но тут же, взвыв от боли и обхватив пальцами пробитое навылет запястье, отшатнулся назад и упал на колени. Это уже постарался Андрей. Таким образом, два члена экипажа «Ганомага» достаточно быстро были выведены из строя, и теперь советским бойцам оставалось совершить три, максимум четыре метких попадания, чтобы окончательно устранить обозначенную Поздняковым угрозу. Однако они не успели…

Громыхнул пушечный выстрел. Снайперы инстинктивно прильнули к крыше, хотя это бы их, скорее всего, не спасло, угоди снаряд в цель. А так и должно было случиться, ведь с дистанции менее сотни метров промахнуться в приличную по размерам мишень, каковой являлась складская постройка, не просто тяжело, а практически невозможно! Но произошло настоящее чудо – фашисты промазали! Чем не преминули воспользоваться наши ребята, естественно, уже осознавшие, что второй раз гитлеровцы вряд ли пальнут в «молоко», а значит, позицию нужно срочно менять…

– Тикаем, Сережа! – вскочив на ноги, крикнул Овечкин и забросил СВТ-40 за спину. – Уходи первым, я за тобой!

Позднякова, само собой, разумеется, упрашивать было не нужно. Схватив винтовку, сержант двумя широкими прыжками достиг лестницы и стал ловко спускаться по ней. Андрей же, несмотря на усилившийся огонь противника из винтовок и автоматов, немного еще задержался. Поставив левую ногу на самую крайнюю ступеньку, он повернулся в сторону «Ганомага» и погрозил увесистым кулаком немцам, находившимся на его борту, добавив к этому красноречивому жесту несколько чрезвычайно крепких слов. После чего с чувством выполненного долга устремился вслед за своим юным товарищем, который уже поджидал старшину внизу, нервно покусывая пересохшие губы и скептически качая головой. Данным способом Поздняков выражал неодобрение абсолютно бессмысленной и ненужной, на его взгляд, выходке, совершенной напарником только что.

– Вот и я! – воскликнул Овечкин, спрыгнув на землю рядом с Сергеем и расплывшись в добродушной улыбке. – А ты хмурый какой-то…

Грохот мощного взрыва, потрясшего здание склада, вынудил Андрея моментально умолкнуть и вместе с сержантом броситься ниц. В воздухе тотчас запахло гарью, а сверху посыпались исковерканные куски древесины, один из которых, представлявший собой массивный фрагмент бревна, шлепнулся совсем близко от снайперов.

– Ни хрена себе, ваше сиятельство, – пробормотал старшина, локтем толкнув Позднякова по ребрам и показав глазами на этот обломок, – так ненароком и скопытиться можно досрочно, если в башку дура подобная прилетит…

– А ты бы руками махал еще подольше на крыше, и тогда уже точно наступил бы полный и безусловный андец! – сплевывая набившиеся в рот мельчайшие частицы грунта, пробурчал с нескрываемой досадой Сергей. – Тридцать лет, мужик взрослый, а ведешь себя иногда, как двенадцатилетний мальчишка!

– Ворчливым становишься, дядя, – даже не подумав обидеться, усмехнулся Овечкин, – что же будет, когда тебе пятьдесят стукнет?

– Дожить еще надо, – уже мягче произнес Поздняков.

– Ребята, вы целы? – прервал диалог снайперов майор Кочергин, высунувшийся из-за угла соседней постройки.

– Нормально! – обернувшись на голос, откликнулся старшина.

– Хорошо! – майор сдержанно улыбнулся. – Сейчас Гансы на приступ пойдут оберст-лейтенанта своего выручать! Поэтому разделитесь и глядите в оба!

Отдав указания, Кочергин выбил костяшками пальцев дробь на стене и скрылся из виду.

– Похоже, начинается самое интересное, – задумчиво прошептал Андрей, поднимаясь с земли и отряхиваясь. – Говоря шахматным языком, партия переходит в эндшпиль, где инициатива будет на стороне черных, к гадалке не ходи.

– Но мы же, товарищ гроссмейстер, еще не в цугцванге и, значит, можем кое-что предпринять, чтобы их пешки стали непроходными, верно я мыслю? – щегольнув знаниями в терминологии древней игры, прищурился лукаво Сергей.

– Конечно, – согласился Овечкин и клацнул затвором. – А если удастся недостаток материального преимущества компенсировать позиционным превосходством, то у нас вообще будет все очень даже почтенно! Я ответственно заявляю!