Краткая история аргентинцев - Феликс Луна

Однако в любом случае мнимые успехи тоталитарных режимов воодушевляли тех, кто считал, что поражение Англии и США выгодно Аргентине, исторически зависимой от Англии. По их мнению, победа тоталитарных режимов позволила бы Аргентине занять ключевые позиции в Южной Америке. Уже говорилось, что фальсификации выборов (ставшие еще более явными после смерти Ортиса и прихода к власти консерватора Кастильо) привели к деградации демократии в стране.

Защита демократии казалась бессмысленной тем, кто видел, что выборы были обманом. Громкие лицемерные фразы правителей, стремившихся оправдать неприглядные факты (они всегда утверждали, что нарушения на выборах были незначительными), не играли на руку искренним сторонникам демократии в стране. Также не слишком стремились защищать демократию те силы, группы и партии, которые были составной частью демократической системы. Они оказались загнаны в угол победами тоталитаризма, а также деятельностью таких мнимых защитников демократии, каким был, например, Хусто. Обстоятельства сделали Хусто лидером партий, поддерживавших в войне США и Англию, хотя именно он первым начал практику нечестных выборов и выиграл в 1931 г. из-за того, что кандидатам от ГРС запретили участвовать в выборах.

Кроме того, в стране незаметно произошли важные социальные изменения. Как отмечалось выше, кризис 1930 г. привел к тому, что многие сельскохозяйственные рабочие обосновались в окрестностях крупных городов, искали лучших заработков на фабриках и в мастерских, стремились повысить уровень жизни. Эта рабочая сила стала основой для примитивной индустриализации, условия для которой создал кризис, затруднивший импорт некоторых товаров.

С 1939 г. это явление получило дальнейшее развитие, поскольку многие товары стало невозможно привозить из Европы, и тогда плохо или хорошо, но их начали производить в Аргентине. Новые рабочие получили квалификацию, высокие зарплаты и полную занятость, что редко случалось в Аргентине. Придя в города, новые рабочие, прежде знавшими лишь сельскохозяйственный труд, привнесли определенные изменения в общественное сознание, которое стало иным, по сравнению с серединой 1930-х годов.

Кроме того, в стране существовала националистическая идеология, и, хотя ее не разделяла ни одна политическая партия, она была очень популярна в военных кругах и высших классах Аргентины. Этот довольно расплывчатый национализм, в определенной степени отражал необходимость защиты национального производства, стремление уменьшить зависимость от Великобритании и желание чувствовать себя хозяевами в собственной стране. Национализм пользовался популярностью среди интеллигенции; доводы в его пользу подкреплялись интенсивной пропагандой франкистской Испании — матери всех латиноамериканских стран, исторически связанной с Аргентиной. Сторонникам национализма была свойственна идея о некоем испанском начале, противопостоявшем США и Англии.

Националистическая идеология имела большое влияние, главным образом в вооруженных силах, обласканных президентом Кастильо. Армия и флот добились создания собственных промышленных предприятий и занимались уже не только военной деятельностью. Главную роль на этих предприятиях играли Москони и Савио. Аргентинские военные внимательно следили за происходящим в Европе, с презрением смотрели на обман и лицемерие, царившие в аргентинской политике, и вынашивали идею об очищении общества и искоренении политиканства. Они предлагали ценности иерархии, которые должны были помочь Аргентине занять достойное место в мире. По их мнению, демократическая система с ее обманом, насилием и политической коррупцией не могла помочь в достижении этой цели.

Таким образом, у событий середины 1943 г. было много причин. Однако начало революции положило тривиальное событие. В 1942 г. умер лидер Гражданского радикального союза Марсело Т. де Альвеар, и радикалы не могли найти ему достойной замены. А в январе 1943 г. умер Хусто и политические силы, поддерживавшие его, оказались в растерянности. Радикалы хотели создать единый фронт с социалистами и прогрессивными демократами, чтобы показать правительству Рамона Кастильо невозможность обманывать все политические силы разом.

Кастильо всегда оправдывал фальсификации выборов необходимостью недопущения к власти ГРС, ужасно, с его точки зрения, управлявшего страной ранее. Такое оправдание перестало бы иметь смысл в случае создания союза радикалов, прогрессивных демократов (они были очень уважаемы даже после смерти Лисандро де ла Торре) и социалистов. Кроме того, такой альянс мог рассчитывать на поддержку Коммунистической партии, продолжавшей активные действия, несмотря на свое нелегальное положение. Названные партии проводили собрания для выработки общей программы на выборах, которые должны были состояться в сентябре 1943 г.

В феврале 1943 г. президент Кастильо — очень упрямый человек, навязал кандидатуру Робустиано Патрона Косты для участия в президентских выборах, и, хотя это вызвало недовольство внутри партии консерваторов, особенно в провинции Буэнос-Айрес, кандидатура Патрона Косты была одобрена. Он был промышленником из Сальты и выступал против продолжения политики нейтралитета в войне и за союз с антифашистской коалицией, что было странно слышать от человека, выдвинутого Кастильо.

Итак, предвыборная ситуация была более или менее ясна: с одной стороны — демократический фронт, еще не имевший кандидата, но состоявший из традиционно влиятельных партий; с другой стороны — вновь объединившиеся консерваторы и антиперсоналисты, выдвинувшие кандидатуру Патрона Косты.

Такова была ситуация, когда у части радикалов возникла блестящая идея предложить министру вооруженных сил генералу Педро Пабло Рамиресу стать кандидатом от Демократического фронта. Они полагали, что кандидатура военного министра сделает невозможной фальсификацию выборов, и таким образом радикалы победят и сформируют правительство. Радикалы провели переговоры с генералом Рамиресом, которому понравилось это предложение. Об этом узнал президент и попросил публичных объяснений. Генерал Рамирес выпустил довольно двусмысленное коммюнике, и Кастильо настаивал на его опровержении. Тогда военные из Кампо-де-Майо подняли восстание и 4 июня 1943 г. свергли президента.

Внутри армии действовала организация, созданная в марте 1943 г. Она называлась Группой объединенных офицеров. В нее входили националистически настроенные военные, среди которых особым престижем пользовался молодой полковник Хуан Перон, недавно вернувшийся со стажировки из Европы. Именно Группа объединенных офицеров осуществила военный переворот, не имевший четкой программы и лидера. Военное руководство переворотом осуществил генерал Роусон. Он должен был занять пост президента, однако его собственные соратники не допустили этого, потому что не были согласны с кандидатурами министров, предложенных Роусоном.

Так что начало революции 1943 г. было гротескным: ее вызвало незначительное событие, она не имела конкретной программы, а ее военный лидер так и не возглавил страну. В конце концов на первую роль вышел бывший министр вооруженных сил Рамирес, что заставляет думать о его измене президенту. Эту версию подтверждают его противоречивые действия в начале революции. Кроме того, очевидно, что армия, или, вернее, гарнизон Кампо-де-Майо, начал революцию без определенного плана. В то время военные и общество в целом четко понимали, чего они не хотели для страны, но при этом не знали, что надо делать.