Девушка с зелеными глазами - Собиан Б. Хайес

— Это мой день рождения, — сказала я, абсолютно ошеломленная.

Люк напряженно вглядывался в надпись.

— И имя тоже, Кэт. Здесь написано «Кэти Риверз».

Я хмыкнула.

— Но этот ребенок правда не я.

— Ты сама себя не узнаешь, — засмеялся он. — Моя мама говорит, что все маленькие дети выглядят одинаково.

— Мы что-то упускаем, — проворчала я. — Как будто слово вертится на языке, но ты не можешь его вспомнить.

Я посмотрела на свидетельство о рождении и прочла все подробности.

— Ого. Посмотри на это. Я родилась в роддоме в Северном Йоркшире. — Я громко хлопнула в ладоши, но Люка это совершенно не впечатлило.

— И что?

— Мы разыскивали что-нибудь о прошлом Женевьевы как раз в том же месте. Разве это не совпадение?

— Ну, это самое большое графство в стране, но раз ты так считаешь, Кэт… Что же она там делала?

Я покачала головой:

— Понятия не имею. Мама никогда не рассказывала, что жила где-то в другом месте, и я никогда ее не спрашивала.

И вот снова это чувство. Как будто нечто смотрит мне прямо в глаза, а я слишком глупа, чтобы увидеть его. Я пыталась сложить вместе все кусочки головоломки, но они рассыпались, и я готова была кричать от негодования. Словно ниоткуда на меня навалилась ужасная слабость, и мне захотелось уйти.

Сверху спуск по крутой деревянной лестнице выглядел намного страшнее, и у меня даже закружилась голова, но я заковыляла вниз и спустилась так быстро, что не рассчитала и споткнулась на нижней ступеньке, вывихнув лодыжку. Люк обнаружил меня распластанной на ковре. Я держалась за ногу, почти испытывая радость от боли.

— Надо немедленно приложить лед, Кэт. Это уменьшит опухоль.

— Я не могу встать… можешь мне помочь?

Люк поставил меня на ноги, обхватил одной рукой за талию и положил мою руку поверх своего плеча, чтобы принять часть моего веса, когда я поскакала к его входной двери. Несколько шагов от его дома к моему показались мне непреодолимой преградой. Лодыжка уже раздулась, и я чувствовала, что ботинок становится все туже.

— Если бы мне захотелось пощекотать тебя сейчас, ты была бы абсолютно беспомощна, — пошутил он.

— Даже не мечтай, — неестественно засмеялась я, чувствуя недомогание от усиливающейся пульсации в ноге.

Громкий кашель заставил меня посмотреть вверх, и я еле устояла на ногах. Если бы Люк не продолжал крепко держать меня, я бы упала в мамин розовый куст. То, почему я так виновато выглядела и не могла перестать краснеть, было проклятием всех рыжеволосых людей — когда мои щеки приобретали свекольный оттенок, то оставались такими надолго.

— Привет, Мерлин, — только и смогла прошептать я. — Я повредила лодыжку, и Люк помогает мне дойти до дома.

— Позволь мне, — сверкнул он глазами, и Люк, лукаво подмигнув мне, разрешил ему перехватить мою руку и благоразумно скрылся в доме. Мерлин был таким высоким, что не мог нормально поддерживать меня. Моя рука практически выдергивалась из сустава, и мне пришлось отпустить его и вприпрыжку направиться к двери, предварительно достав из кармана джинсов ключи. Я проскакала гостиную, опираясь на стену, и повалилась на диван. Я успела заметить свое отражение в зеркале над камином, но только поморщилась: я была даже неряшливее, чем Люк. Из-за того, что я терла щеки, грязь размазалась по всему лицу, а в волосах у меня застряла гигантская паутина. Прошлый вечер Мерлин провел с ухоженной, очаровательной Женевьевой в сногсшибательном черном мини-платье, чулках и на высоких каблуках, для того, чтобы этим утром встретиться со своей девушкой-трубочисткой. И в довершение всего просигналил мой мобильный, и теперь я уже не могла соврать по поводу того, что не получила его эсэмэс.

— Извини, что не отвечала на твои звонки. — Я изобразила улыбку. — Мы были у Люка на чердаке, и я даже не могла достать свой телефон. Поэтому я такая чумазая и вся в пыли.

Мерлин вздохнул с притворной досадой и достал у меня из волос какой-то мусор.

— Тебе нельзя оставаться одной. Ты могла сломать лодыжку. Поехали ко мне домой, мама тебя осмотрит.

— Нет, правда, мне надо привести себя в порядок и…

Мерлин даже не дал мне закончить. Он уже набирал номер такси. Обычно мне нравилось, когда он вел себя так решительно, но сегодня это раздражало, потому что выглядело так, что он просто-напросто игнорирует мои чувства. Меньше чем через пять минут раздался автомобильный гудок, и на этот раз мне было позволено скакать всю дорогу до машины без какой-либо поддержки. Водитель болтал всю дорогу до дома Мерлина, и мы не разговаривали друг с другом. От моего внимания не укрылся тот факт, что никто из нас двоих не упомянул о вечеринке.

Когда мы вошли, в доме никого не было, и Мерлин невинно изобразил удивление, но я ни на секунду ему не поверила. Он отвел меня на кухню, сделал мне чашку сладкого чая и попытался насильно перевязать мне ногу. Но попытка оказалась неудачной, и я чуть не упала опять, когда пыталась доковылять до посудной полки с пустой чашкой в руке. В саду я увидела круг примятой травы, там, где стоял шатер, и с деревьев все еще свисали фонарики. Я совершенно четко узнала то место, где сфотографировали Женевьеву и Мерлина, и все еще видела его лицо, когда он танцевал с ней щека к щеке. Я схватилась за раковину, чтобы не упасть, потому что меня словно ударили ножом.

— Ты в порядке?

— Да, все замечательно, — солгала я и повернулась, изобразив на лице подобие улыбки.

— Мы договаривались увидеться вчера, Кэти.

В голосе Мерлина звучал укор, и это не было неожиданностью. В водовороте последних событий, связанных со слежкой за домом священника, я совершенно забыла о нашем свидании.

— Это произошло случайно, Мерлин, просто обнаружилось кое-что. Нам с Люком пришлось уехать в место, где не было мобильной связи, и мы очень поздно вернулись домой.

Он хмуро посмотрел на меня:

— После того как ты целую неделю пряталась, это была возможность увидеться и как следует поговорить.

Я понимала его раздражение, но чувство несправедливости взяло верх надо мной. Как можно было попрекать меня Люком, когда всю прошлую ночь он сам провел, гарцуя вокруг Женевьевы?

— Как прошла вечеринка? — спросила я с плохо скрываемым презрением.

Лицо Мерлина потемнело.

— Она прошла бы лучше, если бы и ты была там, но мы не могли отложить ее. Шатер должны были снять сегодня, поэтому выбора не было.

— Я понимаю.

Он повернулся ко мне.

— Тогда почему мне так плохо?

Я посмотрела в пустоту и затем словно очнулась.

— Не знаю. Почему тебе так плохо? Если ты чувствуешь себя виноватым за прошлую ночь, то я тут не при чем.