Я выбираю свободу! - Дарья Кузнецова

— Хоть какая-то от меня польза, — иронично хмыкнул в ответ.

— Все равно ты к себе слишком категоричен. Не может быть, чтобы такой сильный и опытный мужчина больше ничего не умел.

— Я боевой маг. Я умею убивать и выживать, — проворчал в ответ. Внутри поднялись раздражение и волна протеста против продолжения разговора. По счастью, ругаться и что-то объяснять сейчас особенной необходимости не было: я знал иную, гораздо более приятную тему, к которой сразу же предпочел перейти. Перекатился, вжал ойкнувшую от неожиданности Тилль в колючую, пахнущую сеном постель, завел руки ей за голову, не позволяя пошевелиться. — Но утро, по-моему, еще не скоро, — добавил тихо и медленно провел языком вдоль ее ключицы.

— Утром я могу забыть все те мудрые мысли, которые у меня появились, — иронично хмыкнула она.

— Не волнуйся. Я очень постараюсь, чтобы ты забыла их прямо сейчас, — пригрозил ей.

Не знаю, получилось ли претворить угрозу в жизнь, но больше этой ночью мы не разговаривали.

А утро уже прямо собственным началом показало себя многообещающим. Причем обещало оно, кажется, массу неприятностей, потому что началось с остервенелого и очень громкого стука в дверь. Вежливые гости и приятные посетители так определенно не стучат.

Недовольно заворчала и заворочалась у меня в охапке Тилль, пытаясь в полусне закопаться в лежак, подальше от громких резких звуков. Однако, судя по настойчивости раннего гостя, настроен он был крайне решительно и уходить не собирался, так что пришлось вставать и натягивать штаны. Кстати вспомнилось, что дверь на самом деле не заперта — там вообще не имелось замка, а охранку я впопыхах кинуть забыл, так что на всякий случай накрыл хрупкую фигурку женщины рубашкой и отправился выяснять, кого прислали боги по мою душу.

— А ты что тут делаешь? — растерянно уточнил, обнаружив на пороге Мельхиора.

— И тебе доброе утро, — ехидно ухмыльнулся он в ответ. — Нет, ну ты оценил мою тактичность? Я не вошел. Стою тут, стучу, как дятел-передовик, и терпеливо жду, пока ты соизволишь проснуться.

— Оценил, — мрачно подтвердил я. — А что случилось? Ты все-таки пришел меня арестовывать?

— Да нужен ты мне, — недовольно фыркнул он, но тут же исправился, — нет, ты-то мне как раз и нужен, но не за этим. Поймали мы преступную шайку, но осталась пара вопросов, а для этого надо провести очную ставку с тобой.

— А почему с ним? — сонно поинтересовалась Тилль, подныривая под мой локоть. — Привет.

— О! И ты тут! Замечательно, привет, — просиял темный. — Сегодня, я так понимаю, опять показывали изумительные звезды? Учитывая, что всю ночь зверски штормило, показывали их, похоже, только избранным и по билетам? — не удержался он от ехидства.

— Говорят, если сильно удариться головой, звезды можно увидеть и днем. Хочешь попробовать? — еще мрачнее предложил я.

— Две минуты, мы сейчас оденемся, — оборвала малосодержательный разговор эльфийка, решительно выпихнула темного за порог, за локоть втащила меня внутрь и закрыла дверь. Чем я, впрочем, с большим удовольствием воспользовался и притянул Тилль к себе. На объятия она ответила, а вот от поцелуя увернулась.

— Ты чего? — уточнил озадаченно.

— Не люблю спросонья целоваться, — тихонько проворчала она мне в подмышку. — Надо сначала толком очнуться и умыться, а потом уже все остальное. Не нравится мне все это, — добавила, отстраняясь и явно имея в виду совсем не поцелуи. — Не просто так Миль сам пришел, что-то у него там нехорошее случилось. Ой, да, извини, — опомнилась целительница, торопливо стягивая с себя мою рубашку. — Нацепила первое, что попалось под руку.

— Тебе идет, — честно ответил я, забирая у нее предмет обсуждения. — И мне не жалко.

— Ну, для выхода в свет она все равно мало подходит, — насмешливо наморщила она нос, расправляя собственное платье. Я зачарованно проследил, как грубая ткань скользит по шелковистой коже, на мгновения собираясь складками и задерживаясь на изгибах тела. Правда, поспешил взять себя в руки, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и натянул рубашку.

— Извини, опять я… порчу тебе репутацию, — поморщился, наблюдая, как тонкая женщина, склонившись, пытается пальцами разобрать волосы.

— Не говори глупостей, — тихо возразила Тилль, оставила свое занятие и вновь подалась ко мне, обнимая. — Я ни о чем не жалею. Ну и, кроме того, — в голосе отчетливо чувствовалась улыбка, — мне недавно предложили взять тебя в качестве военного трофея. И эта идея чем дальше, тем больше кажется мне заманчивой.

— Интересный подход, — тихо засмеялся я.

— И что, даже не обидно? И гордость не возражает? — удивленно переспросила она, отстранилась и подозрительно заглянула мне в глаза.

— Если под «взять» подразумевается регулярное повторение сегодняшней ночи? — иронично уточнил я, осторожно подхватил ее под подбородок и ласково провел подушечкой большого пальца по нижней губе. Предпочел бы, конечно, поцеловать, но раз не нравится… — Что я, совсем идиот, добровольно от такого отказываться! К тому же… учитывая все обстоятельства, имеешь полное право отрезать голову и повесить над камином. Или не голову, а что-нибудь менее габаритное положить на полку. Все-таки ты честно меня подстрелила.

— Тьфу, пошляк, — через мгновение захихикала она, освобождая подбородок из руки и утыкаясь лбом мне в грудь. — А еще благородный светлый эльф!

— Я вообще-то имел в виду уши. А ты что подумала? — уточнил насмешливо, за что получил тычок острым кулачком под ребра.

Правда, на этом наш разговор прервал Мельхиор, вновь забарабанивший в дверь. Похоже, терпение темного кончилось.

— Да идем мы, идем, — раздраженно проворчала Тилль, а я, отстранившись, открыл дверь.

— Смотри-ка, надо же, действительно — оделись, — с искренним удивлением протянул Миль, когда мы вышли в коридор. — А я уж подумал, вы опять решили на звезды глянуть. На дорожку, так сказать, — добавил, предусмотрительно отгородившись от меня эльфийкой.

— Ты лучше не завидуй, а скажи, что там у вас такое случилось и для чего нужен Фель? — вмешалась та, видимо, опасаясь, что я не сдержусь. Врезать темному, конечно, хотелось, но пока он еще не настолько меня достал, да и настроение сегодня было гораздо более благодушным, чем в прошлый раз. Дурной знак в свете всех прочих обстоятельств: настолько хорошее настроение с утра непременно кто-нибудь испортит, и я даже видел кандидата на эту роль. Но пока было хорошо.

Тревожные мрачные мысли, заполнявшие голову сутки назад, не спешили возвращаться. Да, я по-прежнему помнил, что я здесь чужак, не испытывал никакой симпатии к местным жителям в глобальном смысле, меня по-прежнему нервировал этот каменный город. Но Тилль по непонятной причине выпадала из остального окружения и стояла особняком. Я напоминал себе первые впечатления от знакомства с ней, пытался разозлиться на жалящую боль в груди и темноту перед глазами, на гнилостный болотный запах, пытался убедить, что мы враги, но… все эти мысли не затрагивали никаких чувств в душе. Они вызывали лишь легкое раздражение, как вьющаяся перед лицом мошкара, и ничего, кроме этого. И уж точно они не имели никакого отношения к женщине, проведшей со мной ночь и идущей сейчас рядом. Легкой, теплой, упрямой и самой желанной. Просто оттого, что она была рядом, мое сердце стучало увереннее и ровнее. И я отчетливо понимал, что не хочу с ней сейчас расставаться, несмотря ни на какие посторонние мысли и косые взгляды, и даже готов ради нее потерпеть этот город. А кто-то внутри тихонько подсказывал, что «сейчас» — понятие растяжимое, причем растяжимое не на один год и даже не на один век, но прислушиваться к нему я пока не спешил. Не стоит загадывать так далеко.