Тот, для кого живу. Продолжение - Александра Ронис

— Ну, так, от тебя или нет?

Влад вернулся на площадку и стоял напротив Кирилла, расставив широко ноги и буравя того недобрым взглядом.

— Мужик, я не знаю, кто ты, но мне проблемы не нужны, — он выставил вперед ладони, как невидимый барьер между собой и этим странным типом. — Я Ксению не избивал, не обижал ее. И плакать я ее никогда не заставлял.

Он рассказывал о себе, а Владу казалось, что тот как будто его отчитывает.

— Но ведь сбежала? В слезах? — скорее чтобы заткнуть невыносимый голос совести, «наезжал» на испуганного парнишку Влад. Наверное, ему следовало бы сказать «спасибо» за помощь Ксю, но вот язык не поворачивался.

— Я ее в тот раз не трогал. У нас ничего не было. Она просто ушла и все… — очень стараясь быть убедительным, отвечал Митрофанов. Слишком уж нехорошо блестели глаза опера, фамилии которого он не запомнил — «корочки» как-то быстро мелькнули и закрылись. Если что и не пожалуешься… — А потом у нас все было по обоюдному согласию.

Демидов не удержался и несильно ткнул чересчур разоткровенничавшегося парнишу кулаком в плечо.

— Живи пока, — «разрешил», еще раз смерив того недобрым взглядом, и повернулся к лестнице. Даже не стал оставлять свои координаты на случай, если товарища вдруг осенит еще какими-нибудь откровениями насчет Ксю. Что-то подсказывало, что тот не врал и рассказал все как на духу.

В машине вытащил из внутреннего кармана куртки телефон Ксении, стоявший на беззвучном режиме, проверил его на наличие входящих звонков и смс, залез в социальные сети. На зеленой иконке висела красная циферка, потом такой же значок появился и на приложении с голубым ярлычком. Но ничего подозрительного в поступивших сообщениях не было — групповой институтский чат пестрел перепиской о грядущих экзаменах (Влад мысленно сделал заметку — предупредить деканат о том, что Ксю временно выбыла из строя), а в ВК прилетела рассылка о каких-то рекламных акциях на книги да обучающие курсы.

Он еще раз полистал чаты, словно надеясь найти там еще зацепку о том периоде в жизни Ксю, когда он сам на нарах парился, но безрезультатно. Самая пикантная беседа была с Маришей, со своим «любимым» Ксения и то меньше общалась по сети. Ну да, все больше вживую…

Закинув смартфон в бардачок, Влад завел машину и выехал на проспект. Теперь он хотел опросить соседей Ксении. Нелишним будет и на работу к ней заглянуть, а еще в институт — побеседовать с сокурсниками. Вдруг есть еще товарищи, с кем Ксю «близко пересекалась». В общем, своя работа пока подождет.

Влад посмотрел на часы. Начало шестого. Рабочий день подходил к концу, а он так и не удосужился заглянуть к себе в офис. Был настолько занят сбором информации о круге знакомых Ксю, что забыл даже пообедать, и под ложечкой сейчас нещадно сосало. Но он мог себя похвалить — побывал где только можно: и соседей расспросил, и с ее бывшими коллегами и начальством побеседовал, и даже в институт заскочил, озадачил своими вопросами и сокурсников, и деканат. Естественно, не без помощи справленных заблаговременно и уже сослуживших не раз неплохую службу «волшебных» корочек. Вот только результат в чистом остатке был почти нулевой — никакого скандального, особо пикантного компромата он не нарыл.

Со слов соседки, разговорчивой женщины пенсионного возраста, явно страдающей от недостатка общения, мужиков домой Ксения не водила. Всегда и везде с малышом. В пьяном виде тоже замечена не была, даже во время празднеств и дней рождения. Единственный, кто из мужского пола к ней ходил в последнее время перед переездом, это светловолосый, во всех смыслах приятный молодой человек, в описании которого Влад с легкостью узнал Соколова. А вытащив из кармана телефон Ксении и найдя в галерее его фотку с белозубой улыбкой, лишний раз в этом убедился. Остальные соседи ничего нового не смогли добавить к тому, что он уже знал.

Ресторан, в котором Ксю работала в последнее время, еще с крыльца свидетельствовал о том, что это не рядовая забегаловка, не какой-то там сомнительный пивняк районного масштаба, а довольно-таки приличное заведение. Гранитные ступени, широкие колонны, тяжелые резные двери, отдающие дороговизной, сразу же отпугивали посетителей без нужной толщины кошелька. Внутри тоже было изысканно, холено, дорого. И персонал соответствующий — расторопный, вышколенный, вежливый. Не обсуждающий ничью личную жизнь, и не позволяющий себе никаких неприемлемых вольностей. За любой проступок, кидающий тень на себя и, соответственно, на репутацию заведения, — увольнение. Несмотря на строгие правила, текучки кадров не было — работники держались за место, чему способствовала и зарплата выше средней на аналогичных позициях в других заведениях. Поэтому, если что и было у официантки Ксении неприглядного за душой, она это тщательно скрывала. Здесь ее характеризовали только с положительной стороны.

А вот в институте картина была не такой уж радужной. За студенткой Демидовой водился грешок — частые прогулы занятий как по уважительной причине, так и без. Бывало, сидела с ребенком на больничном, либо же отсутствовала ввиду рабочих смен. Имела «хвосты», но, как правило, к сессиям их худо-бедно подтягивала — на троечку наскребала, минимальную стипендию за собой сохраняла. В конфликты ни с кем не вступала, особой дружбы с сокурсниками тоже не водила. Те в свободное время больше по клубам, а она — на работу и домой.

В общем, со стороны все выглядело прилично, если не считать дружбу с Маринкой и ее окружением. Если бы Влад реально вздумал подать в суд, чтобы отсудить себе право опеки над сыном, хрен бы у него что получилось. Теперь он это понимал. Хорошо, что Ксю в этом особо не разбирается…

Заходя в больницу, Влад все еще ломал голову над тем, где же нужно искать источник серьезных проблем, свалившихся в последнее время на девушку. Чем больше думал, тем больше приходил к выводу, что необходимо изучить связи Соколова как дружеские, так и родственные, на наличие «волка в овечьей шкуре». А понравится это тому или нет, Демидова волновало меньше всего.

Отметившись на стойке справочной, Влад был неприятно удивлен тем, что его не пустили в отделение, сославшись на то, что у пациентки находится посетитель, и пока он не выйдет, подниматься нельзя. Надо же! Еще вчера таких правил не было! Вот что значит выходные — послабление режима, а с наступлением будней извольте неукоснительно соблюдать внутренний распорядок!

Нет талончика-разрешения из справочной — нет возможности сдать одежду в гардероб, получив взамен халат и бахилы. Поэтому, внутренне негодуя от идиотских, пусть справедливых, но так мешающих иногда правил, он присел на пустующий кожаный диванчик в переполненном вестибюле. Вокруг стоял невнятный гул — родственники и ходячие пациенты активно общались, пытаясь успеть максимум в отведенное им время. Влад же нетерпеливо уставился в сторону входа в отделения, ожидая, когда же оттуда нарисуется Соколов. Кто же там еще может быть, кроме него? А если уж там именно он, то и торчать у Ксю он может до бесконечности!

Вытащив из кармана свой телефон, потом телефон девушки, Влад проверил их на входящие сообщения, полистал новости в ленте, чтобы отвлечься и убить время, однако сам то и дело косил глазом в сторону дверей. Люди входили и выходили, но Соколов там словно застрял. Блин, вот надо строго ограничивать время посещения! Ему еще за сыном ехать и на собрание, о котором он чуть не забыл!