Солоневич - Константин Сапожников

Другой агент сообщал, что некоторая часть эмиграции в восторге от братьев Солоневичей: умные, деятельные, энергичные люди, место которых, безусловно, в Париже, центре белой эмиграции. В Финляндии из-за отсутствия у местных белых широкого поля деятельности и малочисленности активных кадров Солоневичи проявить себя в полную силу не могут. Во Франции они сумеют внести свежую струю в ряды мертвеющей эмиграции, способствуя борьбе с большевизмом и укреплению фронта русских фашистов. Он же сообщил о том, что в гостях у Солоневичей побывали Степан Петриченко и Романов, формальный редактор и издатель белогвардейского журнала «Клич» (фактическим его издателем являлся РОВС, а редактором — генерал Добровольский). Братья были рады гостям, охотно дискутировали с ними. В ходе беседы Солоневичи заявили, что выступают за террор против вождей компартии. Поэтому, мол, необходимо создание соответствующей организации, которая занялась бы подготовкой таких акций. Братья выразили свои симпатии журналу «Клич», но критиковали отдельные его недостатки (основной — «незнание действительности в России, подлинных настроений народа»).

Информация о «террористических высказываниях» братьев была доложена Ягоде, а также другим руководителям советских спецслужб, в том числе — Яковлеву, начальнику 6-го сектора ИНО. Через год Яковлев будет направлен резидентом НКВД в Софию и станет главным преследователем Солоневичей.

На фоне странных «телодвижений» РОВСа в Гельсингфорсе оптимизмом и новыми надеждами повеяло от письма, пришедшего на имя Бориса из Болгарии. Написано оно было в Софии 6 февраля 1935 года:

Содержание ответа Фоссу Борис обсудил с Иваном, и тот прозорливо заметил:

— Вряд ли он тебе написал бы, если бы не рассчитывал на твоё содействие в каких-то важных вещах. Поэтому не отказывай человеку, узнай, что ему конкретно нужно. Париж пока остаётся для нас таким же недосягаемым, как и в первые дни в Гельсингфорсе, может, больше повезёт с Софией?

Борис последовал совету брата, ответил подробно:

От посланца Фосса, привёзшего письмо, Солоневичи узнали, что школьный приятель Бориса теперь занимает видный пост в 3-м отделе РОВСа в Софии, и решили, что с его помощью, может быть, удастся выбраться, наконец, на «европейский простор». С самого начала в этой переписке наметилась тенденция взаимного прощупывания, выяснения степени информированности друг друга, «полезности» в будущих предприятиях — политических, пропагандистских, «боевых» и издательских.

Впрочем, на вопрос о Деникине Фосс ответил прямо:

«Деникина съели его либерализм и честолюбие. Прибавь сюда и свойственную ему мягкотелость, которая нас погубила, и отсутствие широкого ума — и картина должна быть тебе ясна. Не думаю, что здесь могли сыграть роль иудейские деньги. Его линия поведения для нас совершенно непонятна. РОВС не даёт отпора Деникину, ибо щадит имя бывшего главнокомандующего. Нет смысла выступать против него ещё и нам, бывшим его соратникам. Каждое его слово есть самооплёвывание, ибо он бичует отчасти созданное им и солидаризируется с разрушителями этого созданного».

В ответном письме Борис поблагодарил друга детства за честное объяснение и, на время отставив политику, «прощупал» его возможности по организации ему борцовского ангажемента.

«Если узнаешь, что где-либо в славянских странах идут чемпионаты французской борьбы, — писал он Фоссу, — сообщи, если сможешь, с адресами антрепренёров. В Ригу я не смог выехать из-за повреждения плеча, а Германия никак не даёт визы, несмотря на то, что меня туда приглашали для определения квалификации. Если не удастся поехать по белу свету протирать лопатками цирковые ковры, придётся, может быть, заняться массажем, ибо врачебная практика невозможна из-за финского языка и его шестнадцати падежей, каковых я, конечно, не знаю. Положение, в общем, шибко неясное… Но бывало и похуже, и немало раз».

Надо отметить, что в Гельсингфорсе мощная мускулатура пригодилась Борису не только для работы грузчиком. Одно время он подрабатывал, позируя финским мэтрам скульптуры в Академии искусств «Атенеум», в которой начал заниматься Юрий, готовясь стать профессиональным художником.

Фосс навёл справки о борцовских ристалищах в Болгарии, сообщил в Гельсингфорс фамилии и адреса антрепренёров и известных болгарских борцов, понимая, что помощь Борису повышает его шансы на получение важных для РОВСа сведений о Совдепии. Однако с «борцовской перспективой» у Бориса получилось не очень: все названные Фоссом антрепренёры были не у дел, а ведущие борцы находились в разъезде, кто в США, кто в Южной Америке.