Малая земля - Олег Таругин

Науменкова трансформация командирской шинели не заинтересовала — в отличие от штыка:

— Трофейный? Ни разу подобных не видал. Коротковат только. Еще и дырка эта непонятная — она-то тут к чему?

— Не, ни разу не трофейный, гляди, — Алексеев продемонстрировал лейтенанту надпись «сделано в СССР». — Экспериментальный образец, скоро должен в войска поступить, вместе с новым пистолетом-пулеметом. Классная штука, если вот так с ножнами соединить, можно колючку резать, или электрические провода под напряжением.

— Ух ты, — заинтересовался парашютист, совершенно по-мальчишески сверкнув глазами. — Разрешите, тарщ старший лейтенант?

— Играйся. Только языком после шибко не болтай, оружие секретное, в серию пока не пошло. Проходит, так сказать, испытания в боевых условиях.

— И как проходит, успешно? — мамлей с искренним любопытством повертел в руках штык и ножны, со второй попытки соединил их в кусачки для проволоки.

— Судя по тому, что ни один фриц пока не пожаловался, успешно, — пожал плечами Степан. — А их на счету у этого ножичка уж немало накопилось, как бы ни с пару десятков. Ладно, лейтенант, еще с пяток минут отдыхаем — и дальше двигаем. До ночи, кровь из носу, нужно подальше уйти да следы как следует запутать. Если ночь тихо-мирно пересидим, на рассвете уж напрямик рванем, там не шибко далеко останется. Короче, отдыхай пока.

Перепоясав кастрированную шинель портупеей, Алексеев только вздохнул. Ладно, перетопчется как-нибудь, а на плацдарме нормальной одежкой обзаведется. Прицепив на пояс ножны и кобуру, хмыкнул: странная все же штука война! Сто раз уж помереть мог — а все еще живой. И даже пистолет такой же, какой и был, хоть и с другим серийным номером. Зато автомат новый — привычный Шпагин так и остался где-то в поселке. Кстати, нужно им хоть пользоваться научиться — до сего момента все познания Степана о подобных «машиненпистолях» были исключительно теоретическими. Не просить же парней помочь, что уж вовсе полный идиотизм? Нет уж, сам как-нибудь разберется, благо, видал в интернете ролики про этот автомат. Да и что тут разбираться, собственно говоря? Особенно, после того, как с зениткой справился? Конструкция проста до примитивизма: автоматика на основе свободного затвора, прицельные приспособления позволяют вести огонь на 100 или 200 метров, специального предохранителя нет, его роль выполняет фигурный вырез с левой стороны ствольной коробки. Отсоединив магазин, старлей выбросил из казенника патрон, продолжая изучать попавшее в его руки очередное творение сумрачного тевтонского гения, что заняло еще от силы пару минут. Стрельба ведется с открытого затвора, приклад раскладывается вниз-назад. Сколько патронов помещается в магазин, старлей выяснять не стал — память подсказывала, что штук тридцать или около того. Вот, собственно, и все, можно воевать.

Мысленно хмыкнув — недавняя история с экспресс изучением нового оружия повторилась практически один в один, разве что местность другая, да Левчук с Аникеевым далековато отсюда, — морпех поставил автомат на предохранитель и закинул на плечо ремень:

— Отдохнули немного? Тогда подъем. Сразу предупреждаю, до темноты привалов больше не будет. Нам сейчас главное — убраться отсюда как можно дальше, да место под ночевку подыскать. Не подыщем или почуем за спиной что-то нехорошее — останавливаться вовсе не станем. Вопросы? Ну, раз не имеется, тогда осмотрелись, мусор за собой прибрали. До последней крошки! Пустые жестянки с собой забираем, набредем на ручей — там и притопим. Мы их в костре не обжигали, потому они для любой служебной собачки, как маяк, мигом учует. Проверьте только, чтобы при ходьбе не звякали. Жаль, махорки нет, хоть немного бы следы припорошили.

— Разрешите, тарщ командир? — старший сержант Тапер протянул морпеху помятую пачку дрянных немецких сигарет без фильтра. — Вот, у одного из пострелянных фрицев в кармане нашел. Тут немного, но хоть что-то.

— Добро, Миша, раскроши да присыпь места, где мы сидели или особенно натоптали. Не факт, что поможет, но все лучше, чем ничего. Карасев, смотайся тихонечко, прикрытие наше с постов сними, скажи, уходим. Только не шуми, как в прошлый… — Степан осекся, бросив на младшего лейтенанта быстрый взгляд. Науменков ничего не заметил. — Короче, Федя, одна нога тут, вторая тоже. Мухой!

Оглядев выстроившихся разведчиков, старлей скомандовал:

— Порядок прежний, как сюда шли, так и топаем. Часа через два поменяемся. И под ноги смотреть со всем тщанием, люди взрослые, сами все понимаете! Попрыгали. Нормально. Вперед…

ЗАСАДА

Лесные массивы неподалеку от Мысхако, 9 февраля 1943 года

Ковыряться в земле, даже, если речь шла о столь привычном для любого солдата занятии, как рытье окопа, гауптман Феликс Грубер, несмотря на поистине говорящую фамилию[28], терпеть не мог. На крутых каменистых склонах родных Альп окопов не роют. Да и недалекие отсюда Кавказские горы, где он со своими парнями провел почти год, в этом смысле недалеко ушли: попробуй-ка выдолбить в многолетнем фирне или глетчерном льду хотя бы не слишком глубокую стрелковую ячейку! Нет уж, подобное времяпрепровождение исключительно для равнинной пехоты, им не привыкать ковыряться в грязи. Заодно и могилу рыть не нужно: долбанут русские гаубицами или раскатают позиции танковыми гусеницами — и готово. Очень удобно.

Закончив обозревать поросший лесом склон, гауптман опустил бинокль и досадливо мотнул головой. Любопытно, с чего это его на подобные, мягко говоря, не слишком оптимистичные мысли потянуло? Предчувствует какую-то опасность? Или просто унылые местные горы наводят на привыкшего к совсем другим высотам Грубера тоску? Ведь здесь нет ни увенчанных ледяными шапками величественных пиков, ни опасных перевалов, ни сверкающего в лучах восходящего солнца голубоватого снега. Только этот тоскливый лес, плавно забирающие вверх пологие склоны и редкие пятна серого, слежавшегося снега.

Полученное задание гауптману и на самом не нравилось. Нет, особых сложностей в том, чтобы найти и уничтожить небольшую группу вражеских диверсантов, не предполагалось — приходилось выполнять задачи и посерьезнее. Да и проучить зарвавшихся большевиков, посмевших не только напасть на поселок, но и каким-то образом вызволить из плена троих своих камрадов, определенно стоило. Просто… оно, это самое задание, казалось каким-то, ну, примитивным, что ли? Одно дело сражаться с равным противником, каковым оказались русские горные стрелки, на заснеженных склонах Эльбруса и окрестных гор — и совсем другое выполнять обязанности ягдкоманды.

Подумав об истребительных отрядах, как порой называли особые противопартизанские команды, Грубер поморщился: про то, какими именно методами работают эти парни, он знал не понаслышке — пришлось разок пересечься в прошлом году. Понятно, что с орудующими в собственном тылу врагами нужно бороться любым доступным способом. Но кое-что из увиденного вызвало у принадлежащего к элите вооруженных сил боевого офицера стойкую неприязнь. Акции устрашения среди местного населения — вещь, определенно, важная, но ведь и меру знать нужно? Похоже, вовсе не зря при формировании команд «охотников» смотрели сквозь пальцы на склонность к нарушению дисциплины или излишнюю жестокость…