Малая земля - Олег Таругин

— Придумаешь что-нибудь, — пожал плечами Алексеев. — Скажешь, заставили, ироды, пистолетом в бочину тыкали, штыком ребра щекотали, смертью лютой угрожали. А потом ты героически убег, обманув коварного супостата. Ну, или смотри — можешь с нами уходить.

— Да пошел ты, — тусклым голосом буркнул есаул, глядя перед собой.

— Было бы предложено, — старлей прибавил скорость. — Ты, кстати, где героически драпать-то собираешься?

— А вона как пост германский покажется, так и прыгну, — слегка воспрянул духом предатель, нетерпеливо ерзая на сиденье. — Нехай видят, как все произошло, все какие-никакие свидетели будут. Ты, как поближе подъедешь, скорость сбрось, навроде как для проверки документов останавливаешься, я и сбегу. А ты сразу по газам, да прорывайся, с ними никакого договору не выйдет. Только про пулемет помни, я предупреждал. Потому нету у вас шансов, германец — не румын, сразу стрелять начнет…

— Ну, это мы еще поглядим, — зло засопел морпех, сквозь пыльное лобовое стекло разглядывая приближающийся пост. Да, тут казачок не соврал, эти обустроились куда серьезнее. Шлагбаум поперек дороги, на обочинах — сколоченные из толстых бревен рогатки, оплетенные колючей проволокой. Так, стоп, а пулемет-то где? Ага, вижу, вон он, слева. И направлен, сука эдакая, прямехонько на грузовик! Хреново. Впрочем, другого выхода все равно нет, так что вперед. Катим себе спокойно, еще метров двадцать, и сбросим скорость, чтобы немчуру раньше времени не всполошить — пусть думают, что законопослушно останавливаемся. А уж дальше — по газам, тут «оберст-лейтенант» всяко прав. Машина достаточно тяжелая, шлагбаум должна снести играючи. Пока опомнятся, прицелятся и стрелять начнут, глядишь и оторвемся. Ну, а есаул? Да и хрен с ним, с тем есаулом! Свою роль он отыграл, даже если парашютисты его рывок и прохлопают, ничего страшного не произойдет. Фрицы ему случившегося все одно не простят, если и не расстреляют, то уж погоны сорвут наверняка…

И в этот миг Степан внезапно осознал, что именно ему показалось странным. К ним навстречу так никто и не вышел. Только каски пулеметного расчета торчали над невысоким бруствером, выложенным из набитых землей мешков. Никто и не планировал проверять машину или требовать у ее водителя документы. Их просто тупо ждали, изначально не собираясь никуда пропускать — наверняка, пост оборудован полевым телефоном! И потому огонь откроют без предупреждения! Вот прямо сейчас и откроют!

Понял это и есаул. Сдавленно выругавшись, он распахнул дверцу, но прыгать не стал — выпрямившись на подножке, замахал фуражкой, крича, чтобы караульные не стреляли. На немецком, понятное дело, крича.

Однако пулеметный пламегаситель уже украсился пульсирующим огненным венчиком, и по решетке радиатора, а следом и по кабине, стеганула смертоносная свинцовая плеть. А с флангов захлопали винтовки загодя залегших немецких пехотинцев. В последний момент намертво вцепившийся в руль Степан пригнулся, надеясь, что двигатель прикроет его от пуль. Над головой лопнуло, как и предрекал казак, лобовое стекло, осыпав осколками сгорбленную в три погибели спину. Звонко щелкая, пули продырявили тонкий металл кабины, вынесли боковое окно, срезали зеркальце, вспороли крышку капота, с искрами отрикошетировали от переднего бампера. Есаул, фамилии которого старлей так и не узнал, погиб мгновенно — его изрешеченное тело отшвырнуло куда-то вниз, лишь скрипнула распахнутая, со множеством рваных пробоин дверь. До шлагбаума грузовик не доехал метров пяти, просев на изодранных пулями скатах. Да и окутанный клубами пара из пробитого радиатора мотор заглох практически сразу.

«Не соврал казачок, и взаправду без шансов. Не вырвались мы», — отстраненно подумал Алексеев, подбирая оброненный под ноги пистолет. — «Обидно, почти получилось. Пацанов только жаль, брезент от пуль никак не защитит. Ладно, как в том старом фильме говорилось, цыганочка с выходом. Жаль, гранат нет, все ж веселее помирать бы стало».

Нащупав над собой рукоятку открывания двери, Алексеев боком вывалился из кабины, перекатом уйдя в сторону. Дорога тут же вздыбилась строчкой фонтанчиков; несколько пуль противно взвизгнули над головой. Уткнувшись щекой в укатанную глину, старлей заморгал, прочищая запорошенные пылью глаза. Блин, ну как же глупо все-таки вышло!

В следующую секунду все в очередной раз изменилось.

На месте пулеметной точки вырос огненно-дымный фонтан взрыва, раскидавшего в стороны мешки обвальцовки и тела расчета. Знакомо зачастили пистолеты-пулеметы, бухнуло несколько винтовочных выстрелов, гулко разорвалась граната, следом еще одна, и еще.

И следом раздалось то, чего Алексеев меньше всего ожидал услышать именно здесь и именно сейчас — до боли родное и немыслимо жизнеутверждающее «Ур-ра!» и «Полундр-ра!»…

СТАРЫЕ ТОВАРИЩИ И НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

Лесные массивы между Глебовкой и Мысхако, 8 февраля 1943 года

Осторожно приподняв голову, Степан огляделся. Точнее, попытался это сделать. Поскольку между лопатками тут же уперлось, прижимая обратно к земле, что-то твердое, и веселый голос издевательски произнес:

— Далеко собрался, гад? Так шибко-то не торопись, куда уж теперь спешить? На тот свет завсегда успеешь, с этим делом опозданий не бывает. А с пропуском я тебе помогу, у меня их еще с полмагазина осталось. Вот прям сейчас литерный билет и выпишу!

— Не дури, — глухо буркнул старлей, сплевывая набившуюся в рот пыль. — Убирай ствол, да помоги подняться. Свой я!

— Так ты еще и по-нашенски говоришь? Из этих, что ли, казачков местных? Чего ж тогда шинелку румынскую напялил? — в бок ощутимо пихнули носком сапога. — От кого маскируешься, падла?

От необходимости отвечать Алексеева неожиданно избавил до боли знакомый голос:

— Товарищ младший лейтенант, вы чего делаете, уберите автомат! Наш он, советский! Из разведки! И от немцев сбежать помог, и майора ихнего пристрелил, и машину угнал!

О, как! Цельный младший лейтенант, значит? И Миша его лично знает? Выходит, тоже из воздушных десантников? Ну, если память поднапрячь, он только одного в подобном звании помнит, мамлея Леонида Науменкова[27], заместителя командира второго взвода. Повезло. Кстати, как же здорово, что старший сержант живым остался! Может, и Ванька Дмитрук тоже уцелел?

— Сержант, ты?! — ахнул невидимый собеседник. — Живой, что ли?!

— Да живой я, живой, чего мне сделается! Тарщ старший лейтенант, вы не ранены? Давайте встать помогу!

— Не понял, какой еще старший лейтенант?! Этот фашист, что ли?!

Так, все, хватит! Развели тут, понимаешь… анархию! Пора и порядок наводить, он старший по званию, или где?! — ухватившись за протянутую Тапером ладонь, морпех рывком поднялся на ноги. Потряс гудящей головой — прыжок из кабины все же не прошел даром. Смерил стоящего в метре парашютиста в знакомом темно-сером комбезе и изодранной ватной куртке мрачным взглядом. В руках тот держал ППШ-41 с секторным магазином, в точности такой же, какой был у Карасева: