Дети времени - Адриан Чайковски

А потом Порция и ее сподвижницы оказываются прямо у муравьиной крепости. Эта крепость и есть колония. Муравьи построили вокруг древесного ствола громадное сооружение, покрывающее десятки квадратных метров по горизонтали и вертикали и составленное только из муравьев. Глубоко внутри крепости расположены инкубаторы и ясли, кладовые с запасами пищи, ряды куколок, в которых созревает следующее поколение солдат, – и все эти помещения, туннели и ходы, которые их соединяют, построены из муравьев, сцепившихся друг с дружкой лапками и мандибулами. Все строение – это алчущее чудовище, которое сожрет любого, посмевшего сюда вторгнуться. И муравьи не целиком погружены в сон. По туннелям постоянно двигаются цепочки рабочих, удаляющих отходы и тела умерших, а сами коридоры смещаются и перестраиваются так, чтобы регулировать внутреннюю температуру и вентиляцию крепости. Это замок со скользящими стенами и внезапно разверзающимися подземельями.

У Порции и ее сподвижниц нет выбора. Они – избранные воины Большого Гнезда, закаленные ветераны, сталкивавшиеся с муравьями в десятках сражений. Их победы были мелкими и редкими. Слишком часто им удавалось только либо уменьшить потери или их замедлить. Они уже поняли, что просто воинских умений, скорости и силы мало, чтобы справиться с многочисленностью и целеустремленностью суперколонии, для которой эта крепость – всего лишь одна из лап. И хоть они пока еще не подозревают об этом, но кроме плана Бьянки других вариантов у них нет.

У крепости они разделяются: каждая ищет отдельный вход внутрь. Порция решает подниматься наверх, волоча свою громоздкую вторую шкуру по лестнице из тел живых муравьев, и, проходя по ним, ощущает, как дергаются их лапы и усики, обследуя ее бронированное подбрюшье. Пока все хорошо: в ней не распознают чужачку немедленно. Она вполне способна представить себе, что произойдет, если колония узнает, кто она на самом деле. Сама стена превратится в зубастую пасть, которая ее перемелет и проглотит. У нее не будет никаких шансов.

Чуть дальше одну из ее подруг ждет именно такая судьба. Из какой-то прорехи в доспехах просачивается запах паука – и пара мандибул моментально смыкается на одной ее лапе, отрывая конечность на сгибе. Краткое излияние жидкости возбуждает соседних муравьев, и в считаные секунды все уже кишит злобными обороняющимися насекомыми. Хотя закрытые доспехами части тела паука остаются незамеченными, муравьи идут по кровавому следу, вгрызаясь во внутренности дергающейся паучихи через рану, взрезая ее изнутри, – а скрывающие куски доспеха падают один за другим, невидимые и не увиденные.

Порция мрачно продвигается вперед – и находит одно из отверстий, через которые крепость дышит. Она протискивается в него, цепляясь за ковер из полусонных тел. Педипальпами она прижимает медленно распадающийся пакет к себе, стараясь не зацепиться им за угловатые выступы на всех поверхностях. Она заползает все дальше в тело колонии, придерживаясь вентиляционных ходов и коридоров, расталкивая суетливых рабочих – и не привлекая внимания. Доспех выполняет свое назначение.

И тем не менее она сознает, что не все в порядке: она невидима – но вызывает волны. Когда она блокирует вентиляционный ход, колония это замечает. Когда ей приходится растаскивать муравьиные тела, чтобы двигаться вперед, она увеличивает медленное, обобщенное ощущение в коллективном восприятии колонии, что что-то обстоит не так, как должно бы. Протискиваясь в темные глубины живой крепости, она отмечает постепенно увеличивающиеся суету и подвижность – возмущение, которое явно является симптомом ее собственного проникновения. Туннели у нее за спиной смыкаются: объединенным осязанием колония исследует то, что не удается обонять.

Впереди она ощущает стремительное движение – не муравья. Секунду она слепо стоит перед жуком-пауссином, который обследует ее украденный панцирь – и пятится в потрясенном страхе. Она инстинктивно преследует жука, позволяя ему показать ей внутренние пути гнезда и при этом выкладываясь до последней капли сил. Ее тело уже перегрелось, мышцы лишились силы, сердце едва справляется с перекачиванием обогащенной кислородом жидкости по внутренним полостям тела. Она чувствует, как постепенно теряет способность сосредоточиться: ее гонит вперед только древний инстинкт.

Она чувствует, как вся колония раскрывается, просыпается.

А потом происходит это. Пытливый усик находит прореху, обнажающую ее собственную кожицу, – и на одной ее лапе тут же повисает мертвый груз: муравей безмозгло впивается в нее и подает сигнал тревоги, по которому туннель вокруг нее рассыпается на отдельных муравьев, и каждый из них ищет незваного гостя, который тут оказался.

Порция гадает, прошла ли она достаточно далеко. Для того чтобы план Бьянки сработал, ее собственное выживание не обязательно – хотя она лично предпочла бы выжить.

Она пытается сгруппироваться, поджать лапы – но муравьи на нее навалились, и ей все труднее дышать. Она так перегрелась, что почти не в состоянии думать. Они душат ее своим упорным обследованием.

Пакет, который она так тщательно оберегала, именно в этот момент решает порваться: паутина истончалась тщательно выверенным темпом, и находившаяся под давлением химическая начинка наконец вырывается наружу взрывом вонючего едкого газа.

Порция теряет сознание, почти задохнувшись в этом первом взрыве. Медленно приходя в себя после неизвестно сколько продлившегося забытья, она обнаруживает, что валяется на спине, прижав к себе лапы – по-прежнему в почти целом жужеличном доспехе и в окружении муравьев. Вся крепость рухнула и рассыпалась громадным сугробом тел, из которых выкапываются немногочисленные пауки. Муравьи им не препятствуют. Они не погибли: они неуверенно шевелят усиками, некоторые пытаются куда-то идти… Но из колонии как единого целого что-то вырвали: ее цель.

Она пытается пятиться от затихшей колонии, но муравьи окружают ее со всех сторон: громадное поле рухнувшей архитектуры. Ей кажется, что они вот-вот должны будут вспомнить свое место в мире.

От ее отряда проникновения осталось меньше половины. Они ковыляют и ползут к ней: некоторые из них ранены, и все предельно утомлены весом доспехов, которые им пришлось носить. Сражаться они не в состоянии.

А потом одна из боевых подруг прикосновением привлекает ее внимание. Копошащиеся под ногами ошеломленные муравьи не позволяют вести разговор, так что она примитивно сигналит педипальпами: «Она идет. Они идут».

Это так: Бьянка и ее помощники-самцы прибыли на место – и они не одни. Рядом с ней послушно рысят новые муравьи – меньшего размера, чем большинство каст захватчиков, и, по-видимому, выращенные в прирученных колониях, с которыми взаимодействует Большое Гнездо.

Двигаясь с трудом, Порция переваливается через край рухнувшей крепости и, освобождаясь из трясины еле шевелящихся тел, плюхается перед Бьянкой.

«Что происходит? – спрашивает она. – Что мы сделали?»

«Я просто пропитала все модифицированной формой того вещества пауссинов, которое вас защищало, – объясняет Бьянка, четко двигая лапами. В то же время ее педипальпы продолжают отдавать указания помощникам. – Вы с сестрами проникли в колонию достаточно далеко, а радиус действия газа был достаточно большим, так что мы охватили всю армию – как я и надеялась. Мы отключили их запахом отсутствия».