Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский

Грошев узнал врага первым.

— Жив еще? — спросил веселым голосом.

— Как видишь, — холодно ответил Гусев. — Какой же ты все-таки грязный мерзавец!

— Прекратить! — почему-то именно Гусеву крикнул конвоир. — А вы молчите, не обращайте внимания. — Это уже арестанту.

«Во, как дело поставлено!», — едва не воскликнул Турецкий, но сдержался, наблюдая, что будет дальше. А дальше Гусев отвернулся, а Грошев, поднимаясь выше, прокричал Гусеву:.

— Ты еще пожалеешь! И твоя б… — тоже! — но на него прикрикнул конвоир.

— А допрос-то переносится, — заявил им вдогонку Турецкий.

Конвойный замедлил шаг, обернулся.

— Вы — нам? Откуда известно?

— Следователь только что мне сказал. Он уехал пять минут назад. Да вы идите, вам там все объяснят! — ему очень надо было увидеть взгляд Грошева, и тот обернулся, не скрывая торжества.

— Понял? — крикнул Гусеву. — Еще не то будет!

— Идите! — снова прикрикнул конвойный, и они ушли в коридор.

Гусев был растерян, беспокойный взгляд его словно спрашивал: это что же делается?! А как ему можно было объяснить? Разве что о том, какой получается расклад, когда в дело активно полезли коллеги сидельцев? Поймет ли? Он грезит о справедливости. Увы, все именно «грезят». А главное сейчас — полнейшая безопасность. Надо, чтобы женщины не рыпались в Москву, переждали нехорошее время. Да и сами мужья соблюдали осторожность, у них же нет суровой необходимости переходить улицы в одиночку и в неположенных местах? Вот это и должны понять…

— Пойдемте, Сергей Сергеевич, — позвал Турецкий. — Или у вас появилось желание встретиться со своим бывшим семейным другом еще разок? Поглядеть, как он торжествует, видя тщету наших стараний?

— Бог с вами! — воскликнул тот. — Да что тут, вообще-то, произошло? Вы не в курсе?

— В курсе, только давайте спустимся. Но расстанемся не на улице, а еще в вестибюле.

— Почему?

— Так надо, — Турецкий не собирался объяснять о возможной слежке на улице. Он сам захотел стать ненадолго «топтуном» и поглядеть, «пасет» ли кто-нибудь и Гусева. И пока они спускались, коротко рассказал о телефонных звонках сверху, о том, что там засуетились, пытаясь выручать своих «бывших», которых, как известно, не бывает ни в спецслужбах, ни в прочих органах. Гусев был ошарашен. Да и кто бы на его месте почувствовал себя иначе?.. На глазах рассыпались в прах все усвоенные с детства принципы справедливости. Если этого не случилось раньше, когда он ремонтировал чужие машины. Но ничего взамен ему Турецкий в настоящий момент предложить, увы, не мог. Оставалось в сотый раз предупредить о постоянно ожидающей их всех опасности, если только они способны усвоить такую простую истину.

Утром Алевтина сказала, что ее встретил на работе ранний звонок Елены Гусевой. Та сообщила, что у нее появилась срочная необходимость появиться в Москве и она убедительно просит передать Александру Борисовичу, чтобы он имел это обстоятельство в виду. И вот теперь Александр Борисович тоже «убедительно» попросил мужа Елены сообщить своей супруге такую истину: если она хочет остаться живой, пусть сидит там и никуда не рыпается. И никому не звонит. Категорически. Ибо даже самые секретные телефоны засекаются, и легко вычисляются места нахождения их хозяев. А если она станет сопротивляться, то надо просто сказать, что агентство «Глория» разрывает с ней и, вообще, со всеми пострадавшими, деловые отношения и больше не отвечает за сохранность их жизни. А в качестве иллюстрации вполне можно привести реплику Грошева на лестнице насчет «бэ» и его вполне реальной, поскольку на свободе остались его помощники и пособники, угрозы по поводу «ты еще пожалеешь» и «не то еще будет». И если она не поймет, то «Глория» больше никаких действий в ее защиту не предпримет. Кажется, Гусев осмыслил степень опасности и пообещал немедленно связаться с Ленкой. И Паше тоже скажет.

Ну, слава богу! Хоть чего-то добился… Но теперь был следующий этап: кто на «хвосте»? И нет ли подобного и у Гусева?..

Гусев отправился к себе на фирму, Турецкий подождал и поехал следом. Свою серую «японку» он быстро вычислил и приблизился к Гусеву на две машины, продолжая наблюдать, кто еще в зоне его обозрения выполняет подобные маневры. И когда «вышли» на прямую, к производственному объединению, ни одна машина, за исключением Турецкого и серой «тойоты», не повернула следом. Александр Борисович решил, что наблюдение за Гусевым можно прекращать, пока тот, сзади, не вычислил его цели. Он легко обогнал автомобиль Гусева и помчался вперед, в сторону МКАД: «Серый» устремился за ним, но тягаться с Александром Борисовичем было не под силу всякому там бандиту. И тот вскоре отстал, а Турецкий, развернувшись через две разделительные полосы, полетел в обратную сторону, обнаружив, что «тойота» продолжала его «преследовать» в прежнем направлении. Ну вот, и вся игра…

А теперь оставалось предупредить своих, чтобы не пропустили «хвост», который наверняка скоро окажется в Сандунах. Вот и «пробить», чьи это номера. А там и вывод соответствующий сделать…

К возвращению Турецкого Голованов был уже на месте. Вид не был радостным, мягко говоря. Скорее, сосредоточенно задумчивым.

— Саня, видит Бог, я не хотел втягивать в наши дела высокие инстанции, но сейчас, по-моему, самое время. Вот послушай…

Его встретил в Управлении Федеральной службы безопасности по Москве и области совсем молодой полковник, наверняка из новеньких, недавних. Оттого и вид независимый, и голос строгий, и манера хамски покровительственная. Категорическим тоном, не допускающим возражений, он заявил, что по их информации охранное агентство «Глория» превышает свои права и занимается делом, не свойственным вообще охранным агентствам. И в этой связи… Тут полковник набрал в грудь воздуху, но Голованов остановил его жестом.

— Извините, товарищ полковник, я не понял, с кем веду разговор? Вам я известен, вы мне не представились, разве так теперь положено? Предупреждать надо. Или я не прав? — спокойный тон сразу отрезвил молодого полковника в отглаженном кителе.

— Вот! — он достал из кармана удостоверение, раскрыл его и ткнул Голованову, словно Штирлиц — часовому, и попытался быстро захлопнуть и убрать в карман. Но Всеволод Михайлович снова жестом остановил его:

— Извините, я не успел прочитать, с кем имею дело.

— Разве вам не все равно? — резко спросил полковник Зырянов, прочитал-таки Сева. — Раз вы находитесь в этом учреждении?

— Не все равно, — Сева качнул головой. — Другое все равно: фамилия-то эта ваша — наверняка оперативная, но хоть при необходимости можно будет сослаться на ваше распоряжение, ну, и уточнить, кто таков полковник Зырянов Виталий Егорович, служебное удостоверение которого я имел счастье лицезреть. Был у нас в Афгане один Зырянов, не ваш родственник? Ну да, он же капитаном был тогда, конечно, капитан — не родственник полковнику, о чем говорить. Однако слушаю вас.

Могу присесть? Или выйдем в садик, там скамеечка, я видел?