Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский

— Чей это дом? — спросил Агеев, указывая на дачу, окруженную забором. — Ну, отвечать! — рявкнул он, и Грошев сник, помнил еще крепкую руку своего мучителя.

Филя пообещал ему снова, но теперь уже лично, посрывать со всех его ссадин пластыри и еще солью присыпать — это чтоб разговорчивее был. Не сделал, конечно, но пообещал твердо, и адвокат поверил. Щербак, чтобы сдержать улыбку, грозно кривил лицо и вращал в ярости глазами. Та еще картинка! Ну, прямо-таки натуральные «бременские» разбойники российского розлива.

— Моего… моего знакомого, — выдавил он. И теперь нотариус сообразил, что не приехал сюда Игорь, а его привезли силком эти двое. И приехали они по его, нотариуса, душу. А он, старый болтун, высказал именно то, о чем следовало молчать, как рыба! Ой, что же теперь будет?.. Кажется, плохо. Знать бы, кто они… На бандитов не очень похожи… хотя как сегодня отличить настоящего бандита от того, который его ловит?.. Они же не только у одного портного одеваются, они живут рядом, в элитных домах с охраной, они обедают вместе в дорогих ресторанах…

— Я вижу, вы уже поняли, Иосиф Лаврентьевич, причину нашего пристального интереса к вашей последней акции? — неприятным для слуха голосом заговорил Щербак — ему удавался этот противный скрипучий тон. — Поэтому не будем терять дорогое время на обсуждение отдельных деталей, а сразу проедем в одну организацию, где вы уже подробно покажете, как и кем конкретно, а также на каких основаниях и при каких условиях происходила передача акций и прочих важнейших документов, имеющих непосредственное отношение к производственному объединению «Радуга». Ну, а про то, что* вам категорически не нравится, когда вас делают свидетелем пыток несговорчивых «клиентов», об этом мы вас попросим попозже рассказать подробнее нашим коллегам. И еще вопрос: что вы делаете на этой даче? Кто вас сюда привез и зачем? Тоже ответите, не возражаете? Тогда просим в машину… И все свои документы, пожалуйста, не забудьте. Чтоб нам тут не учинять ненужный обыск. — И Щербак церемонно поклонился и пошел вслед за нотариусом, который засеменил в дом.

А Филипп довольно грубо, чтобы Саруханов успел увидеть, уходя, дернул адвоката за больное плечо, отчего тот взвыл, и снова рявкнул:

— А ну, вперед! — и толкнул его к дому.

— Господи, и откуда они взялись? — очень тихо прошептал нотариус, но Щербак расслышал его причитания.

— Из Москвы. К вашему сведению, и чтобы ваш язык чувствовал себя увереннее, граждане Ловков и Грошев-старший задержаны и пребывают в следственном изоляторе. А этот, — он мотнул головой назад, — находится под подпиской о невыезде. Так что, можете его теперь не стесняться. Тем более, что вы ведь вынуждены были участвовать в этой безобразной, преступной афере по принуждению? Я правильно понял ваши слова? Под прямой угрозой для вашей жизни? Верно? И здесь оказались, надо понимать, тоже не по своей воле? Вас же заставили? Я не ошибаюсь?

Нотариус повернулся к Николаю, уставился ему в лицо своими подслеповатыми глазами, покачал головой, подобрал нижнюю губу и ответил, кивая, как еврей на молитве:

— Таки все именно так, господин, не знаю вашего имени. А что бы вы сделали на моем месте?

Отстреливались? Наверное… Идемте, у меня здесь все с собой. Ах, жизнь, чтоб вы понимали в ней…

Последнее было сказано им тоже себе самому…

Мобильный телефон сыграл Моцарта, Турецкий нажал клавишу:

— Шурик! — раздался почти истеричный крик Ирины. — Что происходит?! Мне позвонила Светка, она рыдает в голос! Ее Ивана посадили в тюрьму! Это правда?! Почему? Вы, ч, то ли, виноваты?!

Боже, сколько воплей и вопросов одновременно!..

— Погоди, не шуми, а ответь мне спокойно. Первое: откуда она узнала? Второе: почему позвонила именно тебе, а не своим подругам? Третье…

— Да погоди ты со своими вопросами дурацкими! Откуда я знаю? Она не сказала…

— Тогда не кричи, а перезвони ей и попроси ее позвонить мне, а я постараюсь ей сам все объяснить, тебе понятно, дорогая? — Это «дорогая» было сказано с такой теплотой, что Ирина замолчала, задумавшись. И после недлинной паузы уже, как будто успокоившись, спросила:

— А это правда?

— Частично, — с увертливостью опытного дипломата немедленно ответил Турецкий. — Но тому были важные причины, а Иван тут ни при чем. Так и скажи, пусть перезвонит, а я подожду.

Светлана позвонила. В голосе слышалось с трудом сдерживаемое рыдание. Смысл ее претензий был Турецкому понятен: она в своих несчастьях винила именно его, поскольку он и втянул ее мужа в это уголовное дело, а теперь его арестовали… Словом, чего вы там сидите, когда надо выручать товарища, которого сами же и подставили. Очевидно, понял Александр Борисович, Ирина ничего ей не передала, кроме просьбы позвонить своему мужу.

— Можно вопрос, Светлана, — она только буркнула что-то неразборчивое, и Александр Борисович принял эти звуки за согласие. — Скажите мне, сколько лет вы замужем за Иваном?

— А какое это имеет значение? — Турецкий догадывался, что она опешила.

— Самое непосредственное. Просто я вижу, что вы абсолютно не понимаете особой, профессиональной специфики нашей с ним работы. А чтобы вы чувствовали себя уверенней и спокойней, я вам скажу, а моя жена может подтвердить, что за три десятка лет работы в наших органах я и сам в тюрьмах сиживал по ложным обвинениям не раз, и к стенке меня ставили, даже такое было, но, как изволите слышать, жив и здоров, чего и вашему мужу от всей души желаю. Он ни в чем не виноват, но я вам сейчас скажу такое, о чем вы не должны никому рассказывать, даже если станут здорово угрожать: не знаете, и все! Желаете знать?

— Ну, разумеется! — заторопилась Светлана.

— Его сознательно подставил его начальник, полковник Семенкин. Я с ним недавно разговаривал и высказался по этому поводу весьма недвусмысленно. Тот, надо полагать, в ярости, что мы разгадали его подлость. И сейчас все мы занимаемся тем, что собираем факты, которые как раз и должны свидетельствовать о том, что Иван стал жертвой ложного доноса. И тот, кто это сделал, пойдет под суд. Но… за час или два с такими делами просто никто не сможет управиться. Иван прекрасно знает, что никто его без помощи не оставит… А теперь ответьте мне, кто вам сказал об аресте, мне очень важно это знать.

— Мне позвонили с его работы… — помолчав, ответила она. — И просили никому не говорить.

— Светлана, я должен знать, друг это был или враг? Тогда будет ясна и цель звонка. Чего от вас-то хотели? Просто сообщили? Или что-то предложили сделать?

— Наверное, мне не следует вам этого говорить…

— Ладно, раз вы такая храбрая, тогда я вам расскажу, а вы только ответьте: да или нет, идет?

— Хорошо, — робко сказала она, и Турецкий понял причину ее робости.

— Слушайте, и тоже никому не говорите того, что сейчас от меня услышите. Вам позвонил кто-то из руководства ОРБ либо какой-нибудь важный чиновник из Главного управления и предложил пойти на свидание с задержанным мужем, а там настойчиво убедить его прекратить расследования. В таком случае все обвинения в нарушении должностных полномочий с него будут немедленно сняты и он выйдет из следственного изолятора. А если не согласится, то пусть пеняет на себя. Я — в общих словах, а там могли быть еще и некоторые несущественные частности. Так вот: да или нет?