Только для мертвых - Владимир Васильевич Гриньков

– Да, Хельга.

Она взяла Воронцова за руку.

– И ты ничегошеньки не понял, Саша. Когда я тебе говорила, что устала порхать и захотелось уже приткнуться к кому-то, устроить свою жизнь, я ведь тоже не деньги имела в виду.

Она засмеялась.

– Ты такой непосредственный.

– Да уж, – буркнул Воронцов. – Этого у меня не отнять.

– Возьми меня замуж.

– Нет, – сказал Воронцов.

– Ну пожалуйста.

Воронцов удивленно взглянул на Хельгу и вновь обнаружил озорные искры в ее глазах.

– Я иногда тебя не понимаю! – сказал он с досадой. – Ты хоть когда-нибудь бываешь настоящей?

– Нет.

– А когда-нибудь говоришь серьезно?

– Никогда.

– Оно и видно, – вздохнул Воронцов.

Он с удивлением обнаружил, что опять теряется рядом с этой женщиной. Она имела над ним какую-то мистическую, необъяснимую власть.

Больше они не разговаривали. Смотрели телевизор, днем немного вздремнули, и это было похоже на жизнь пожилой супружеской четы – размеренную и неторопливую. Ближе к вечеру Воронцов не выдержал.

– Я так не могу, – признался он. – Сидим взаперти, как заключенные, и боимся сами не знаем чего. А рядом – рукой подать – океан, белый песочек, и всего этого мы уже, может быть, никогда не увидим.

– Что ты предлагаешь?

– Я ничего не предлагаю. Я говорю, что завтра с утра я отправлюсь на берег и буду отдыхать на пляже.

Предполагалось, что Хельга вольна присоединиться к Воронцову или же остаться в доме.

– Это опасно, Саша.

– Чушь!

Хельга вздохнула. И в эту минуту раздался вой. Где-то там, за пальмами. Он был легко узнаваем – такой же тоскливый и безысходный. Стоявший у окна Воронцов резко обернулся и вслушался в режущий сердце звук. Вой оборвался. И тогда Воронцов задумчиво сказал:

– Он все время воет в одной стороне. Почему именно там? – И показал рукой в предполагаемом направлении.

Глава 43

Ночь не принесла облегчения, и это было уже привычным. Воронцов то проваливался ненадолго в беспокойный сон, то просыпался и вслушивался в окружающие его звуки. И только когда за окном забрезжил рассвет, будто кто-то разрешил Воронцову расслабиться, и он заснул надолго, так что пробуждение пришлось на то время, когда солнце уже стремительно приближалось к зениту, чтобы, зависнув ненадолго, так же стремительно покатиться к верхушкам пальм.

Хельга уже не спала, и приготовленный ею завтрак даже успел остыть. Когда Воронцов вошел в гостиную, Хельга испытующе посмотрела ему в глаза. Воронцов изобразил беспечную улыбку:

– Привет, дорогая.

– Привет.

Воронцова выдавали темные круги под глазами.

– Плохо спал?

– Почему ты так решила?

Хельга пожала плечами.

– Ты уже позавтракала?

– Нет.

– А я вот хочу есть. Что у нас сегодня?

Хельга сняла салфетку, прикрывавшую завтрак.

– О! – коротко, но многозначительно оценил Воронцов.

Он поглощал завтрак с задумчивым видом. И Хельга хранила молчание. Только в соседней комнате негромко мурлыкало радио.

– Я иду на пляж, – заявил Воронцов.

– Саша, не чуди!

– Ну что ты всполошилась? Ведь мы же были там не раз.

– И напрасно!

У Хельги был встревоженный вид. Воронцов засмеялся, чтобы снять нарастающее напряжение.

– С утра все кажется ясным и безопасным, – сказал он.

– Это впечатление обманчиво.

– А я и хочу обманываться.

– А я не хочу.

– Вот и оставайся в доме, – сказал Воронцов и опять засмеялся.

В его глазах не было никакого веселья, но Хельга этого не замечала.

– Я пойду с тобой, – объявила она.

– Назло, да?

– Не назло. Просто так.

– Просто так я тебя не возьму.

– А меня не надо брать. Я пойду сама.

Она действительно последовала за Воронцовым, когда он отправился на пляж. Шла позади него, в двух шагах, прижимая к груди пакет, в который обычно складывала свои пляжные аксессуары. Воронцов прошел половину короткого пути к пляжу и вдруг остановился.

– А я ведь тебя обманул, – сказал он, не оборачиваясь. – Ни на какой пляж идти я не собирался.

– А куда же ты собирался?

Теперь Воронцов обернулся и стоял перед Хельгой, спрятав руки в карманы шорт.

– Я хотел пойти туда, – кивнул он куда-то за спину Хельги.

И она поняла. В ту сторону, где каждый вечер раздавался вой.

– Зачем? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Хочу выяснить, что там такое.

– Зачем? – повторила Хельга.

– Надо же знать в конце концов, что это за чертовщина.

Хельга подошла вплотную и прижалась к Воронцову.

– Мне страшно, – сказала она.

– От страха есть хорошее лекарство…

– Я знаю, ты уже говорил: надо пойти и посмотреть – и тогда страх отступит.

– Да.

– Мы уже пытались это сделать, Саша. И после этого я боюсь еще сильнее.

– Ты можешь не ходить.

– И одна я тоже не хочу оставаться.

Воронцов осторожно приподнял подбородок Хельги и заглянул ей в глаза.

– Значит, пойдешь со мной, – сказал он твердо.

Они вернулись к дому, обошли его и углубились в заросли. Воронцов шел впереди, Хельга с опаской пробиралась следом, часто при этом оглядываясь. В шелесте листьев ей слышались шаги крадущегося за ними существа. Это существо не имело облика и потому представлялось совершеннейшим чудовищем.

Пальмы здесь были такими же, как и везде, где они успели побывать, и в какой-то момент Хельге даже показалось, что они заблудились.

– Саша! – позвала она сдавленным шепотом. – Мы правильно идем?

Воронцов кивнул не оборачиваясь.

Через некоторое время он убавил шаг и поднял руку. Хельга забеспокоилась, напряженно прислушалась и вдруг услышала близкое дыхание океана. Он тоже как будто тревожился. Воронцов остановился.

– Берег уже близко, – сказал он шепотом.

Хельга посмотрела на него красноречивым взглядом. В ее глазах читался вопрос.

– Пока ничего страшного я не увидел, – развел руками Воронцов, и Хельга неожиданно заметила, что он прихватил нож. Воронцов, оказывается, не выпускал его из рук все это время.

Он проследил ее взгляд, небрежно повертел нож в руке и чуть смущенно усмехнулся.

Еще через несколько минут они вышли на берег. Здесь был тот же песок и те же волны. Только не было видно соседнего острова.

– Мы вышли значительно левее, – сказал Воронцов, словно прочитав мысли Хельги.

Она поежилась.

– Неуютно здесь, – сказала она уныло.

Воронцов и сам чувствовал себя каким-то незащищенным, будто он оказался вдруг голым в толпе незнакомых людей. Едва они вышли на