Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

Анна поерзала. В каком-то смысле ей было жалко Алекса, тем более после рассказа Хенри. К тому же Алекс ей нравится. Или нравился, всего каких-нибудь полчаса назад. Но он совершил преступление, напал и на этого несчастного диджея, и на нее саму.

— Ну, Анна, что скажешь? Мы договорились? — Морелль продолжал улыбаться, но она уловила резкость в его взгляде. “Нет” означало бы сейчас конец их приятельским отношениям и сильно осложнило бы ее положение.

Хокан очнулся. Анна и так знала, что он сейчас скажет, и, как часто случалось, ей захотелось, чтобы он промолчал. Но он, конечно, не промолчал, потому что даже смерть не заставит Хокана заткнуться. Иногда, милая Анна, прошептал он, приходится просто смириться с происходящим.

Анна улизнула через черный ход, чтобы не смотреть диджею Кристиану в глаза. Просто-Лассе, Эрик и Агнес ждали ее на парковке. Ребята были взбудоражены: до них только что дошли слухи о случившемся, и они хотели, чтобы Анна подробно расписала, как она одолела двух здоровых мужиков. У Анны не было никакого желания рассказывать о своих подвигах. Просто-Лассе, похоже, понял ее и набросал общую картину, избегая подробностей. Анна с благодарностью взглянула на него и пообещала себе, что впредь будет с ним поласковее.

Когда они свернули во двор Табора, свет над крыльцом горел. На ступеньках лежали два кролика с мертвыми глазами и выпотрошенными брюшками.

Спала она плохо. Вернулся сон о фреске, каменоломне и мертвом теле, но теперь там, в воде неподвижно плавал не Симон Видье и не Хокан. Теперь там был Александер Морелль.

“Помоги мне!”

Осенний дождь усиливался, превращая вид за окном в угрюмый, зловонный туман, от которого едко свербило в ноздрях, и вдруг — всего за несколько секунд — все изменилось. Явилась совершенно новая сцена — та, что могла только присниться. Анна снова в той маленькой допросной, слева сидит ее адвокат, напротив за столом — оба следователя. Один из них кладет на стол фотографию.

— Вам известно, что это?

Ей не нужно смотреть на фотографию, но она все же смотрит. На снимке серая плоская коробка с проводами и шлангами с обратной стороны и дисплеем на передней панели. Инфузионный насос с плоскими резиновыми кнопками; достаточно нажать их в определенной последовательности — и морфин заструится свободно, Хокану больше не будет больно.

Три, три, семь, пять, девять, два. Ввод.

— Вы сделали это? — спрашивает следователь. — Убили своего мужа?

Анна проснулась на вдохе. Было раннее утро, на улице дул ветер и лил дождь. Анна натянула дождевик и вышла, чтобы разобраться со следами того, что Агнес уже начала называть “Тайна белых кроликов”. Вчера она слишком устала, чтобы разгадывать тайны. Хорошо, что Агнес видит в этом какую-то шутку; сама Анна восприняла появление кроликов гораздо тяжелее. Она взяла в каждую руку по тушке и вышла к сараю и мусорным бакам. Подойдя ближе, увидела припаркованную у короткой стены сарая машину — из жилого дома Анна ее не увидела. Пикап Брура Клейна.

Дверь в торце была открыта, и Анна услышала, что внутри кто-то копошится.

— Эй! — окликнула она, постучала по дверному косяку и шагнула в сарай. То, что она считала сараем, было некогда гаражом, но теперь больше походило на крытую свалку. В темном помещении пахло сыростью и ржавчиной, пол завален хламом, на жестяных полках вдоль стен теснятся банки с краской, бутыли и картонные коробки — не стоит даже пытаться их пересчитать. В дальнем углу темнел тесный дверной проем. Звуки исходили оттуда.

— Эй! — снова позвала Анна. Звуки прекратились, и из проема вынырнул Клейн.

— А, — смущенно сказал он. — Я заехал забрать кое-что. Не хотел вас тревожить в такую рань.

— Ничего страшного.

Оба помолчали.

— Ну как вам здесь? Удобно?

Попытка Клейна завести светский разговор захватила Анну врасплох.

— Ну да. Здесь очень красиво и тихо. То, что надо.

Клейн что-то одобрительно прогудел.

— А работа? Как там Хенри Морелль? Передал бразды правления?

— Да, думаю, все в порядке. Я приступаю к работе завтра утром. — Первая фраза оцарапала язык. Анна не могла избавиться от мыслей о событиях вчерашнего вечера.

Клейн кивнул. Похоже, он решил, что разговор окончен. Глаза Анны немного привыкли к темноте, и теперь она рассмотрела, что там, в глубине сарая. Различила что-то большое, синее.

— Там горушка Карла-Ю? — спросила она и указала на синий предмет. Клейн помедлил — очень недолго, но ее натренированный глаз это заметил.

— Откуда вы знаете про горушку?

— Продавец велосипедов рассказал.

— Йоран — трепло, каких поискать.

Стало тихо; слышалось только, как капли дождя там и сям просачиваются сквозь ветхую крышу.

— Фреска, — не думая, сказала Анна. — Я видела место, которое на ней изображено.

На этот раз Клейн лучше справился с мимикой. И бровью не повел, никак не показал, что думает, однако Анне показалось, что она слышит, как все клокочет под неподвижной с виду поверхностью. Что-то в Клейне интересовало ее. Что-то вызывало у нее желание расколоть эту каменную маску и попытаться вытащить на поверхность то, что скрывал Клейн. — Карл-Юхан тоже не смирился с тем, что произошел несчастный случай, — продолжала она. — Вот почему он писал фреску десять лет, хотя под конец почти ослеп.

— Это вас никак не касается, — глухо сказал Клейн. От натужной приветливости не осталось и следа. — Вы его не знали, вы понятия не имеете о…

Он оборвал себя посреди фразы, вытер капли слюны, вылетевшие изо рта вместе со словами и попавшие ему на подбородок.

— Извините, — пробормотал он и демонстративно посмотрел на часы. — К сожалению, мне пора.

Анна вышла из сарая вместе с Клейном и стояла рядом, пока он запирал боковую дверь на громадный амбарный замок. То, как Клейн смущен, было заметно даже со спины. Он коротко кивнул Анне на прощанье, забрался в машину и уехал в дождь. Что все-таки ему понадобилось в сарае? Анна обошла постройку. Спереди две гаражные двери на расстоянии нескольких метров друг от друга, обе заперты на засов с висячим замком. Левая, наверное, ведет в помещение с горкой, а правая — в помещение, из которого вышел Клейн. Двери были одного размера, и Анна решила, что пространства за ними тоже должны быть схожими. Она поискала какую-нибудь щель, чтобы заглянуть в сарай, и обнаружила в задней стене отошедшую доску. Покрутив ее так и сяк, Анна расширила дыру настолько, что смогла просунуть руку. Из сарая пахнуло воздухом еще более затхлым, чем в отсеке с горкой. Сыростью, ржавчиной и еще чем-то, как будто горелым. Света щель пропускала не много, но Анна включила карманный фонарик и просунула руку как можно дальше. Фонарик осветил несколько метров бетонного пола и какой-то темный силуэт. Анне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, на что она смотрит. Перед ней темнел обугленный остов того, что некогда было спортивным автомобилем.