Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт

Когда они добрались до торца стола, Анна заметила, что что-то не так. Голоса, выражения лиц, смех — все было несколько нарочитым, словно собравшиеся за столом люди изо всех сил демонстрировали, как им весело.

Проходя в танце мимо, Анна увидела, как Алекс поднимается и приглашает Кайю Бьянку на танцпол. Анна взглянула на обоих поверх плеча Просто-Лассе. Заметила, как Алекс почти незаметно прижал Кайю ближе к себе, как ее рука обхватила его шею. Его щека прижалась к ее щеке, и Анна ощутила небольшой укол в груди.

Не будь ребенком, Анна, прошептал Хокан. Тебе же не пятнадцать лет.

— Заткнись, — прошипела она сквозь зубы. Просто-Лассе вздрогнул.

— Вы что-то сказали?

Анна покачала головой, не спуская, однако, взгляда с Алекса.

— А эту песню вы все, конечно, знаете, — объявил диджей — мужчина лет тридцати пяти, в очках и с пирсингом в ноздре, — стоявший в кабинке посреди сцены.

Напористая танцевальная музыка сменилась спокойной мелодией. Мягкая баллада, единственный инструмент — гитара. Певец, судя по голосу, молодой.

– “I saw a friend today, someone I knew long ago. But I still recall her name…”

Чистый красивый голос. Мягкий гитарный перебор. Анна позволила Просто-Лассе сделать пару танцевальных па, прежде чем заметила, что настроение в огромном зале медленно меняется. Алекс, похоже, отреагировал первым. Анна увидела, как он замер, словно не понимал до конца, что именно слышит. Потом то же стало происходить с остальными.

– “And she told me this. My friend from long ago. That things will never be the same”, — пел чистый голос, и перебор постепенно становился громче.

Алекс бросил танцевать и замер на месте, бледный, как бумага. Кайя Бьянка сначала, казалось, не знала, что делать, а потом тоже остановилась. За почетным столом послышался громкий смех. Женщина — кажется, Мари Сорди — смеялась громче других. Визгливый смех прозвучал, как крик.

– “I’ll see you by the waters, — пел голос в динамиках. — The dark and lonely waters”.

И наступил полный хаос.

Симон не понимал, что происходит. Всего несколько минут назад он был на вершине счастья. Стокгольм, турне, прыжок с уступа, Таня.

А теперь — он сам не знал, как так вышло — его обступили его лучшие друзья. Но держались они совсем не по-дружески.

Мари, вся красная, явно была еще пьяна, Бруно стоял перед ней с поднятыми кулаками, нацеленными на Симона, взгляд у Алекса потемнел, как когда бывало ясно: кому-то сейчас не поздоровится, а губы у Карины побелели от ярости.

И — слова, которые они швыряли в него со всех сторон. Которые брызгами вырывались у них изо рта, почти одновременно с дождем. Слова разъедали его кожу, глубоко впивались в него.

— Предатель.

— Ты хоть понял, что он сделал?

— Защищать сволочь, насильника!

— Да как ты мог?

— Кем ты себя возомнил?

Симон, вскинув руки, попытался отступить. Он оглянулся через плечо на круг, где остался его велосипед. Дождь лупил все сильнее.

— Поеду-ка я, пожалуй, домой…

Он уже готов был обернуться, уйти, уже успел сделать шаг.

— Симон пытался поцеловать меня, — громко объявила Карина.

Внезапно воцарилась полная тишина. Слышался только стук дождя.

— Что? — почти одновременно спросили Алекс и Бруно.

— Сегодня вечером, на сортирной дорожке!

Симон остановился и обернулся. Глаза Карины сверкали в темноте.

— Все было не так. — начал он и сам заметил, как дрогнул голос. Увидел, как наливается чернотой взгляд Алекса, и в первый раз испугался. Испугался Алекса, испугался всех остальных, того, что может случиться.

— Ты целовал мою девушку? — каким-то утробным голосом спросил Алекс и придвинулся к Симону.

— Да это она.

Симон и сам не знал, как это получилось; его мозг словно не зафиксировал пары секунд из хода событий. Он просто вдруг почувствовал, что летит по широкой дуге. Симон в ужасе вытянул руки, чтобы смягчить падение, но не успел — каменный лоб вырос прямо перед ним в долю секунды.

Анне и раньше приходилось видеть такое, чаще всего — на службе. Как в острые моменты время замедляется, подчеркивая мельчайшие подробности происходящего.

Алекс ринулся к кабинке диджея. Он ломился к сцене, как регбист, расшвыривал людей, оказавшихся у него на пути. Бруно тоже бросился к сцене, прямо от стола. Его жена поднялась, и стул, на котором она сидела, упал на пол. Супруги Морелль и Бенгт Андерсон смотрели на Мари — та стояла, сжав губы, и на лице у нее были одновременно ужас и отвращение. Кайя Бьянка осталась посреди танцпола одна. Вокруг нее образовалась пустота, словно люди, которые только что рвались к ней, отступили назад. Прожектор окрасил ее белое платье кроваво-красным, конус света лег на лицо со ртом, полуоткрытым, словно в немом крике.

– “The dark and lonely waters”, — снова пропел в динамиках красивый голос, и в какой-то миг губы у Кайи шевельнулись, будто она подпевает.

На все это Анна успела обратить внимание, а потом Алекс добрался до кабинки диджея. Раздался грохот, музыка внезапно стихла. И время снова пошло в обычном темпе, высвободив какофонию голосов.

Анна отпустила Просто-Лассе и тоже бросилась к сцене. Ей пришлось проталкиваться через толпу к тому, что совсем недавно было кабинкой диджея, а теперь превратилось в груду фанерных обломков, из которых торчали провода и какая-то мелкая электроника. Алекс лежал посреди кабинки, подмяв под себя диджея и держа его за шею борцовским захватом. Лицо у Алекса было красным, взгляд потемнел, сжатые губы делали его похожим на зверя. Бруно стоял над ними, широко расставив ноги и сжав кулаки, но вместо того, чтобы попытаться оттащить Алекса, он наклонился и заорал что-то диджею в лицо. Одни и те же слова, снова и снова; но за плотной звуковой завесой из голосов Анна не смогла разобрать, что он говорит.

Диджей не сопротивлялся, лицо у него посинело, губы хватали воздух, глаза вот-вот закатятся. Анна выбралась на сцену.

— Алекс, отпусти его!

Бруно Сорди заступил ей дорогу.

— Пусть сначала признается.

Ростом Бруно был примерно с нее; судя по цвету лица и тому, как он двигался, Бруно изрядно выпил. Анна пошла прямо на него, одним движением обхватила за подбородок и плечо, и пока Бруно пытался вывернуться, подсекла его под ноги. Бруно повалился на пол. Анна бросила его и рванулась к Алексу. Диджей не подавал признаков жизни, однако Алекс все сжимал его горло. Анна схватила Алекса за волосы и рванула назад. Алекс выпустил диджея, но не сдался; он резко повернулся, вцепился Анне в руку ниже плеча и пригнул ее к полу. Почти двухметровый Алекс весил под сотню килограммов. К тому же он был борцом элитного дивизиона, так что Анна не много могла ему противопоставить. Колени ударились о пол, и от боли слезы брызнули из глаз. Еще немного, и она упадет плашмя; Анна сопротивлялась, слыша над головой тяжелое сопение Алекса. Зал начал кружиться — смешение звуков, голосов, движений. Бодни, прошептал Хокан у нее в голове. Бодни его. Давай!