Незапертая дверь - Мария Метлицкая

Через пару минут перед ним стояла тарелка с сырниками, банка сметаны, плошка с вареньем, докторская колбаса, швейцарский сыр и нарезанный хлеб. Забурчала, выплеснув ароматную жидкость, кофейная машина.

Илья Валентинович принялся завтракать.

– Посиди со мной, выпей кофе, – предложил он жене.

– Уже пила. Да и дел полно. – Люба махнула рукой и продолжила хлопоты.

Она стояла спиной, что-то резала, видимо, для супа, а он рассматривал ее. «Сзади пионерка, а спереди пенсионерка, – равнодушно подумал он, продолжая жевать. – Но хоть так. Обычно наших баб разносит, мама дорогая».

Люба оставалась стройной – такая природа, типаж хрупкой блондинки. Такие обычно рано стареют, тонкая кожа покрывается мелкими морщинками. Так и было. Худенькая Люба и вправду была со спины девочкой: стройные ножки, узкие бедра. А вот лицо, шея, руки выдавали. Никуда не денешься.

В молодости жена была не то чтобы красивой – миловидной. Хороший носик, голубые глаза, светлые волосы. Ничего примечательного, а глаз отдыхает. Как правило, такие женщины разумны и терпеливы, не бросаются в омут страстей, берегут семейный очаг, становятся верными женами и хорошими матерями.

Так оно и получилось, точь-в-точь. Люба была нескандальной, уступчивой, мягкой. Хорошей матерью и неплохой хозяйкой – не гениальной, а именно неплохой. В доме всегда чисто, в шкафу висели отглаженные рубашки, в холодильнике стояли суп и второе. Ничего такого Люба не делала, никаких там изысков, никаких шедевров, нововведений, никаких выкрутасов, но обед был всегда. А выкрутасы, если хотелось, он находил в ресторанах.

Жили они хорошо, спокойно, без громких скандалов и хлопанья дверьми. Любил ли он ее? Конечно, любил. Как жену, как мать своего ребенка. Как человека, как друга, в конце концов.

Во всем жена его устраивала. Почти во всем. А то, чего ему не хватало, он добирал на стороне. Женщин у Ильи Валентиновича было много, случайных и не случайных. В случайные попадали те, имен и даже лиц которых он не помнил. Случайная короткая связь в командировке. Случайная интрижка после ресторанного знакомства. Случайная женщина в поезде – было и такое, чего уж. Эти случайные проскакивали и бесследно исчезали, не о чем говорить. «Природа такая, – шутил он с друзьями. – Не могу пройти мимо хорошенькой бабы». Друзья, разумеется, не осуждали. Завидовали. Как у Илюхи легко – прямо как сходить по малым делам. И главное, совесть не заедает. Ходок, настоящий ходок.

Но были и неслучайные женщины, романы, длительные, серьезные связи. Любовь. Таких историй было три. При двух первых и мыслей не возникало уйти из семьи! Ни разу, ей-богу! И в голову не приходило! А вот третья его подломила… Так подломила, что еле выжил. Тогда, двенадцать лет назад, он серьезно задумался. Мучился, не спал ночами, жалел жену. Жалел и ту, другую, любимую. Любимую звали Лариса. Красивая, яркая, молодая. Ему пятьдесят, ей тридцать пять. И он в самом соку, и она в самом расцвете. Высокая, крутобедрая, полноватая синеглазая брюнетка. Как же она была хороша! А что они творили в постели! Просто сгорали в огне.

Ночами, лежа рядом с женой, он просыпался от желания. Самому было неловко – как четырнадцатилетний пацан! Крутился до самого утра, ждал, когда отпустит. Смотрел на бледное, безмятежное лицо жены и умирал от отчаяния. Что делать? Как быть? Порвать и уйти? Дочь уже выросла, долг свой он исполнил. Материально семью обеспечил: прекрасная, богато обставленная квартира, хорошая новая тачка. Приличный дом по Рижскому шоссе – небольшой, но уютный коттедж. Раз в неделю приходит уборщица. Продукты привозит он, Илья. У Любы три шубы и бриллианты. Раз в год они выезжают за границу: Греция, Испания, Италия. Объездили всю Европу, были в Америке. Люба сто лет не работает. О деньгах не думает и думать не будет, конечно же, он ее обеспечит. У него успешный, крепкий бизнес – хватит на всех.

У дочки все хорошо, муж не богач, но в порядке. Да и он, отец, помогает. Так, если для радости – например, путевки внукам в Диснейленд или новая машина дочери. «Сюрпрайз», – как говорит она.

Имеет же Илья право на свое счастье? На собственную жизнь? Имеет право прожить так, как ему хочется? Прожить, дожить… В счастье и радости? В любви? Или нет, не имеет?

Решил, что имеет. Пусть пять лет, пусть три года, но на полную, на широкую, а там – будь что будет!

Про неудачливых друзей и коллег решил забыть. Получилось. Убеждал себя, что у всех все по-разному. Бывает же, что получается! И лихорадочно искал примеры везунчиков. Нашел. Правда, примерчики были не очень, так себе примерчики, если честно. Да и маловато их было.

Из знакомых вспомнились двое. Первый – Вася Корчагин, дружок институтский. Но Вася ушел из семьи в сорок. И семья, между прочим, была бездетной. Развелся, женился, родил ребенка. Что такое сорокалетний мужик? Самый расцвет.

И пример номер два – Костик Турчинов, с ним они сталкивались по бизнесу. Тут было все сериально: скандальный развод с женой, старше Костика лет эдак на девять. Связь с молодой и прекрасной молдаванкой с иссиня-черной косой и бездонными, густо-серыми глазами. Устоять перед такой дивчиной было непросто. К тому времени Косте стукнуло пятьдесят шесть, но мужичок он был крепкий, спортивный и моложавый. Пассии его было под тридцать. В общем, сошлись. Поженились. Что только не говорили про них! Как ни насмехались над Костиком! Дескать, все ясно, отожмет провинциалка и бизнес, и дом на Оке, оставит дурака с голой задницей, но так ему и надо, потому что нечего. Нечего быть таким нахально счастливым!

Зависть. Страшное чувство – зависть. Еще бы – глянешь на них и… Поневоле вспомнишь свой «самовар»: бестолково и зачастую назойливо хлопотливую, одышливую, с плохо прокрашенной сединой, похрапывающую по ночам, хлопающую крыльями над внуками, в вечном халате, пропитанном запахом жареного лука. Бррр.

А тут нате вам – стройная дева на легких ногах, волосы по пояс, можно представить, как она их распускает… Высокая грудь, широкие бедра. Но главное – взгляды. То, как они смотрели друг на друга. Вот что было невыносимо. Ладно он, с ним все понятно! Но она, эта дева! Казалось, сейчас что-то вспыхнет, рванет. И всех погребет под этим шквальным огнем: и Костика, и его молодую жену, ну и всех остальных заодно.

Любовь там была. И Илья это видел. Уж в этом вопросе его не обманешь. И он тогда позавидовал. Взгляд отвел, потому что смутился. И позавидовал. Не красоте и молодости – нет, у него