Сосед сверху, сосед снизу - Джина Шэй

Эмиль сосредатачивается на мышке. На горячем язычке, на мягких губах.

Член отдается ноющей болью, намекая, что ему было недостаточно, и он только начал. Приходится поймать нежную Настину ладошку, притянуть к болевой зоне и сжать её пальцы на вздыбленном стволе.

— Приласкаешь? — мышка закусывает губу — внутри неё все еще вспыхивают редкие возражения, но искушение оказывается сильнее. И правильно. Проще сейчас остановить поезд, чем их двоих, уже пригубивших эту восхитительную девочку.

Раз-второй, его рука еще сопровождает ладонь Насти, потому что тонкие пальчики, прикасающиеся к его члену, немного подрагивают.

Третий — он разжимает хватку, тем более, что на её теле есть места, куда можно приложить руки. Грудь, например. Нежные чуткие сосочки, с которыми он еще не наигрался. Да и Настя тоже отнюдь не против этой ласки. Даже напротив — тихонько охает, когда его пальцы только огибают мягкие холмики её груди. Можно подумать, что для неё это — первый секс, до того чутко она реагирует на всякое прикосновение.

Хотя… Втроем-то точно первый...

Её движения постепенно становятся смелее — Эмиль почти слышит, как сгорают мосты, ведущие для Насти путь в «обычную жизнь». В ту самую, где она была примерной верной женой, послушно надевала уродские тряпки и не сходила с ума в постели, а исполняла супружеский долг.

Интересно, сможет ли она вернуться к этому потом? Наверняка ведь попытается. Получится ли? После того, как она поймет, насколько сильно это её заводит.

Хотя Эмиль ведь не намерен этим интересоваться, не так ли?

Нужно сосредоточиться на сейчас, на этой ночи, взять с неё все, что он только успеет. Для него никакого потом с ней не будет, он ведь все это уже решил.

Сейчас — только это время и имеет значение. Твердые ягодки её сосков в его пальцах. Мгновения, когда каждое проскальзывание её ладошки по его члену, от Эмиля летят невидимые искры, от которых уже должен был запылать мир. Попытки отодвинуть тот миг, когда он снова не выдержит и снова захочет насадить эту сладкую девочку на свою плоть. Впору вести обратный отсчет.

— Ох, детка, как же хороша на вкус, — под тихий выдох Змея Настя снова вздрагивает, и в губах Эмиля снова глохнет её возбужденный стон.

Когда этот паршивец успел добраться до мокрой девичей щели со своим длинным языком?

Да-да, именно когда, а не как — не так уж и сложно заставить девочку выпятить попку и пошире расставить коленки.

И что, интересно, Змей при этом задумал? Он ведь задумал, уж слишком хитрая у него улыбка всякий раз, когда он выныривает из очередного своего «нырка».

Дьявол…

Два дьявола. Два дьявола, что превращают меня в текущую мартовскую кошку, на все готовую ради крепкого члена, что облегчит мои лихорадочные муки.

Плевать. Плевать на все. На все и всех, кроме этих двух исчадий ада, лишивших меня рассудка. Я их хочу. Я хочу их целиком и полностью.

Ладони Эрика жадно прихватывают кожу, разводя в стороны мои ягодицы, и сам он заставляет меня сильнее расставить колени, сильнее выгнуться в талии.

— Да, вот так мне тебя прекрасно видно, малышка!

Язык Эрика, будто награждая за сообразительность, с оттяжкой скользит по моим горящим нижним губам, дразнит и без того раскаленный вход. Мне даже странно, что не пахнет дымом, как пожирающее мою душу темное пламя  еще не прорвалось наружу.

С ума сойти! Меня целуют с двух сторон. В два языка, в разные места, для этого предназначенные.

То, что происходит — нереально, невозможно, слишком грязно для меня — такой, какой я была вчера. Вот только вчера закончилось. А сегодня — я, пожалуй, хочу продлить.

Боже, можно ли вообще считать меня хоть сколько-нибудь сведущей в вопросах секса, если сейчас я — как девственница, сама не придумаю, куда приложить руки, пока меня не направят.

У них нет никаких проблем с пониманием ситуации, они играют на мне в четыре руки, в две пары ртов, в два члена, будто я — их любимый общий музыкальный инструмент.

И нужно сказать, их симфония сейчас выходит потрясающей! Мой маленький хрупкий мир потрясающий. И никаких слов оказывается не нужно для нашего безумия.

Мощная грудь Эмиля оказывается поросшей светлыми волосами. Он пахнет кофе и табаком, пряной кожей и солоноватым потом. Его шквальные поцелуи будто поставили себе за цель выпить мою душу, раз уж тело я отдала в их полное распоряжение.

От первого прикосновения к клитору я тихонько охаю. Змей не торопится, касается упругого бугорка самым кончиком языка. А потом резко всасывает его в рот.

Боже…

Что у него за язык такой?

Я не выдерживаю волны ощущения, взвизгиваю, выгибаюсь, падаю лицом в простынь, потому что нету больше сил держать спину прямо. И если я кончу сейчас, от его языка…

Нет.

Он не дает мне кончить, его рот ускользает выше, его язык замедляется. В моих глазах потихоньку проясняется. Это был маленький и быстрый облом.

А Эмиль по-прежнему передо мной, стоит на коленях, не спускает с меня темного взгляда. Его ладонь все так же резко двигается, вокруг стоящего каменным столбом члена. Красивого члена… Я не большой знаток, но сейчас просто не могу отвести глаз. Огромный, устращающий, перевитый венами…

Боже, как же Эмиль на меня смотрит…

Я так боялась, что увижу в их глазах презрение или что-то вроде того, из-за того, что я не смогла между ними выбрать, так боялась стать для них простой шлюшкой, но…

На шлюшек так не смотрят.

Ну, или я согласна быть для Эмиля Бруха кем угодно, лишь бы он продолжал смотреть на меня таким голодным взглядом.

Я даже тянусь к нему сама, касаюсь языком тугой головки, пробуя его на вкус. И сравнивая. Раз уж я могу!

— Ты закончил? — хриплый выдох Эмиля обращен не ко мне, а глаза его не отрываются от моего лица. — Я уже теряю всякое терпение.

— Сейчас, последний раз, — откликается Эрик, и его губы снова трепетно целуют меня между ног.

И снова его рот и мой клитор сходятся в неравной схватке. И снова меня выгибает, окатывает кипятком, снимает кожу жарким постыдным удовольствием.

Господи, боже...

И снова! Снова в самый последний миг этот поганец меня обламывает, снова заставляя возбуждение отхлынуть горячей волной.

— Эрик! — я не выдерживаю, я уже рычу, потому что все… Я сейчас просто убью за оргазм. — Пожалуйста.

— Ну, раз ты просишь, как хорошая девочка... — на диво быстро соглашается Змей, и его бархатные губы выписывают мне долгожданное помилование.

Господи, господи, господи…

Оргазм накатывает на меня горячей долгожданной волной. Он оказывается сухим и болезненным, почти не облегчает мне моего состояния.