Если я исчезну - Элиза Джейн Брейзер

– Всегда возвращалась, – соглашается он.

– Она когда-нибудь пропадала так надолго?

– Это, – он звенит брелоком, – очень хороший вопрос.

– Да или нет? – повторяю я неустрашимо.

Он качает головой, смотрит на противоположный берег реки, где олени сгрудились рядом с соляными островками. Картина, открывающаяся перед нами, выглядит величественно и живописно. Она красива, как и все вокруг. Кроме нас. Мы сюда не вписываемся.

– Это забавное место. Люди просто ломаются. – Он щелкает пальцами. – Сегодня они полны энтузиазма, а завтра запал иссякает, и они начинают вести себя… скажем, эксцентрично.

Он бросает на меня испепеляющий взгляд, противоречащий его словам и всей ситуации в целом. Твой отец – пазл, в котором ни один из кусочков не подходит к другому. Игра на совпадение, в которой ничего не сочетается.

– А потом – вжух! Их и след простыл.

– Может, было что-то такое, из-за чего она расстроилась? Было ли что-нибудь необычное, что могло бы объяснить, почему она ушла?

– Ничего сверх обычного необычного, – шутит он, а затем резко заводит машину. Момент ясности и серьезности упущен. – Эй, не беспокойся о Рэйчел. Мы так рады, что ты здесь. Мы с Эдди очень рады, что ты здесь.

Он выезжает обратно на шоссе, и тут за поворотом появляется еще одна машина. Вместо того чтобы подождать, твой отец вклинивается перед ней, а затем резко тормозит, нарочно подрезая машину сзади. Тот водитель гудит, но твой отец его игнорирует. И я отчетливо понимаю: ты мертва. Они убили тебя. Это безумие.

Я в тупике. Я отработала все возможные улики. Я поговорила со всеми, с кем можно было, из твоего списка. Я познакомилась с твоей семьей. Я пообщалась с полицией. Я покаталась на твоих лошадях. Я пожила на твоем ранчо. Я разобрала и вымыла там каждое окно. Единственное, чего я не сделала, так это не забралась в твой желтый дом.

Я думаю о доме. Я думаю об окнах. И понимаю, как легко их разобрать.

Когда мы подъезжаем к дому, я чувствую, как желчь раздирает мое горло. До моего слуха доносится телефонный звонок в холле. Кто-нибудь возьмет наконец эту чертову трубку? Но мне слишком плохо, чтобы высказать все это вслух. Твой отец высаживает меня перед домиком для персонала.

– Спасибо. – Я вылезаю из машины. – Большое спасибо, что подвезли меня.

– Тебе нужно быть осторожнее, а то ты все время теряешься, – говорит он своим придурочным голосом. – Аж в самом Хеппи-Кэмпе! – Он ударяет по рулю для пущего эффекта, окидывает взглядом воображаемую аудиторию, а затем уносится вдаль.

Биение моего сердца отдается у меня в ушах. Я жду, пока внедорожник исчезнет за домиком. Затем направляюсь по тропинке к твоему дому. Я стараюсь держаться в тени. Вот и дом Джеда. Я иду дальше, спускаясь по извилистой дорожке к ручью. Повернув в очередной раз, я вижу твой дом; пятно солнечного света окрашивает верхушку крыши в бордовый цвет. Я вспоминаю все сделанные тобой фотографии Бамби и дома, но не могу припомнить, видела ли я когда-нибудь дом изнутри. Интересно, почему ты утверждала, что дом – твой, ведь на самом деле ты жила с родителями? Мне не терпится увидеть, что же там внутри.

Я поднимаюсь на крыльцо. Пытаюсь открыть дверь, но она заперта, как и раньше, поэтому я подхожу к окну. Я всю неделю разбирала такие же окна в других домиках на ранчо, поэтому теперь я знаю, что нужно делать. На сетках здесь тоже отсутствуют язычки, но я вынимаю из кармана перочинный ножик и использую его в качестве противовеса, пока сетка не поддается и не выскакивает из пазов. Поставив ее на крыльцо, я принимаюсь за стекло. Я складываю руки так, как делала не один десяток раз за прошедшую неделю, и сильно нажимаю на стекло, помогая себе всем телом, пытаясь открыть окно. Оно почему-то не сдвигается с места. Я пытаюсь снова, сильно надавливаю плечом. Не поддается. Это окно точно такое же, как и другие, что я открывала на этом ранчо, но что-то в нем не так. Я отступаю и всматриваюсь в него. Окно практически замуровано. Я пробую еще и еще, перехожу от окна к окну. Однако ни одно из окон на первом этаже не сдвигается с места.

Я отступаю от дома, тяжело дыша, и оглядываю свес крыши. Я так расстроена, так устала от того, что все мои усилия бессмысленны, что мои действия не приводят ни к чему. Почему у меня не получается?

Я оглядываюсь вокруг. Мое давление подскакивает, адреналин бурлит в крови. Что будет, если я разобью стекло? В фильмах все всегда так делают. Что, если я ударю со всей мочи? Что, если я пну его от всей души?

Я размахиваюсь и не задумываясь бью по стеклу изо всех сил. Костяшки пальцев чувствуют на себе всю силу удара, но со стеклом ничего не происходит, на нем нет даже вмятины. Что я делаю? Мне повезло, что стекло не разбилось, я легко могла перерезать себе артерию. Но даже если бы мне удалось обойтись без лишней крови и ранений, что бы я делала потом? Залезла бы внутрь через дыру, проделанную моим кулаком? Мне нужно взять себя в руки. Нужно подумать.

Бах! Огромный камень проносится мимо моей головы, ударяется о желтую стену с такой силой, что оставляет след, а затем падает у моих ног.

Задохнувшись от неожиданности, я оборачиваюсь, продолжая, однако, опираться на твой желтый дом. Я оглядываюсь, но вокруг никого нет. Я напоминаю себе, что кто-то там все-таки есть. Просто я их не вижу.

– Эй! – кричу я. Этот камень был предназначен для меня? Они целились в меня? Попробуют ли они еще раз?

Как ни странно, перед лицом реальной опасности я чувствую себя спокойной, даже храброй. Я выхожу на крыльцо.

– Есть там кто-нибудь? – спрашиваю я, как будто у камня могли вырасти крылья и он прилетел сам.

Я ничего не слышу из-за журчания реки. Но я уверена: там кто-то есть и этот кто-то наблюдает за мной.

– Мы могли бы поговорить, – начинаю я. – Вы можете сказать мне…

Я отскакиваю в страхе, когда из темноты взлетают три птицы, а потом бегу в их сторону. Оттуда доносится звук двигателя – точно не пойму, со стороны шоссе или пожарной дороги. Мне только слышно, как он ревет, а затем глохнет, как будто исчезнув за поворотом.

Я жду. Сейчас я – один сплошной оголенный нерв. Затем я смотрю на камень, доказательство нападения. Он достаточно большой и тяжелый. Человек, который бросил его, должен быть достаточно сильным. Либо же камень бросили с близкого расстояния. Я разглядываю его внимательно и вижу одно слово, написанное толстым черным маркером. Ноги у меня подгибаются. Кровь ударяет мне в голову. То, что там написано, выбивает почву у меня из-под ног:

БЕГИ.