Ричард Длинные Руки - граф - Гай Юлий Орловский
Шрифт:
Интервал:
Я подошел к самому краю воды, но леди Элинор остановилась, выпрямившись, сложила ладони за спиной пальцами вниз, застыла в ожидании. Луна все поднимается, огромная и зловещая, вся в темных кавернах, впадинах, изъеденная метеоритами, как старая сковородка ржавчиной.
Она оглянулась, дрожь встряхнула меня, но я уставился на нее, завороженный дикой красотой: лицо еще трагичнее и загадочнее, глаза блестят, как у вышедшего на охоту зверя, черные губы раздвинулись, зубы блеснули в лунном свете, как острые ножи. Мне показалось, что клыки втрое длиннее, чем должны бы.
– Стой там, – донесся ее негромкий голос. – Ничего не бойся.
– Я боюсь за вас, – ответил я так же тихо, чтобы не спугнуть то, что происходит. – Там хоть пиявок нет?
Она не ответила, повернулась к луне и сделала еще шажок. Вода ленивыми волнами, словно густое подсолнечное масло, обозначила ее путь, как за плывущим лебедем. Погрузилась волшебница разве что на дюйм, дно почти не понижается, луна светит мне в лицо, на ее фоне вижу только темный силуэт с пугливо приподнятыми плечами. Обеими руками волшебница обхватила себя за плечи, локтями закрывая грудь, остановилась, я видел, с каким усилием превозмогла себя и простерла руки к небу.
Я напряг слух, волшебница говорит на странном наречии, явно архаичном. У нас все старое приобретает налет священности: вон как Иисусу Христу делали обрезание каменным ножом, так и сейчас еще делают ими же. Леди Элинор просит дать ей силу, слова странные и в определенном ритме, почти стихи, их не люблю и не понимаю, но раз существуют, значит – зачем-то и кому-то нужны.
Обнаженная женская фигура продвинулась еще на несколько шагов, вода поднялась до пояса, я уже раскрыл рот для предостерегающего окрика, вдруг она в трансе и не понимает, что делает, но волшебница остановилась снова, плечи приподняты еще выше, я почти физически чувствую, как ей страшно, оглядывается по сторонам, ищет взглядом по всему небу.
Луна уже вся покрыта льдом, холод и смерть от нее струятся мощными потоками. Я затаил дыхание и ждал, ждал, ждал. Ничего не происходило, ни грома с молниями, ни появления чудовищных фигур, ни даже Водяной Зверь не откликнулся, то ли отпугнутый волшебной мазью, то ли эта смазка делает волшебницу для него невидимой.
Она простояла почти час, я озяб и начал скучать. Наконец она так же медленно вышла из озера, обнаженное тело блестит, словно капли скатываются по холодному, идеально чистому мрамору.
Я шагнул навстречу.
– Жаль, мы не взяли полотенца…
– Пустяки, – ответила она легко, – ночь теплая.
Ее тело в лунном свете выглядит совершенно белым, она вскинула руки и пощупала волосы, самые кончики намокли, а я смотрел на темные подмышки и грудь, что поднялась еще выше, живот очерчен красиво и деликатно, такой же темный, как и в подмышках, треугольный мысок внизу живота, длинные стройные ноги, только белые, не тронутые загаром.
Перехватив мой взгляд, она вдруг спросила:
– И ты уверен, что старуха напускает чары?
– Да совсем нет, – пробормотал я.
– Врешь, – сказала она, стараясь говорить равнодушно, но горечь прозвучала в ее словах. – Народ темен… но хуже того, злобен… Даже те, кто считает, что я в самом деле молода, предпочитают говорить, что я старуха, что дурачит молодых парней… Нет, Дик, я слишком много потратила сил на магию, чтобы ограничиться одними иллюзиями. Я в самом деле сумела остановить свой возраст и даже малость вернуть вспять. С другой стороны, верно, я… зрелая женщина. Зрелая женщина в теле юной девушки.
Я смиренно опустил взгляд, молча подал ей платье, она с равнодушным спокойствием вскинула руки, я догадался, Что надо накинуть сверху, а потом тащить вниз, поправляя на тех местах, где зацепляется, а платье достаточно тугое…
С меня сошло сто потов, я разогрелся, как в плавильной печи, кто тут только что мерз, не понимаю. Леди Элинор повернулась ко мне спиной, все-таки пару шнурков затянуть надо, пальцы у меня дрожали, соскальзывали, а из широкого разреза, который затягиваю, так дивно выглядывают и просят не закрывать их нежно-белые ягодицы…
Она повернулась ко мне, уже державная и величественная, как императрица, обронила с холодным равнодушием:
– Ты молодец, не испугался.
– А чего пугаться? – не понял я. – Если бы какой зверь, того бы я палкой по голове. А если какой призрак – вы отпугнете.
Она кивнула, молча направилась к холму, где на вершине блистает залитый лунным светом особенно высокий и таинственный замок. Я потащился следом, в самом деле поглядывал по сторонам, однако никто к нам не осмеливается и приблизиться, а кузнечики умолкают за десяток шагов и поспешно упрыгивают с дороги.
Когда миновали главные ворота, она обронила в холле:
– Иди спи. Для тебя это было слишком много.
Я ответил с поклоном:
– И вы отдыхайте, леди Элинор. Не знаю, сколько вы там сил получили, но и потратили… изрядно. На вас лица нет. А то, что у вас сейчас заместо лица, так и лицом-то назвать как-то не с руки, чтобы ваше настоящее лицо не обидеть. Отдыхайте, выспитесь хорошо!
Она искривила губы в жестокой усмешке:
– Впервые обо мне кто-то заботится. И кто – деревенский дурачок!
Утром в людскую вбежала белая как мел Мадина. Под глазом кровоподтек, волосы растрепаны, на голом плече длинная царапина. Марманда ухватила ее и прижала к груди, Франлия дергала и приставала с расспросами. Мадина всхлипывала, в глазах ужас, рассказала сквозь рыдания, что хозяйка в бешенстве, у нее что-то не получилось, в ее покоях сейчас гроза, хлещут молнии, ревут демоны, вся мебель – в щепках, даже стены треснули…
Маклей, Ипполит и Раймон слушали внимательно, к моему удивлению, никто не бросился ни прочь из такого замка, ни, напротив, – спасать хозяйку. Сами, правда, побледнели и подобрались, выглядят несчастными, вот-вот забьются в мышиные норы и будут пережидать грозу, что авось минует.
На меня посматривали умоляюще, я удивился, покачал головой:
– Мне моя шкура дорога. Это ваша хозяйка, сами и успокаивайте.
Маклей буркнул:
– Теперь и твоя.
– Вы ее причуды знаете лучше.
– Уже все перепробовали, – сказал Ипполит с тяжелым вздохом, – а ты вдруг да найдешь, на какой козе подъехать…
Сверху раздался пронзительный визг, что разнесся по всему замку, достиг самых отдаленных подвалов и взвинтился на вершину башенки:
– Дик!.. Срочно – ко мне!
Слуги радостно завздыхали, а Маклей сказал с сочувствием, но и обрадованно:
– Вот оно и решилось.
Я побежал наверх, прыгая через две ступени, ворвался в ее покои запыхавшийся, раскрасневшийся, пусть видит, с какой преданностью и готовностью спешу ей услужить, остолбенел.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!