Жить дальше. Автобиография - Ирина Безрукова

Подавляющее большинство родителей учились вместе с детьми, а иногда и вместо них. Сидели за них в библиотеках, писали доклады. В школе образовался настоящий «мамкин клуб», они приходили за детьми за час до окончания уроков и с жаром обсуждали, что задавали на дом и как решить ту или иную задачу. Случайных родителей там почти не было – многие из них сами окончили эту школу и своих детей готовили к поступлению туда за три года. Я не могла себе позволить сидеть в библиотеке, готовя проект первокласснику. Мне надо было зарабатывать деньги. У меня не было возможности стать домохозяйкой и сесть на шею мужу, все время посвящая учебе сына в школе. Частенько я доверяла воспитание и образование своего ребенка маме Андрюшиного друга Пашки – они учились в одном классе, и мама Павла забирала Андрея после школы к себе, если я не успевала. У меня времени не хватало обсуждать учебу сына с другими мамами, я могла только подлететь к школе на всех парах, схватить Андрюшу и бегом бежать дальше. Поэтому сын мой в школе учился хорошо, но отличником не был.

Родители Игоря и Аристарха переехали в Москву. Я была очень рада этому обстоятельству – они были прекрасные, самоотверженные дедушка и бабушка, очень помогали нам с Андреем и Аристарху с его дочерью. Мы участвовали деньгами в их переезде, в том числе и с помощью моих гонораров оплачивали разные там контейнеры для перевозки вещей. Нина Тимофеевна однажды сказала: «Мы очень вам благодарны за то, что вы нам так помогаете, у вас у самих жизнь непростая». Я говорю: «А кому же нам еще помогать, как не вам? У нас с Игорем одни родители на двоих. Тем более что вы нам помогаете ничуть не меньше». Когда они переехали в Москву окончательно, я получила возможность оставлять им Андрюшу по мере надобности и гораздо больше сниматься.

Но оставляла я сына только в том случае, если не было другого выхода. Если была хоть малейшая возможность брать его с собой на съемки – я уговаривала режиссеров и директоров картин, Андрей ехал со мной. Однажды я привезла Андрюшу в Чехию на съемки фильма «Графиня де Монсоро», и Евгений Дворжецкий, который играл моего венценосного супруга, короля Франции, очень удивился: «Ира, зачем вы сына привезли? Тут же не для детей место, тут пиво, тусовки, клубы. Приехали бы в одиночестве – сейчас бы тусили вместе с нами!» Я говорю: «Знаете, Женечка, вам сложно понять, но мне в сто раз интереснее проводить время с ним, а не с моими коллегами за кружкой пива».

И действительно, Андрей с каждым годом становился все более интересным собеседником. Еще бы – он рос в семье говорунов (мы все работники разговорного жанра) и впитывал грамотную речь и умение складно выражать мысли с самого детства. И он всегда был какой-то не по годам взрослый, даже когда был еще совсем ребенком. Он задавал интересные вопросы, учился рассуждать, спорить. Скучно мне с ним не было никогда.

Однажды меня позвали на пробы и попросили приехать вместе с Андреем. В Россию приехал чешский режиссер Ян Сверак, ему для съемок в его новом фильме «Коля» требовалась русская актриса – мама шести– или семилетнего мальчика, который готов был бы поработать в кадре вместе с мамой. Ян остановился у Миры Гавьяровой, которая тогда была пресс-атташе чешского посольства. Встречи происходили в ее дипломатической квартире. Мира всех радушно встречала, предлагала чай-кофе, жарила бананы в карамели, оладьи пекла. Увидев Андрея, она спросила, как его зовут, и мальчик отрапортовал: «Андрей Ливанов». – «Надо же, а у нас есть такое слово – “леванэчки”, это такие маленькие оладушки. Ты оладушек?» Андрей в свою очередь спросил: «А вас как зовут?» – «Пани Мира». Андрюша услышал «Ира» и удивился: «О, мою маму так же зовут». С тех пор мы подружились и дружим с пани Мирой все эти годы.

В комнате, где проходило прослушивание, я увидела двух людей, один был с бородой, похожий на Шона Коннери. А второй худой, долговязый, в очках и с длинным носом. Того, который был похож на Коннери, звали Зденек Сверак. Это имя известно любому чеху, Зденек – драматург, актер, певец и вообще народный любимец. Много лет назад, когда стало известно, что Вацлав Гавел болен и не сможет долго быть у власти, Свераку даже предлагали баллотироваться на пост чешского президента. Зденек отказался. А Ян Сверак, режиссер того фильма, на который мы пришли пробоваться, был его сыном. И я в первый же момент, узнав об этом, почему-то подумала: «А, ну ясно, это знаменитый папа, а это его сын-мажор». В России много таких мальчиков-мажоров, которые стали режиссерами вслед за знаменитыми папами. Мы все их знаем и называть сейчас не будем, отметим только, что уровень детей в этом случае значительно слабее уровня отцов. Вот и у них, наверное, такая же ситуация, подумала я.

Сначала я пообщалась с Яном один на один, потом позвали Андрюшу, они рассматривали его, разговаривали с ним, попросили нарисовать что-то. А потом начались пробы. Надо сказать, что Андрей уже к тому времени имел опыт работы в кино. Он снимался со мной в фильме Милианы Черкасовой «Золотой туман», где играли Станислав Садальский, Марина Зудина и другие известные актеры. История была такая: главный герой, боец, который участвует в боях без правил, во время боя теряет передние зубы. И вспоминает, что в детстве у него уже была такая ситуация – он тогда тоже себе зубы выбил, молочные. Так вот Андрей и сыграл главного героя в детстве. У Андрюши в тот момент как раз не было передних зубов, молочные выпали, коренные еще не выросли. Для съемок это было очень удобно. Его одели в какой-то тулупчик, поставили рядом со снежной кучей. Ему надо было упасть и зареветь. Но Андрюша же не профессиональный актер, он не может заплакать по команде. Долго думали, как этого добиться. И придумали. Когда прозвучала команда: «Камера, мотор!» – его без предупреждения, резко, но аккуратненько положили лицом в сугроб. Андрей опешил – он не ожидал такого коварства от людей, которым доверял. И тут началось – крик, вопли, он протестовал, как мог, отжимался от сугроба ручонками в попытке встать, падал опять в него лицом и плакал. Режиссер говорит: «Андрей, да подожди ты реветь, это шутка. Мы тебе игрушку купили!» Как-то в общем отвлекли его, успокоили, он даже обрадовался этой игрушке. Но понадобился еще один дубль. Я говорю: «Значит, так. Больше никаких истерик! Мы должны придумать ход, который минимально травмирует психику ребенка». Как заставить его плакать, не макая лицом в сугроб? Решили сделать вот что: Андрею вручили хоккейную клюшку, о которой он давно мечтал, сказали: «Это тебе, дарим, стой тут и держи ее». А когда прозвучала команда: «Камера, мотор», клюшку отобрали со словами: «Ой, мы ошиблись – эта клюшка не тебе, другому мальчику». Андрей поднял такой крик, так зарыдал, так широко разинул рот, что было видно гланды. Дубль сняли, клюшку мальчику вручили обратно, прибавив к ней еще какую-то машинку, опять успокоили, но воспоминания о съемке у него остались на всю жизнь. И не самые приятные, разумеется.

Поэтому, когда Ян сказал: «Андрюша, я хочу тебя поснимать», он тут же отошел, отвернулся от него лицом в угол и объявил: «Я не буду сниматься ни в каком кино!» И уговорить я его не смогла. В результате в этой роли снялся другой мальчик – Андрей Халимон.

У Яна была идея, чтобы маму и сына в фильме играли настоящие мама и сын, так было бы проще. Но мой Андрей отказался от роли, и я подумала, что мне теперь тоже не светит. Но я ошиблась. Яну очень понравились мои волосы. Он сказал: «Это прекрасно, что у мамы героя будут такие роскошные длинные волосы». Интересно, думаю, а моя игра его вообще никак не интересует? Но, как бы то ни было, Сверак предложил мне сыграть роль мамы, я подписала с ним контракт. Роль у меня была небольшая – только завязка и развязка фильма. Съемки планировались в Чехии. Мне прислали сценарий – на английском языке. Поскольку английский мой был от идеала далек, а Игорь владел им прилично, даже иногда играл в англоязычных спектаклях, я ему дала сценарий с просьбой его перевести. «Весь?! Целиком?!» – «Нет, хотя бы мою роль». И Игорь перевел. Я поняла, что текст незамысловатый, сыграть эту роль мне не составит труда, и успокоилась, принялась ждать вызова в Прагу.