Это всегда была любовь - Никола Хотель

– В чем твоя проблема? – фыркает Ашер. Он явно сердится.

– Нет никакой проблемы, – отзывается Ной так тихо, что мы все удивленно смотрим на него. Небрежным движением он засовывает в рот последний кусочек энчилады и жует. – Очень вкусно, Обри. Я влюбился в твои энчилады.

– Не неси пургу, Ной, – говорит Ашер. Он все еще не съел ни кусочка пиццы. – Что у тебя с учебой? Это единственная проблема у тебя с папой?

– Не твое собачье дело!

– Может быть, вам лучше поговорить об этом наедине, – говорю я в тот момент, когда Айви кладет Ашеру руку на плечо и укоризненно качает головой.

– Извините, я не хотел портить вам ужин. – Ашер делает глубокий вздох, а потом такой же глоток пива. – Знаешь, Ной? Все, что касается отца, – это мое дело. И я не позволю тебе подвести его без всяких на то причин. Но, кажется, это твое кредо – подводить других, не так ли? Ты даже Эбони подвел, свою лошадь. Или ты продолжишь утверждать, что заботился о ней?

– Чувак, просто заткнись.

– Больно, когда кто-то говорит тебе правду в глаза?

– Не могли бы вы прекратить это? – Айви бросает на меня беспомощный взгляд. Я не знаю, что делать. Может, встать и пойти на кухню? Наверное, это было бы лучше всего.

Я уже начинаю убирать свою тарелку, когда Ашер продолжает разговор.

– А где, собственно, Эбони? Папа продал ее? Похоже, тебя все это не интересует.

Хотя Ной старается ничего не показывать, я почти физически чувствую, как сильно брат задел его этим обвинением, и мне хочется увести его куда-нибудь. Только Ашер еще не закончил.

– Ты уверен, что на твоей тарелке говядина?

Мне интересно, на что намекает Ашер, явно не на что-то смешное.

– Да пошел ты, – с трудом выдавливает Ной, крепко сжав зубы. Он с отвращением отодвигает тарелку и встает. Замерев на секунду, показывает брату средний палец, а затем выбегает из комнаты.

– И что это было? – спрашивает Айви.

Раздается стук двери ванной комнаты.

– Ашер, – буркнула я. – Ты… ты осел.

Он пожимает плечами.

– Прости, ладно? Но я не знаю, что делать. Он не разговаривает со мной, не отвечает отцу, хотя тому предстоит серьезная операция. Знаешь, чего ему стоило снова сплотить семью? А Ной теперь разрушает все безо всякой на то причины просто потому, что он всегда так делал.

Айви хлопает его подушкой по плечу.

– Знаешь, сейчас ты единственный здесь что-то разрушаешь. Почему ты не можешь спокойно поговорить с ним?

– Да он прекрасно знает, на какие кнопочки нажать, чтобы вывести меня. Ему плевать на то, что я говорю. От него отскакивает все, как об стену горох. В детстве он был такой же. Это… талант.

– Его суперспособность или что? – фыркаю я.

– Угу. – Ашер выглядит мрачным. – Он чертовски хороший наблюдатель, он отточил это мастерство. Не знаю, что повлияло на это, – верховая езда или бокс? Ему хватит нескольких минут, чтобы узнать все ваши больные места, а когда вы почувствуете себя в безопасности, он нажмет на правильную кнопку и позволит вам взорваться.

– Не в этот раз, – расстроенно говорю я, – на этот раз ты нажал кнопку.

Из ванной доносятся странные звуки. Мы с Айви одновременно вскакиваем. Она удивленно смотрит на меня.

– Хочешь…

– Да, – бросаю я, – да, я иду.

Ноя рвет. Когда я осторожно толкаю дверь, он держится руками за сиденье унитаза. Все его тело содрогается.

– Вот дерьмо, – бормочет он.

Я неуверенно останавливаюсь. Что мне нужно сделать: намочить ему полотенце? Погладить по спине или будет лучше оставить его в покое? Я хватаю полотенце и, повернув кран, мочу его край под водой. Протягиваю ему влажный конец.

– Он хотел спровоцировать тебя, Ной.

Он молча поднимает руку, прося меня замолчать. Я сжимаю зубы. Ной хватается за полотенце и вытирает им рот, пока я придерживаю сухой конец. Со стоном он перекатывается на пятки, а я, наклонившись вперед, нажимаю кнопку слива. Когда снова поворачиваюсь к Ною, он прислоняется затылком к плитке и смотрит на меня. Его дыхание участилось, а в уголке глаза повисла слеза, которая поразила меня больше, чем неожиданный удар в живот. Я чувствую себя беспомощной и уязвимой. Сглотнув, разглаживаю полотенце в руках.

Ной вытирает тыльной стороной руки слезы, которые сразу исчезают.

– Этот козел, – стонет он, – прости за еду, Обри, было очень… вкусно, но… – он сжимает зубы, потому что его желудок начинает бунтовать.

– Ничего страшного, – быстро говорю я и бросаю полотенце в корзину для грязного белья. – Давай не будем больше об этом. – О чем мне действительно хочется поговорить, так это о том, что сейчас произошло. Совершенно очевидно, Ной не так равнодушен к своей лошади, как утверждал Ашер, и я не знаю, что случилось на самом деле между ним и его отцом.

– Что случилось с Эбони? Твой отец продал ее?

Ной закрывает глаза и делает глубокий вдох и выдох.

– Взял и продал? – я недоверчиво смотрю на него. – Но почему? По какой причине?

– Обри, – выдыхает Ной. – Не было никакой причины. Я не разговаривал об этом с отцом.

– Почему нет?

– Потому что… – он осекся. – А, все равно. Я не хочу говорить об этом дерьме. У тебя есть зубная щетка, которую можно одолжить? – его взгляд скользит по стеллажу над раковиной. – Или хотя бы зубную пасту?

– Конечно… – Мне очень хочется узнать, что произошло между ним и его отцом. Я только что рассказала ему свою историю, но его дела обстоят, похоже, еще хуже. Он недостаточно доверяет мне? Или сейчас неподходящее время, пока Ашер и Айви находятся за дверью? – Ты можешь взять мою. Я не брезгливая. – Вытаскиваю зубную щетку из кронштейна и протягиваю ее Ною.

– Что это такое?

– Гм… Моя зубная щетка?

Он крутит ее в руке.

– Она из дерева?

– Думаю, из бамбука. Я не люблю пластик, особенно во рту.

– Значит, ты берешь в рот только натуральные вещи?

Не знаю, о чем думает Ной, но мои мысли он точно может прочитать на покрасневшем, как помидор, лице. Я отворачиваюсь от своего отражения в зеркале, делая вид, что занята маленькой баночкой, в которой храню свои таблетки для чистки зубов.

– В любом случае ничего, что сделано из нефти.

– Во мне нет ни капли нефти.

Я понимаю, что этим он хочет отвлечь меня от разговора об Эбони и своем отце. Должна признать, у него почти получается. Его улыбка светится в отражении зеркала, и меня ударяет, словно электрическим током. В животе появляются бабочки.