Отшельник Книга 3 - Сергей Николаевич Шкенев

последний ногайский чингизид потряс кулаком с нанизанными на пальцы перстнями. — Мы упустили ушкуи, они скоро доберутся до Киева, и вернутся оттуда с подкреплением в силах тяжких.

— Да сколько они там наберут? — ливонский гроссмейстер с сомнением покачал головой. — По нашим данным, в Киеве всего два полка по тысяче человек в каждом. Всех не заберут, потому что и для охраны города нужно будет кого-нибудь оставить, и приведут одну тысячу. Ну, пусть пятнадцать сотен. Сомнём и затопчем. Плетями разгоним.

— А вы не напомните нам, какими силами русские и татары брали ваши укреплённые города и замки в Ливонии? — вкрадчивым голосом спросил венецианец, тщательно прячущий насмешку под маской доброжелательности.

Однако, ливонец ничуть не смутился, и тоже ответил с язвительной шпилькой:

— Силы были чуть больше, чем те, что уничтожили Крестовый Поход, основу которого составляли венецианские наёмники. Или там были генуэзцы? Впрочем, не всё ли равно, если половина потраченных на поход денег поступила из вашего прекрасного города.

Накаляющуюся обстановку попытался разрядить бывший настоятель православного северного монастыря, благодаря богатству и влиянию пользовавшийся уважением как рыцаря-католика, так и хана-мусульманина:

— Не стоит заводить разговор о прошлом друзья мои, а лучше обратить взор в будущее. В паше прекрасное будущее в благодатном, сильном и независимом Крымском государстве.

— Крымском ханстве?

— В Великом герцогстве Крымском?

— Ну зачем же так? — усмехнулся монах. — Полагаю, что устройство по примеру Новгорода, когда у власти находится совет лучших людей, устроит всех без исключения.

— Res publica? — блеснул знанием латыни ногаец. — Но мне больше нравится империя, как федерация микромонархий под общим управлением совета этих самых монархов, имеющих равный с прочими голос.

— По образцу Священной Римской Империи, но без императора? Почему бы и нет? — согласился святой отче. — На землях, находящихся под вашей властью, никто не вправе вас ограничивать. Никто и ни в чём. Хоть империей назовитесь, хоть Великим Каганатом.

От последних слов ногаец задумался. Скорее всего, ему очень понравилось предложение. То есть, не предложение, а напоминание о том, что был когда-то такой титул, обладатель которого владел всеми степями и брал дань чуть ли не с четверти известного тогда мира. Правда, каган и его ближайшее окружение исповедовали иудаизм, но это было давно и неправда. Ведь главное что? Правильно, обрезание… а как там оно было на самом деле, никого не должно волновать. И вообще для таких волнующихся есть заострённые колы, обильно смазанные бараньим жиром. Пусть посидят, подумают над ошибками…

— Так когда выходим? — ливонец задал вопрос и обвёл всех хмурым взглядом. — Предлагаю не мешкать, и отправляться в путь через неделю. Раньше собраться не успеем. Наш Ноев ковчег… Каждой твари по паре, тьфу!

Венецианец хихикнул и расплылся в мерзкой улыбке:

— Только у нас не как у Ноя, у нас все мужеска звания, и к одиночному размножению не способны.

— Не богохульствуй! — одёрнул его монах. — Господь сподобит, и ты родишь! Токмо старания побольше прикладывай.

— Сеньоры, вы опять делаете всё, чтобы рассориться между собой! — вмешался в разговор представитель Флоренции. — А ссоры не способствуют ни построению нового государства, ни будущему богатству этого государства.

Чезаре Мьянетта не был изгнанником с родины. Наоборот, он пользовался расположением и определённым доверием правящего Флорентийской республикой семейства Медичи, и был послан сюда наблюдателем. Заодно прощупать почву и на месте решить, стоит ли вкладывать деньги в эту весьма сомнительную авантюру. Но в случае успеха заговорщиков и бунтовщиков впереди маячили настолько радужные перспективы, что дух захватывало. Новое государство, это всегда огромные расходы. Пока ещё придут поступления в казну от налогов, пошлин и прочих сборов, а хочется уже сейчас жить красиво, строить дворцы, да и армию на что-то содержать нужно. Одними обещаниями воинов не прокормишь.

А империя, состоящая из нескольких королевств, герцогств, княжеств и так далее, это доход, умноженный на количество этих политических недоносков. Ведь каждый карлик в мечтах мнит себя великаном, и новоявленные правители из кожи вон вылезут, лишь бы отличиться среди себе подобных хотя бы пышностью двора и роскошью увеселений. Это опять кровопускание отнюдь не бездонной казне.

И тут как раз появится семья Медичи, распахивая сундуки с золотом и серебром перед всеми желающими! Ну ладно, не перед всеми, а только перед теми, кто способен отдать долги живыми деньгами, преференциями и льготами, монополией на торговлю, или даже землями с соответствующими титулами. Тоже ходовой товар в Европе, и титулы всегда можно выгодно продать.

— Мы не ссоримся, — успокоил флорентийца последний ногайский чингизид. — Мы решаем важные вопросы, а вежливая словесная шелуха часто мешает разглядеть в них суть.

— Согласен, — кивнул ливонец. — Настоящим воинам надлежит быть грубыми и жёсткими.

— И о жёсткости… — ногаец ткнул в небо указательным пальцем. — Никто не станет возражать и не проявит неуместного человеколюбия, если моя орда сходит за ясырем? За полоном, я имею ввиду. Московиты беспечно расселились по степи и не ждут нас. Привыкли за много лет к безопасности, и нагуляли жирок. Представляете, у них каждый ест мясо три, а то и четыре раза в неделю! А белый пшеничный хлеб вообще каждый день! И масло!

— Хорошо питающийся с детских лет раб вырастает большим, сильным и крепким. Такие пользуются очень высоким спросом и стоят немало денег, — одобрил представитель Венеции. — Я готов купить у вас сразу несколько сотен голов, уважаемый Мингалей-хан.

— Нет, — покачал головой ногаец, — эти не будут продаваться. Они нам самим нужны. А вот на следующий год… Да, на следующий год готовьте золото. Вот только как вы будете вывозить рабов, сеньор Джироламо? Море под московитами, вход в Дунай и всё нижнее его течение под московитами. Разве что по воздуху перенесёте.

Венецианец развёл руками:

— Увы, но людям не дано подняться в небо. Разве что Дедал с Икаром в древние времена, но это для них весьма печально закончилось. Господа не обманешь, и он жестоко карает обманщиков.

— Так что же вы тогда собираетесь делать с рабами? Впрочем, делайте что хотите, только платите звонким серебром. Лучше, конечно, русскими рублями.

— Почему?

— Они не портят монету, подмешивая туда… Ну, вы понимаете. А насчёт рабов могу ответить — если на наших галерах будут сильные и выносливые гребцы, то мы ещё посмотрим, под чьей рукой окажутся и море и Дунай. И за низовьями Дона с Днепром сможем присматривать, собирая пошлины с торговых кораблей. Только на этом озолотимся!

— Вы правы, сеньор! — с одобрением кивнул посланец Флоренции. — Семья Медичи готова вложить в это предприятие… э-э-э… скажем так… двадцать тысяч флоринов.

— Золотом?

— Серебром.

— Ну-у-у…

— Московским серебром, пересчитанным на флорины.

— Это совсем другое дело, сеньор! Предлагаю обсудить это чуть позже, когда решим остальные вопросы.

— А что их решать? — удивился ливонец. — Уважаемый хан идёт за рабами, а мы все дружно