Гнев Императора. Дорога домой - Иар Эльтеррус

– Какие? – подалась вперед кесариня.

– На одной из двух лун планеты, которую мы назвали Рависаййа, обнаружили прекрасно сохранившиеся постройки неизвестной цивилизации, причем однозначно опережавшей нас в развитии. Очень намного опережавшей, согласно выводам ученых!

– И? Что там было?!

– Погоди, – Хонлиан снова довольно ухмыльнулся. – Этого мало. В поясе астероидов между шестой и седьмой планетами нашли целый флот! Пустые корабли без экипажей, около сотни, причем совершенно разные, хотя и принадлежащие одной цивилизации. Той же, что оставила базу на второй луне Рависаййи.

– Да-а-а… – ошалело покачала головой Неррис. – Повезло тебе. Если бы элианцы знали, то вряд ли отдали бы тебе эту планету. Да и сейчас еще забрать могут, если пожелают.

– Сам этого боялся, – кивнул император. – Однако пять дней назад меня навестил эльдар и сообщил, что договор в силе, и портал останется открытым. Только попросил поделиться результатами исследований чужих кораблей. И не за просто так – пообещал открыть еще два портала. Я выторговал еще два и для тебя, чтобы не показаться жадным. А между собой сочтемся, свои люди.

– Благодарю, конечно, – хмыкнула кесариня. – Но все же странно, слишком альтруистично ведут себя элианцы. Прости, но не верю я им, несмотря ни на что, не верю. Ведь им ничего не стоило отобрать планету назад, а отдать взамен три или четыре других. И ты ничего бы не сделал.

– Разве что доверие к ним потерял бы и стал относиться совсем иначе, – наклонил голову к плечу Хонлиан. – Я тебе много раз говорил, что репутация в среде равных чрезвычайно важна. Она порой значит больше, чем все остальное. Особенно это актуально для власть имущих, монархов. Ты этого почему-то так и не осознала. А зря, многие не понимавшие этой простой истины проигрывали все, в том числе и собственную жизнь. Думаю, что элианцы это прекрасно понимают, потому и не стали ничего делать – слово монарха свято, иначе кто ему потом поверит?

– Возможно, ты и прав… – вздохнула Неррис. – Я просто боюсь. Эта их магия – что-то неестественное. Не должен один разумный обладать такой силой, как эльдары, не говоря уже о самом Сантиаре.

– Запомни, девочка, есть только то, что есть, – приобнял ее за плечи император. – Мы столкнулись с магией, а значит обязаны теперь учитывать ее. И пользоваться, раз уж такая возможность выпала.

– Да, естественно, – понурилась кесариня. – Просто я вспоминаю, как легко они перерезали тех, с кем никакие мои службы справиться не могли, и мне не по себе становится. Понимаешь?

– Прекрасно понимаю, но я понимаю еще одно, что ты почему-то отбрасываешь сразу – для элианцев слово «честь» очень много значит, это одно из основополагающих понятий их цивилизации. И ради своих они что угодно сделают. Вот я и стремлюсь стать для них своим. Тебе тоже следовало бы к этому стремиться.

– Очень надеюсь, что ты прав.

– Прав, – усмехнулся Хонлиан. – Это хотя бы из истории видно. Все правители, не державшие своего слова среди равных, получали только кратковременный выигрыш, а в итоге все равно проигрывали. Это по отношению к плутократам его можно не держать, поскольку они чести не имеют как таковой, полагая ее устаревшим понятием и ставя во главу угла только выгоду. Именно поэтому так стремятся разложить любое традиционное общество. Кстати, они все еще пытаются добраться до твоих порталов?

– О, еще как! – засмеялась Неррис. – О неофициальных попытках я даже не говорю, а послы чуть ли не каждый день мне ноты протеста и прочую чушь шлют. Чего только не предлагали! Но иметь с ними дела я не стану, слишком хорошо знаю, что они такое и как будут действовать, если добьются своего. Сразу постараются нас вообще в сторону отодвинуть.

– Во-о-от… – протянул император. – Сама видишь теперь ценность репутации. Плутократы слишком часто предавали всех вокруг, чтобы им хоть кто-то поверил. Раньше нам приходилось иногда идти на сотрудничество с ними, слишком сильны, зато теперь пусть получают по справедливости. Они все еще не понимают, с кем столкнулись в лице Элиана. Меня всегда поражала уверенность плутократов в том, что все вокруг такие же, как они сами, до них просто не доходит, что другие могут иметь иные общественные императивы, кроме сиюминутной выгоды. Вспомни сама, чему учат в их школах. Я говорю об основном.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась кесариня. – Многому в их школах учат.

– Нет, я имею основной общественный императив, то есть: человек – мразь по определению, животное, а никаких моральных устоев не существует. Их придумали слабые, значит, сильный может с ними не считаться. Именно поэтому у них столько безумных с нашей точки зрения законов и столько адвокатов. У нас, сама знаешь, детям стремятся вложить в головы совсем другое: человек – дитя Бога, стремящееся к небу. И это страшно раздражает наших доморощенных либералов, жаждущих сделать людей животными. К сожалению, им часто удается развратить молодежь вседозволенностью, псевдосвободой, многим их собственные извращенные желания важнее боли и горя других. Да, у человека есть страсти, но если он человек, то обязан держать себя в узде. Эту истину я стараюсь внедрять в общественное бессознательное. Не всегда получается, но наша молодежь большей частью стремится служить Родине, а не подгребать под себя все, до чего дотянется. У тебя ситуация похуже – прогрессисты постарались изменить школьные программы в угоду либералам, а сама ты этим вопросом не занималась. Очень зря.

Неррис ненадолго задумалась и вскоре поняла, что старый друг полностью прав. Она действительно упустила воспитание молодых из внимания, забыла старую истину: «Хочешь победить врага? Воспитай его детей». А кесариня, занятая более срочными, как ей казалось, на тот момент задачами, отдала этот важнейший вопрос на откуп прогрессистам, которые издавна пытались сделать Торлайд подобием Мервана.

– Займусь, – заверила она. – Как только вернусь домой, так и займусь. Ты прав, воспитать молодых в нужном ключе – самое важное.

– Не в нужном ключе, – вздохнул император. – Им просто нужно дать моральную опору, а дальше они сами разберутся. Какой-то процент эгоистов и сволочей появляется в каждом поколении, этого не избежать, но от воспитания зависит насколько велик будет этот процент.

– Я обдумаю твои слова, спасибо. Ты, правда, забыл, что у нас перенаселение, и нам обоим нужно для начала хотя бы как-то накормить людей, чтобы социального взрыва не случилось – а желающих этот взрыв направить в нужное им русло всегда хватало, особенно среди наших «друзей» демократов. Давай вернемся лучше к случившемуся, ты ведь рассказал мне далеко не все, что хотел рассказать?

– Не все. Случилось еще кое-что. И я пока не знаю, как к этому относиться.

– Не томи! – потребовала кесариня.

– В общем, исследователи долго пытались проникнуть и на лунную базу, и на многие корабли из пояса астероидов, – после недолгого молчания заговорил Хонлиан. – Безуспешно. Пока один не додумался приложить руку к овальной выемке у входного люка одного небольшого корабля, не похожего на другие, как потом оказалось – командного.