Заметки о любви - Дженнифер Смит

– Мне не…

– Нет, тебе страшно. И это нормально. Всегда страшно думать о том, чтобы поменять что-то кардинально. Особенно в таком случае, как у тебя. Путешествовать одному, оставив семью, рискнуть – по-моему, это очень смело. Но все это не осуществится по мановению волшебной палочки. Если это то, чего ты хочешь, тебе придется творить волшебство самому. Поставить на карту все.

Склонив голову набок, Хьюго смотрит на нее, но выражение его лица трудно прочитать.

– Я сделаю это, если ты сделаешь то же самое.

– В смысле? – удивленно моргая, спрашивает Мэй. Под его пристальным взглядом ее пульс ускоряется.

– Поставишь на карту все.

– Я не…

– Ты должна быть там.

– Где?

– В своем фильме. Когда ты так говоришь… это вдохновляет. И это то, чего тебе не хватает. Твой фильм не должен рассказывать только про других людей, он должен…

– Мы говорим не обо мне, – вдруг смутившись, отвечает Мэй. – И неважно, что ты там думаешь. Это не твой фильм, а мой.

– И я это прекрасно знаю. Я лишь пытаюсь доказать тебе, что ты классно делаешь свою работу и сама по себе ты тоже классная. Мне кажется, если бы фильм был более личным….

Мэй замирает. Это слово вызывает в ней волну сомнений. Она с подозрением смотрит на Хьюго.

– Что?

– Если бы фильм был более личным, то вызвал бы больше эмоций.

Из Мэй словно выбивают весь воздух. Она просто смотрит на него, пытаясь не выдать своих чувств.

– Это и есть сборник личных историй, – ощущая сухость во рту, говорит девушка. – И большинство из них – про любовь.

– Ну да, все правильно. Но эти личные истории не имеют лично к тебе никакого отношения. Конечно, в этот раз содержание совсем другое, но если бы ты внесла в него собственные…

– В этот раз? – переспрашивает Мэй, и Хьюго застывает. Потом бледнеет, в его глазах появляется паника, и она сразу же понимает, что произошло.

Открыв рот, Мэй смотрит сначала на свой ноутбук, потом на Хьюго.

– Ты посмотрел его.

Он проглатывает ком в горле. У него на лице все написано, но парень даже не пытается спрятать виноватое выражение.

– Извини меня. Просто я…

Мэй резко встает, чуть не проливая кофе из своего стаканчика.

– Я же говорила тебе! – сердито восклицает она. – Я говорила, что не хочу его тебе показывать!

– Знаю, просто…

– Но ты решил, что можешь обойтись без моего разрешения, и все равно его посмотрел? – Ее лицо вспыхивает, стоит ей подумать о том, что он смотрел ее фильм, и она не знает, что сейчас сильнее – злость на него или стыд за себя. В любом случае, у нее как будто землю выбили из-под ног. – Поверить не могу, что ты так поступил.

Хьюго с испуганным видом поднимается с дивана.

– Прости, – чуть задыхаясь, говорит он. – Я просто…

– Что? – рявкает Мэй и снова повторяет: – Что?

– Я очень хотел посмотреть его.

Она пристально глядит на него, ошеломленная столь неожиданной искренностью.

– Почему? Откуда такой интерес?

– Потому что мне хотелось лучше тебя узнать, – говорит он на повышенных тонах, и даже два деловых джентльмена, сидящих на диване позади них, слегка поворачиваются и демонстративно расправляют свои газеты. Сделав вдох, чтобы успокоиться, Хьюго продолжает: – Я думал, это будет большой кусок головоломки, но потом оказалось, что это…

– Что? – продолжая сверлить его сердитым взглядом, спрашивает Мэй.

– Ничего.

– Хьюго!

Он переминается с ноги на ногу, опустив глаза в пол.

– Не знаю. Оказалось, что это никакой не кусок головоломки.

– И что это значит? – ледяным тоном спрашивает Мэй. Но внутри нее что-то рушится, потому что она уже откуда-то знает, что он сейчас скажет. Она как будто даже ждала этого с самого начала их разговора.

– Только то, что… у тебя получился отличный фильм. Но я думал, что найду там тебя. – Он поднимает глаза и встречается с ней взглядом. – Решил, что он будет более личным.

Мэй снова опускается на диван, стараясь не показать, что чувствует себя так, словно ей только что дали под дых. Но именно это она и чувствует. Неприятнее всего было услышать все это именно от него – от того, кто даже не понимает, о чем говорит. Хотя… Гаррет раскритиковал ее с точки зрения профессионала, а Хьюго… он просто искал Мэй в ее же фильме.

И вот почему ей так больно – он не нашел ее.

Ей кажется, что ее сердце – ее осторожное, закрытое для чувств сердце – вынули и растоптали, и когда он садится на другой конец дивана, она устало смотрит на него.

– Прости меня, – снова говорит Хьюго, пристально глядя ей в глаза. – Не слушай меня. Я ведь даже не увлекаюсь кино. И посмотрел я всего-то процентов двадцать.

– Отлично, – отвечает Мэй. – Тогда я сейчас злюсь на тебя только на двадцать процентов.

Он смотрит на нее с надеждой.

– Правда?

– Нет!

– Я и не думал, что это так важно.

Она горько усмехается.

– Ну, ты ошибся. Может, этот фильм тебе и не показался личным, но для меня он очень личный. Я думала, что рассказываю историю, которая что-то значит. Я думала, что вкладываю в нее все свое сердце. И поверь, это ужасно – узнать вдруг, что этого недостаточно.

– Мэй…

– Не надо, – качает головой девушка. – А знаешь, что хуже всего? Что ты сделал это у меня за спиной. Вот скажи, что бы ты почувствовал, если бы я без разрешения начала рыться в твоем телефоне?

– Вот, бери. – Достав из кармана свой мобильник, Хьюго протягивает его Мэй. – Можешь покопаться в нем. Ты даже должна это сделать. Это будет справедливо.

Мэй успевает поймать телефон, не дав ему соскользнуть на пол.

– Разве не понятно, что я не буду этого делать. Я просто не могу поверить, что ты так сделал!

– Прости, – несчастным голосом говорит Хьюго. – Я идиот и знаю это. И если из-за этого…

– Что?

– Просто… ты мне нравишься, – с ноткой отчаяния признается парень. – Очень сильно. И я повел себя чертовски глупо. Но мне будет невыносимо плохо, если из-за этого ты поменяешь свое отношение ко мне.

Его телефон, по-прежнему лежащий в руке Мэй, издает сигнал, затем еще один.

– Не знаю, что это значит для тебя, – не сводя глаз с Мэй, продолжает Хьюго, – но хочу, чтобы ты знала, что ты мне небезразлична. И мне очень не хочется, чтобы ты перестала доверять мне. Потому что по-моему… – Он бросает быстрый взгляд на снова пикнувший телефон. – Знаю, это покажется тебе безумием, но по-моему…