Спасите наши души - Евгения Михайлова

– Меня можно Стеллой называть. За что загребли?

– Может, не твое это дело?

– А может, как раз мое? Ты так не разговаривай. Стесняешься, что ли? Я могу про себя рассказать, чтоб ты расслабилась. Прокололась я. Одну штучку не спрятала, с другой засветилась, хоть и не брала. В общем, так сразу и не объяснишь. А ты тоже воровка?

– Слушай. – Мария приблизилась к Стелле, сжав крупные руки в кулаки, и той даже показалось, что на нее пахнуло горячим ветром. – Ты не знаешь, стоматологи здесь хорошие? Или на суд пойдешь без зубов? Я сразу предупредила: не лезь ко мне.

– Да ты что? Пожалуйста. Я думала, ты, как все, поговорить хочешь… Нет так нет.

Стелла постучала в стенку и попросила вошедшего контролера:

– Веди меня отсюда. Надоело. Спать хочу. – Какое-то время она молча шла по коридору, потом не выдержала: – Эта за что сидит? Ну, скажи, пожалуйста, за мной не заржавеет.

– Да там чего только нет. Напарник слышал. Бабки немереные, наследства какие-то… Убийство! И вроде не одно. Ну, не доказано, конечно.

– Ни фига себе! Вот веришь, я так и подумала, когда тряпки ей продавала. Эта – сволочь.

Когда Нина с сыном вошли в кабинет Сергея, они были похожи на мучеников из ада. Бледные, изможденные лица, серые губы, лихорадочно блестящие глаза. Сергей поздоровался и отвел взгляд.

– Ну, что, Нина Петровна. Вы, наверное, нас оставите? Мы начнем понемножку разбираться. Вы нам поможете, когда понадобится, так?

– Да. Я сейчас уеду. – Нина повернулась к сыну: – Игорек, ты остаешься. Ты понял? Так надо. Все помнишь, о чем мы говорили? Нам помогут разобраться в том, что нас мучает. Понимаешь, здесь люди, которые смогут точно узнать, как было на самом деле. Все, что ты забыл. Ты понимаешь меня сейчас?

– Я все прекрасно понимаю, мама, – Игорь старался говорить спокойно, но губы его дрожали. – Я помню. Я тут останусь один, да?

– Ну, иначе нельзя. Но я все время буду рядом. Вот Сергей Александрович только что сказал: мне будут звонить, я буду приезжать. И тебе что-нибудь привозить. Что ты любишь. Хорошо?

– Да.

– Я тебя очень люблю.

– Я тебя тоже… Наверное, я здесь и умру.

Нина закрыла рот рукой, чтобы не закричать, и выбежала из кабинета.

– Ну вот, – попытался улыбнуться Сергей. – Маму свою испугал. Давайте попробуем поговорить без страшных прогнозов, страхов. Это же именно то, что вам мешает все вспомнить, да?

– Как я могу знать, что мне мешает?

– Вот для того, чтобы нам было легче разобраться в том, что вам мешает, я приглашу одного человека. Это психолог.

– Если вы позвали врача, я не скажу ни слова.

– Он не врач. Он эксперт по делу убийства Натальи Сидоровой. Просто у него еще есть и психологическое образование. Он лучше нас всех умеет анализировать и сопоставлять детали. Понимаете, иногда все против человека, а одна деталь – не ложится, и все тут. Ну, в общем, там и надо копать. Так вы согласны?

– Я попробую.

– У меня такое предложение. Мы все отложим до завтра. Чтобы вы освоились, поняли, что здесь не застенок, не больница. Вас отведут в вашу комнату. Ну, не совсем домашняя обстановка, но мама передала для вас книги, лампу, ваше постельное белье. Вечером вам принесут ужин, и вы примете свои лекарства. Завтра познакомитесь с нашим экспертом. Очень интересный, интеллигентный человек. Вы… у вас есть образование?

– Я закончил МИФИ. Распределился. Работать не смог.

– То есть…

– Да, я когда-то мог выходить из квартиры.

– Что-то случилось?

– Не помню ничего конкретного. Просто страх. Бороться с ним стало невозможно.

– Давно?

– Наверное, всегда. Нет, в детстве было хорошо. В начале детства.

Когда Толя вошел в кабинет к Сергею, тот пребывал в глубокой задумчивости.

– Ты чего такой?

– Кончева привезли.

– Очень тяжелый случай?

– Для нас да. Больной человек. Причем, понимаешь, вне своего страха – он умный, как выяснилось, образованный, все понимающий… Но вот… Как будто проклятье какое-то на нем. Просто вырубается сознание от страха. Что он в этом вырубленном состоянии сделать может… Пусть Александр Васильевич с ним разбирается пока. А то я себя палачом чувствую.

– Разобрало тебя. А то все жестоко насмехался над моими чувствами, вызванными драматичными женскими судьбами.

– Что-то тебя не все драматичные судьбы трогают. Толя, еще раз прошу: Маш-маш эту не жми пока по делу Сидоровой. Ну, ты же видишь, скорее всего, убийца наш – он же жертва – сейчас трясется в камере. Я просто не хочу, чтобы у тебя перспективное дело отняли… Извини, отвечу… Да, да, я понял, кто… Ну, я думаю, этот вопрос можно как-то решить. Я поговорю с вашим мужем. У вас есть нотариус? Хорошо, найдите. – Сергей положил трубку и посмотрел на Толю. – Ну, Овсяницкий. Не устаю удивляться. Жена его звонила. Представляешь, у нее нет ни копейки. У него все счета на собственное имя без доверенности открыты. Он ей просто выдавал какую-то сумму каждую неделю.

– И чему ты удивляешься? Да я сколько угодно подобных бизнесменов видел. Жена – бесперспективное вложение. Ее можно даже не кормить. А если он не согласится подписать ей доверенность? Она ж об этом просила?

– Не знаю. Надо посоветоваться с ребятами.

* * *

Настя привела собак с прогулки, помыла, тут позвонил телефон.

– Ирма? Так рано? Нет, я, конечно, уже не спала. Собак привела. У тебя что-то случилось?

– Да, моя дорогая. Без тебя я не могу справиться.

– Ты меня пугаешь. Что-то с собаками?

– Да. У Тотошки болит голова. Или уши. Она трясет ею, как тогда. Помнишь, ты лекарства привозила. И еще ты ей массаж в ванне делала.

– Церебрализин, кажется. Да, я посмотрю. Вроде у меня есть. Если нет, зайду в аптеку. Жди.

…Настя даже не успела прикоснуться к звонку, как дверь Ирмы распахнулась, и она оказалась в объятиях горячих рук, прижатой к душистому халату и стоящей по колено в букетах тюльпанов, расставленных по всей прихожей в вазах.

– Поздравляем, поздравляем, поздравляем, – пела Ирма, а за ней стояли и улыбались в ярких бантах две собаки. Слепая и двулапка. – С днем рождения тебя…

– Боже, Ирма. Откуда ты узнала?

– Откуда все. Ты, как честный человек, заполняешь все поля при регистрации. Вот тебя с утра и вывесили в родившихся.

– Ты поверишь? Я забыла!

– Я в этом даже не сомневалась. Потому и позвонила спозаранку, чтобы ты не умотала куда-нибудь. Проходи. Я знаю, ты, как всегда, будешь пищать, что тебе некогда. Сразу договариваемся. Сидим один часик. Бутылка красного вина, которую Антонио привез из Рима. Торт «Панчо» я сделала сама по рецепту из нашей «курилки». Только лизнула, чуть с ума не сошла от восторга. Что-то невероятное.