Спасите наши души - Евгения Михайлова

– Да, спасибо вам большое. Алиса мне помогает и многим другим… Ничего, что я так бестактно влезаю… Я просто подумала, что вам интересно знать, как она. Но вы по какой-то причине не можете ей позвонить или приехать.

– По одной. Ей это не нужно. Но знать действительно хочу. Вы с ней видитесь?

– Да, часто. Она живет нормально. Я сейчас объясню, почему позвонила. Мы с ней пробуем… Ну, неважно. Речь идет о ее моральном и физическом состоянии… Вот как я по-дурацки выразилась. Я не знаю, как вы сможете сейчас ей помочь в этом вашем тупике отношений, но именно ваша помощь нужна. Я это чувствую, но… если честно, предложений нет. А у вас?

– У меня… Я толком и не понял, о чем речь. Что требуется?

– Сама не понимаю. Знаете, как бывает, вдруг вы что-то почувствуете, ну, само решение придет.

– Куда вас подвезти?

– К Алисе.

До дома Алисы они ехали молча. Когда Настя собралась выходить, Алекс сказал:

– Одну минуточку. Как вам кажется, она хочет меня видеть?

– Да. Точно. Но пока это не нужно, наверное. Я глупо выгляжу? Сначала вас вызвала, теперь говорю: не нужно. Но это же пока. Алиса – сложный человек.

– Сложный. Я очень люблю ее. Но объяснить это не получилось. Если я вдруг понадоблюсь… Звоните. Ну, и если я что-то почувствую, как вы выразились, или придумаю что-то умное… Дам вам знать. Спасибо. Вы сегодня для меня сделали очень много. Честно говоря, я думал, жизнь кончилась.

Настя с Алисой провели совсем семейный праздничный вечер. Алиса заказала ужин из ресторана, подарила Насте красивое платье жемчужно-серого цвета известного дизайнера. Настя немного устала радоваться и удивляться за день. Сегодня ее не поздравили только сестра и племянница. И Толя. Но он же не знает…

– Толя не звонил? – как будто перехватила мысль Насти Алиса.

– Нет. Он не знает. И вообще…

– Я просто так спросила. Ничего, интересно, нет по делу ТИМ? О Маш-маш?

– Я не спрашивала у него в последнее время. Он мне коротко звонил. Занят, видимо, был.

– А ты знаешь, чем я сегодня занималась? Читала в архиве темы ТИМ. У нее, оказывается, были темы об отдыхе. Она ездила на юг Франции, в Эмираты, рассказывала о встречах разных. Я вдруг подумала: а среди этих случайных знакомых, попутчиков не мог быть убийца? Они ведь часто ездят по людным курортам, высматривают жертв. Наташа была яркой жертвой. Трудно определить, конечно, мотивы этих случайных людей, найти их… Но она где-то писала, что возила с собой в Эмираты девушку… Ну, что-то вроде компаньонки. Там были еще детали… Я, видимо, увлеклась всеобщим расследованием и обилием подозреваемых.

– Алиса, ты можешь Толе ссылки на эти темы сбросить? Надеюсь, ему что-нибудь умное в голову придет. Мне – точно нет.

– Я даже не знаю, это как-то несерьезно вроде… Ирма звонит. Да, Ирма. Что? Не может быть! Хорошо. Созвонимся завтра. – Алиса нервно отложила телефон. – Чертовщина какая-то. Ирма сказала, что по обвинению в убийстве ТИМ арестован сын Нины Сиесты.

– Ее Игорь? Он из дома никогда не выходит.

– Вроде вышел. Нет, я не могу ждать до завтра. Настя, пожалуйста, позвони Толе.

– Да? И что спросить?

– Ну, это и спроси!

Настя набрала номер, Толя ответил мгновенно.

– Привет, Толя. Я тут у Алисы, мы спросить хотели: это правда, что вы сына Нины Сиесты арестовали?

– Это не форум, – ответил Толя, – а мафия с ЦРУ на побегушках. Ну, у нас он, да. Она сама его привезла. Слушай, Настя, может, не сейчас? Двенадцатый час уже.

– Ой, извини. Ты спать ложишься?

– Да лег бы вообще-то. Но торчу второй час у подъезда в тачке.

– Я не поняла, у какого подъезда?

– У того, из которого тебе давно пора было выйти.

– А откуда…

– Ну, мне, конечно, далеко до ваших сыщиков, но звездочки на погоны иногда цепляют. Иди сюда. С цветком я сижу, как дурак, первый раз в жизни. Он чахнет у меня с непривычки.

– А откуда…

– Так я ж форумчанин, ты забыла. Ник – «Левая нога».

Сергей откинулся на спинку кресла и внимательно наблюдал за свиданием мужа и жены Овсяницких. Он не часто заходил в комнату для прослушивания, как-то особой необходимости не было. Но сейчас ему нужно. Такой свидетель, как Вера Овсяницкая, может проговориться о чем-то важном, только если ее выведут из себя. Рассматривается причастность ее мужа к трем убийствам, а все, что от нее удается услышать, так это: кажется, он пришел в таком-то часу, я уже спала, я за своим мужем не слежу каждую минуту и т. д. То есть ноль информации, даже случайной. Сейчас она пришла требовать от мужа доверенность на счета в банках.

– Я ничего подписывать не буду, – говорил Геннадий. – Ты прекрасно знаешь, что я никому не разрешаю влезать в мои финансовые дела. Выяснится это недоразумение, я вернусь домой и выдам тебе деньги за все время.

– А что прикажешь мне делать до того, как выяснится это якобы недоразумение? – В голосе Веры звучала откровенная ненависть.

– Жить на то, что есть. На то, что я оставил в ящике стола.

– И сколько, по-твоему, там было денег?

– Ну, знаешь, я точно не помню. Тебе виднее. Ты оттуда берешь.

– Там было двадцать тысяч! Я заплатила за квартиру и два раза хлеба купила.

– Думаю, ты утрируешь. Там было больше. И в любом случае ты могла купить не два куска хлеба.

– Издеваешься? – Вера презрительно улыбнулась. – Ну-ну. Не боишься, что я тоже захочу поиздеваться? Вроде самый раз.

– Уже интересно. Ты мне угрожаешь? И чем именно?

– Ну, чем я могу тебе угрожать… Просто от безысходности – я ведь даже в бассейн не могу сходить – вспомню, как все было у нас те три раза…

– Какие три раза, не понял?

– Те три раза, когда рядом с тобой трупы убитых оказались.

– И что ж ты такое новое вспомнить можешь? Что ты вообще городишь? Даже следствию понятно: у меня не было никакого интереса кого-то из них убивать.

– Ерунда. Следствию лепи, что тебе вздумается. Милицейские лбы. Они могут поверить, что если один человек после убийства другого не получил деньги, там, дома, драгоценности, значит, у него и мотива не было.

– А на самом деле? Какой у меня мотив? Просто интересно, что в твоей сумасшедшей голове творится.

– Ну, я пока не подумала как следует. Но, исходя из того, что я тебя хорошо знаю… например, им могло о тебе стать известно нечто такое, что для тебя важнее всего на свете – скрыть. Например, Сидорова узнала что-то, за что тебя конкуренты в асфальт бы закатали. А Менделеева выяснила, что ты Сидорову убил. Ты мог сам ей об этом рассказать в панике. Она – своему сморкачу… Ты – страшный трус, по сути. Ты мог придумать всю эту цепочку убийств просто из страха. Убедив себя в том, что никто на тебя не подумает, раз ты не снял часы с покойных. Ты ведь еще идиот ко всему.