Прикольные игры на Краю Света. Три повести об отрочестве - Иван Орлов

Как в прошлый раз, из дверей комнаты высовывается младшая сестра Мария. Увидела меня, глаза расширились, явно хочет что-то сказать.

Но старшая сестра рявкает ей:

– Подожди! Не до тебя! – и тащит меня в другую комнату.

Судя по обстановке, это взрослая спальня. Большая кровать, по обеим ее сторонам тумбочки с настольными лампами. У стены одёжный шкаф, рядом с окном невысокий столик с большим зеркалом.

Дарья садится на пуфик возле стола, мне предлагает усаживаться на кровать, на яркое покрывало, прикрывающее одеяло и подушки. Я теряюсь: неловко как-то на чужой кровати сидеть.

– Помну ведь?

– Ерунда!

Опускаюсь на мягкую и в то же время упругую поверхность кровати. Теперь и без того долговязая Дашка, даже сидя, возвышается надо мной так, как, например, училка над беспросветным двоечником.

– Павел, да? Павел, ты должен меня спасти!

– Я? Тебя?

– Да запросто!

Она рассказала, что у отца много работы, поездок. И мать с ним ездит. А гувернантке дочерей опасаются доверить. И вот папаша решил отправить старшую дочь на учебу в Англию.

– В Англию? – говорю. – Здо́рово!

Но Дарья не согласна.

– По Пикадилли гулять, может, и здорово, но меня же запрут в частную школу. Как в монастырь. Зубрить, в форме ходить да овсянку жрать. Нет уж!..

– Не хочешь ехать?

– Ясен пень!

– А я чем помогу? Вместо тебя поеду?

Дарья рассмеялась.

– Вот это было бы лучше всего! Но тебя под меня никак не перекрасишь, да и рост. А меня ведь фазер конвоировать будет. Смотри, я придумала операцию супер! В тот скул надо прибыть не позднее двадцать пятого августа. А сегодня какое?

– Двадцать первое. А что?

– То, что надо затихариться где-нибудь числа до двадцать шестого, и в этом году я уже в Англию не попадаю.

– Спрятать тебя на Краю Света?

– Вот уж нет! Спрячусь сама. А ты поможешь мне следы запутать.

– Даша, я не догоняю. Если ты будешь прятаться, то какие следы?

– Ну, я же не могу тупо спрятаться, и всё. Старые с ума сойдут. Какие-никакие, а родители – жалко. А так ты сообщишь потом, что меня похитили…

– Чего?! – Я даже с кровати привстал.

– А что? Это же не всерьез. И дело обычное. В каждом фильме почти кто-то кого-то крадет все время…

Хотел было сказать ей все, что думаю о таких бредовых затеях, только слова хотел подобрать… поделикатнее, что ли. И блуждающий взгляд мой попал на стену, оклеенную обоями с затейливым рисунком. Среди завитушек обойных узоров висела в рамочке какая-то грамота. Теперь я возвышался над Дарьей и поверх ее головы без труда прочел: «Награждается Зайцева Наталья Николаевна за первое место в конкурсе цветочных композиций „бонсай“».

Даже соображать перестал. Стою и пялюсь на бумагу за стеклом, как дебил.

Дарья заподозрила неладное, проследила за моим остекленевшим, наверное, взглядом.

– Э, что ты там увидел? Обычная грамота, мать на Дне города отхватила за букет…

Слова ее доносятся, как сквозь прохудившиеся беруши – такие затычки для ушей. Одно лишь слово, не сказанное – прочитанное, настырной сиреной беды звенит в голове: ЗАЙЦЕВА!

– Пашка, у тебя что, тепловой удар?

– П-почти… – прошептал я, чтоб хоть как-то выбраться из припекающего тупика.

– Сейчас, – говорит она, – сейчас «Спрайтику» холодного…

Что делать? Куда бежать? В окно? Высоко… Хоть под кровать эту большущую заползти. В жизнь не догадается, что я там от нее спрятался. Поздно! Уже шлепает тапками по паркету.

Киваю ей: спасибо, мол, и пью, пью…

– Ну, договорились? – наседает Дарья.

– Не знаю, мне план не очень нравится.

– А что сложного? Послал сообщение, затребовал бабки, типа выкуп за меня, назначил время передачи денег, чтоб дня два-три прошло. А потом и я появлюсь…

– И что скажешь?

– Кому?

– Милиции.

– А ей зачем?

– Ну как, тебя же разыскивать будут…

– А-а… Ни фига! Папаша в милицию не пойдет: у него своя полиция имеется.

– И эта полиция не будет тебя искать?

– Не, эти будут рыть землю по серьезке!

– А если меня найдут?

– Как? Ты один раз по телефону-автомату брякнешь или электронное письмо пришлешь.

– Мало ли…

– Я не поняла – ты отказываешься?

– Не хочется мне в это вписываться. Своих проблем хватает…

Дарья поджала губы, сузила большие серые, как сталь, глаза.

– Твои проблемы, Паша, подождут. Решим сначала мои, – жестко, приказным тоном заявила она. – А то!..

И замолчала интригующе.

Мне бы взять да убраться восвояси поскорей. Но, загипнотизированный таинственной недосказанной угрозой, я помялся, помолчал и не выдержал:

– А то что?

И она придумала, гадючка!

– Если не сделаешь, как мне надо, скажу Денису, что это ты вбросил петарды в машину! Я не стала тебя выдавать, потому что чем больше у папаши проблем, тем меньше времени на меня у него будет. Так ты все понял, Паша?

Знаете ли вы, как прыгает настроение, когда влипаешь в попадалово? Когда самому себе яснее ясного: ты по уши в неприятностях. Пока плелся от «китайской стены» на Купеческой до скромной усадьбы на Набережной, раза два окатывала меня жаркая волна противоречивых чувств. Сперва паниковал: «Всё, теперь кранты – так или иначе, но лап „бычары“ Дениса не избежать! И обдудонюсь в этих лапах пуще дядьки Наума». Потом думал другое, утешительное: «Да ну, ерунда! Ведь никакого похищения не будет. Я даже денег требовать не стану, да? Хотя, конечно, следовало бы слупить с этих Зайцевых по полной программе». Так и маялся всю дорогу, пока на подходе к Набережной вдруг не стал как вкопанный. Вспомнил, почему Дашкина сестра Машка показалась мне знакомой. Потому что не показалась – просто сильно изменилась за три года. Это же ее с разбитой коленкой я вез на раме своего старого велосипеда почти по всей Купеческой. Интересно, а она узнала меня или пока еще гадает, откуда ей знакома моя рожица с конопушками вокруг носа? Ох, да не так уж интересно в настоящий момент!

Оказавшись на Краю Света, завернул к Леве поделиться новостями. Не то чтоб я такой уж болтун. Но, во-первых, Лева – друг и соратник, ниндзя по имени Каэй, во-вторых, может дать хороший совет. Он, в отличие от меня, человек рассудительный. Иногда.