Я люблю Лондон - Линдси Келк

– Ты чего? – Он прикрыл голову руками. – Я думал, ты этого хочешь!

– Чего, твоих паршивых поцелуев? – Я продолжала лупить Марка сумкой, боясь новой атаки на мои губы, и остановилась, лишь увидев его перепуганное лицо. – Я замуж в субботу выхожу, идиот!

– Ага, и согласилась поехать со мной в паб, вся разодетая и размалеванная! – Он с отвращением произнес это слово, покрутив рукой вокруг своего лица. – И я должен верить, что ты не хочешь моих поцелуев?

Почва была зыбкая. Да, я хотела, чтобы он захотел меня поцеловать, но при этом не ждала, что он это сделает. Я хотела, чтобы он думал об этом, а потом поехал бы домой и разрыдался в ванной. Вместо этого он ухитрился создать кучу проблем. Теперь придется сказать Алексу. И матери. И собирать тампоны и тюбики бальзама для губ, которые выпали из сумки и раскатились по земле. Ну вот кому нужно семь штук губной помады и всего три тампона? Получается, мне.

– Конечно, я не хотела, чтобы ты лез с поцелуями! – Мне страшно захотелось превратиться в плюющегося динозавра из «Парка юрского периода», но отчего-то не получилось. – Не прикидывайся простачком!

– Так чего тебе надо? – Он поправил рубашку и пожал плечами. – Морочить мне голову?

Ну просто Дэнни Зуко из «Бриолина»! Мне захотелось заорать: «Ты обманщик и пустозвон! Я жалею, что вообще когда-то обратила на тебя внимание».

– Я хотела… – В голове было совершенно пусто. Не могла же я сказать, что мечтала о реванше. Или чтобы он почувствовал себя дураком. И уж, безусловно, я не могла признаться, как надеялась, что он вернется домой, поставит какую-нибудь депрессивную музыку и примется каяться, что изменял мне. Поэтому я ляпнула самую несуразную и глупую ложь, которая подвернулась на язык: – Я хотела пригласить тебя на свадьбу.

– С удовольствием приду, – процедил он сквозь зубы.

– Прекрасно! – Глаза у меня округлились, а горло сжалось. Мать твою… – Очень рада.

– Наконец-то.

От него несло крысой. Или «Мадемуазель» Коко Шанель, разбитый флакончик которой лежал у моих ног.

– Буду польщена, если вы посетите наш праздник, – сказала я, раздельно и четко выговаривая слова. – Ты и твоя прелестная подруга.

– Ты хочешь, чтобы я привел Кэти? – Брови Марка взмыли так высоко, что могли, пожалуй, зацепиться за моторы пролетавшего над нами самолета. – На твою свадьбу?

– А почему бы и нет? – Я уже испортила счастливейший день своей жизни, пригласив этого… Дойдем уж до полного абсурда! Да и не решится она прийти, правильно? – Чем больше гостей, тем веселее. Пожалуйста, передай ей, что это приличная свадьба, и если она совладает с собой и не станет раздвигать ноги где попало, будет просто отлично.

– Она приложит все усилия, – Марк смотрел на меня во все глаза. – Знаешь, а ты и вправду изменилась.

– Вот и отлично, – сказала я, нагибаясь, чтобы собрать с земли все мелочи, и следя за тем, чтобы не сверкнуть ластовицей перед целым светом. – До субботы.

* * *

Уйти с достоинством означало отказаться, чтобы Марк меня подвез. То есть возвращаться придется на поезде. А вокзал неминуемо означал визит в «Старбакс». Немного успокоившись при виде известного всему миру меню, я мелкими глотками пила «венти латте» и набирала Алексу сообщение о том, что нам надо обсудить различные свадебные мелочи, когда он будет дома. Затем я написала Луизе, что мне срочно надо с ней переговорить. Наконец, я сообщила Дженни о предстоящих хлопотах с рассадкой дополнительных гостей.

Да, день выдался не из лучших. Добравшись домой, я переоделась в пижамные брюки и одну из футболок Алекса, надеясь, что его разумная ДНК как-нибудь проникнет в меня через кожу, и принялась разбирать коробки, стоявшие в дальней комнате. Худшее добровольное наказание – бороться с призраками старой моды. Слава Богу, Дженни неизвестно где.

С первой коробкой было все ясно: сплошные платьица на бретельках от «Хеннес энд Мауриц», которые я носила, надевая под них футболку той же фирмы. Странноватые вещицы из «Верхауза», вытертые леггинсы. Вытянув из кучи огромный пушистый джемпер, я отложила его в сторону. С ним связаны счастливые воспоминания о уютных вечерах на диване в обществе Луизы и пинты «Бен и Джерри». Вторая коробка оказалась полна книг. Надо не забыть отправить их в Штаты до отъезда. С последним контейнером оказалось сложнее. Вместо жалкого тряпья или классиков литературы я увидела свою прежнюю жизнь. В этой коробке была вся я: диски с «Русалочкой», «Добейся успеха» и «Баффи, истребительницей вампиров». Коллекция каталогов косметики «Бенефит», так часто с вожделением рассматривавшихся и так редко использовавшихся. Полдюжины театральных программок, альбом с билетами и флаерами со всех выступлений, куда я ходила. А под ним лежали три больших голубых замшевых альбома. Сборники Энджел и Марка. Мне бы и в голову не пришло, что он упакует их с остальными вещами. Это не только мое, это же было наше, общее. И мне они не нужны. Я вынула все три альбома и на секунду положила себе на колени. Тяжелые.

Натянув резинку на запястье, я собрала волосы в хвост на макушке, прежде чем открыть первый альбом. Меня поразило, как молодо я выгляжу на снимках (и в каком позорном состоянии мои волосы). Я всегда думала, что неплохо сохранилась для своего возраста, я сознательно не загорала и пользовалась средствами защиты от солнца, но на этих фотографиях в моем лице было что-то, чего не вернешь никакими кремами. Я быстро перелистывала страницы, глядя, как взрослели мы с Луизой. Танцы в саду в костюмах под «Спайс герлз», потом мы обе верхом на лошадях, потом Луиза верхом, а я стою рядом с лошадью, запряженной в повозку. Затем появились мальчики. Через пару страниц начались фотографии уже только меня и Марка. Дурачимся на камеру в университете. Позируем во время отдыха в Севилье, где он сделал мне предложение. День, когда мы получились ключи от нашего дома. Я медленно открыла последний альбом. Попадалось все меньше и меньше снимков, достойных альбома. Первые несколько страниц пестрели изображениями, где мы приплюснуты щеками друг к другу и неистово обнимаемся, будто перед концом света. А к концу альбома – всего один-два снимка с натянутыми улыбками и безо всяких прикосновений. Про такое говорят – фотография красноречивее тысячи слов. Не слушала я умных людей в свое время!

Под альбомами нашлись стопки открыток. Я перебирала их, иногда открывая, чтобы прочесть выцветшие надписи, и осознала, что плачу, лишь почувствовав на колене горячие капли. Это не просто поздравления с днем рождения или Рождеством за много лет. Здесь было все. Все валентинки, которые мы посылали друг другу. Все до единого любовные письма. Поздравления с юбилеями, почтовые открытки, открытки «просто сказать, что я люблю тебя». Почему совместное имущество такого рода после расставания автоматически переходит к девушке? Почему только мы должны страдать? Я не могла поверить, что Марк избавился от этого с такой легкостью. Я часами писала эти письма, дышавшие искренней любовью. Мне казалось, для него они значат то же, что и для меня. Очевидно, нет. А может, Кэти не захотела держать такое барахло в своем доме. Или Марку не были нужны воспоминания о его прошлых ошибках. В любом случае это очень грубо.