Эпитафия. Иначе не выжить - Анатолий Ковалев

Его невеселые мысли прервала красносарафанная бабища с лицом, разрисованным под самые смелые опусы Кандинского.

– К вам человек, – загадочно произнесла она.

– Поставь еще прибор, – попросил Георгий Михайлович, заметно оживившись.

Да, он сегодня здесь не случайно. Конечно, забавно послушать разглагольствования молодых и отведать пельменей с квасом, но его старуха тоже готовит будь здоров, и ее стряпню он не променяет на ресторанную. Его визит к «Сэму» нынче окутан тайной.

Вчера позвонил незнакомец.

– Георгий Михайлович, у меня есть важная информация, касающаяся вас лично.

– Может, вы сначала представитесь?

– Я назову свое имя при встрече.

– Где вы хотите встретиться?

– «У Сэма», но только при нашем разговоре никто не должен присутствовать.

– Добро. Не вздумайте выкинуть какой-нибудь номер, иначе живым оттуда не уйдете, – на всякий случай предупредил Лось.

В трубке раздался приглушенный смех.

– Узнаю вас, Георгий Михайлович. Но я не дешевка, чтобы нарушать традиции «У Сэма». Великое дело – традиции!

Да, этот, в трубке, так и сказал: «Великое дело – традиции». И с тех пор эта поговорка, как заноза, сидит в нем.

В кабинет заглянул полноватый мужчина лет пятидесяти, с приличной лысиной, до самой макушки. Глаза его были малоподвижны и невыразительны, нос аккуратно вылеплен, улыбку можно использовать в рекламных целях.

Лось ожидал увидеть кого-нибудь из старой воровской гоп-компании, кого он знал еще по «Ландышу», но этого человека он видел впервые, хотя не мог не признать, что кого-то он ему напоминает, особенно жирными руками с рыжеватым пушком и неприятной манерой говорить, обдумывая слова.

Что же вы не проходите? Сами просили о встрече…

– Робею немного, стыдно признаться. Давно вас не видел, Георгий Михайлович.

– Мы разве были знакомы?

– Ну… нельзя сказать, чтобы очень… Он сел напротив и умолк, пока красносарафанная ставила приборы.

– Что будем заказывать? – произнесла она так сладко, что можно было прилипнуть к ее улыбке.

– То же самое, – кивнул незнакомец в сторону Лося.

– Вы на меня не смотрите, – отмахнулся тот, – я – человек непьющий, но при этом люблю смотреть, как пьют другие. Это доставляет мне удовольствие.

Точно также, исключительно ради удовольствия, ношу в кармане полный портсигар.

– А я, знаете ли, никогда не пил…

– Спортсмен? – поинтересовался Георгий Михайлович.

Незнакомец вздрогнул и как-то неестественно улыбнулся.

– Неужели похож на Спортсмена?

– Не понял.

– Не помните человека с такой кличкой? Лось откинулся на спинку кресла и, по обыкновению, запрокинул голову. Вот кого он ему напоминает! Потапова, по кличке Спортсмен, одного из тех боссов, которые в конце восьмидесятых поделили город. Одного из немногих, не имевших за своими плечами уголовного прошлого.

Выходца из элитной спортивной среды. Занимался он продажей пловчих, да и просто девочек за границу. Нажил неплохое состояние. Организовал при спортивном комплексе боевую дружину, благодаря которой и вышел в боссы. В девяносто первом году к нему пришел от Поликарпа Пит Криворотый, которого Спортсмен знал с пеленок. Спустя год во время мафиозных разборок погибли родители Спортсмена, а на следующий день он сам взлетел на воздух, когда возвращался в своей машине с дачи. Похоронен на кладбище у Поликарпа, в знаменитой Аллее героев. Убийство Потапова в городе приписывали Питу, во-первых, как большому любителю «адских машинок», а во-вторых, потому, что Спортсмен был противником боевых действий, искал мирные пути урегулирования конфликта, а это значило идти на уступки соседям, и Пит поставил на более решительного и предприимчивого Стародубцева.

– Вы – брат Потапова? – спросил Лось незнакомца.

– Почти.

– Что это значит – почти?

Вошла официантка. Поставила перед посетителем порцию горячих пельменей, кружку с квасом, блюдце со сметаной.

– Блинчики будете? – снова прилепилась улыбкой.

– Пока ничего не надо, – зло зыркнул на нее Лось. Когда она оставила их, плотно прикрыв за собой двери кабинета, незнакомец, не притронувшись к еде, смущенно улыбнулся и тихо произнес:

– Дело в том, Георгий Михайлович, что я и есть Пбтапов, по кличке Спортсмен.

Сообщение обескуражило старого босса.

– Как прикажете понимать? А кто лежит в могиле?

– Вам это важно знать? Тогда расскажу обо всем по порядку. – Он окинул взором кабинет так, что Лосю показалось, будто он не доверяет ему и сомневается в их уединенности.

– Можете быть покойны, – заверил Георгий Михайлович, – кабинка не прослушивается.

Называвший себя Потаповым опять смущенно улыбнулся и пояснил:

– Я смотрю, здесь ничего не изменилось со времени нашей последней беседы, четыре года назад. Я пришел к вам за советом, как избежать войны, хотя Стар с Питом сделали ее неизбежной. Я знал, что вы покровительствуете Стару, как предприимчивому, оборотистому бизнесмену, который первым пострадал в ходе разборок. Думал даже, что вы не прочь увидеть Стара на моем месте. И все-таки я пришел к вам за советом, как к авторитетному третейскому судье. Вы сказали:

«Дело далеко зашло». Это я понимал и без вас. Вы сказали:

«Надо идти на уступки соседям или уходить со сцены». Что вы подразумевали под уходом со сцены, я могу только догадываться. Идти же на уступки после далеко зашедшего дела – значило опуститься в глазах организации.

Я ушел от вас в еще большем смятении, чем пришел. Уехал на дачу, чтобы все хорошенько обдумать. Но все уже обдумали за меня. В ту же ночь не стало моих родителей. Их расстреляли в спальне во время сна. Я ничего не знал. С этой вестью ко мне приехал утром Пит. В тот день я был невменяем. Мне делали какие-то уколы, чтобы успокоить. Я рвался в город, хотел разделаться с Громом: он руководил той операцией в спальне моих родителей. В конце концов меня чем-то усыпили, а когда я вечером проснулся. Пит сообщил мне, что меня больше нет.

Оказывается, он сделал подмену. Выбрал из охраны самого щуплого паренька, которому впору пришелся мой костюм. Снял у меня с пальца золотой перстень.

Парню он был велик, но на обгорелом трупе это сошло. Пит ему ничего не объяснил, поставил только задачу – въехать на моей машине и в моем костюме в город. Уж и не знаю, о чем думал этот охранник, у большинства из них полная утечка серого вещества. Не успел он вывернуть на шоссе, как машина разлетелась на части. Все это было при добром напутствии вашего любимого Стара, который ничего не знал о подмене и уже никогда не узнает. Меня похоронили вместе с родителями через два дня. Видеокассету я храню до сих пор. Пластическую операцию мне сделали у нас в России и по новым документам переправили в Америку, где я до сих пор и живу. Пит хорошенько замел следы – уничтожил всех, кто хоть краем глаза видел меня после моей смерти, пока я не изменил внешность.