Аллегро на Балканах - Александр Михайловский

Поначалу это нежелание класть головы за заранее проигранное дело носило характер своеобразной итальянской забастовки, но потом, когда младотурки все же совершили свой переворот, расстреляв членов предыдущей хунты за государственную измену, бегство из армейских рядов стало повальным, а кое-где в Городе даже вспыхивали перестрелки между солдатами редифа и сторонниками младотурок. Мехмед Камиль-паша был любим аскерами корпуса, набранного из жителей подведомственного ему вилайета, а Хуссейна Назыма-пашу они уважали как грамотного и, можно сказать, человечного командира. По крайней мере, он выглядел таким на фоне других турецких генералов. Теперь вместо дезертировавших ополченцев редифа против нас воюют сошедшие на берег турецкие моряки и башибузуки из местного городского отребья. А какой еще выбор оставался у их флотского командования после того, как оборона Босфора на обоих берегах затрещала по швам?

Ключевым моментом наше й наступательной операции стал захват небольшого порта на азиатском берегу в горле Босфора у поселка Поразкей[21] вечером вчерашнего дня. Насыпной мол трехсотметровой длины отгораживает уютную каменную чашу бухты от ярости штормящего Черного моря, а с его внутренней стороны оборудован причал для пароходов. Также имеется небольшая крепость на холме над портом, сейчас почти заброшенная. Артиллерийская батарея, прикрывавшая это место, располагалась чуть мористее, но ее, даже не особо напрягаясь, помножили на ноль артиллеристы с броненосцев, после чего моим головорезам осталось только занять развалины и переключиться на атаку порта. В мирное время тут еще с древнейших времен функционировал таможенный пост, где мытари две с лишним тысячи лет исправно взымали десятину с кораблей, идущих Босфором из Черного моря к Константинополю и дальше. Точно такой же таможенный порт с укреплениями имеется и на европейском берегу пролива, да только он нам сейчас без особой надобности.

Гарнизоны батарей, прикрывающих горло Босфора с обеих сторон, оказались перебиты в отчаянных штыковых схватках, и над обоими берегами пролива победно взвились российские флаги. И вслед за этим ко входу в пролив стали подходить переоборудованные в десантные транспорты пароходы Доброфлота, имея в качестве пункта разгрузки как раз бухту Поразкей. Это пехоту и штурмовые подразделения с пулеметами и восьмидесятимиллиметровыми ротными минометами можно высадить в первой волне десанта с деревянных парусно-паровых лайб, а серьезные средства усиления – трехдюймовки и тяжелые минометы, которые тут упорно называют мортирами – необходимо выгружать кранами с борта парохода на оборудованные причалы.

Захват более-менее оборудованного порта – предмет первой необходимости для любого десанта. Его причалы необходимы, чтобы снабжать сражающиеся войска патронами и снарядами, которые те потребляют просто в огромных количествах, а также вывозить раненых. На открытых всем ветрам пляжах такое тоже возможно, но в гораздо меньших объемах. В нашем прошлом японцы возились с десантированием своей армии в бухте Бицзыво целых восемь дней, и если бы не предательство в самой верхушке русского генералитета, то части Порт-Артурского гарнизона сбросили бы этот десант в море без особого труда. Да и потом, после успешной высадки десанта, но до захвата Дальнего, для японского командования и речи не могло быть о штурме Порт-Артура, ведь при малейшем усилении интенсивности боев войска микадо начинали испытывать дефицит во всем.

Но тут у нас не Порт-Артур, задачи и сопротивления противника намного скромнее – поэтому даже такой порт «об одном причале» прекрасно выполнил свою функцию. Дело было еще в том, что поддерживающие десант броненосцы дальше в горло Босфора не полезли, ибо пролив по сути своей место узкое, маневрировать там негде, а течения способны свести с ума любого штурмана. Поэтому даже самые ближние батареи, расположенные в районе Анатоли-Кавак, корабельная артиллерия доставала на пределе дальности, а установленная на устаревших кораблях и вовсе не доставала, а это было совсем не гут. Однако, получив пункт снабжения и качественное подкрепление в виде артиллерийской бригады полковника Ломиковского, десант перегруппировался, мобилизовал в окрестных греческих селениях все подводы, арбы и прочий транспорт вместе с движущей силой, и после этого был готов к дальнейшим свершениям и победам.

Именно этот момент, когда мы поставили турецкой обороне на азиатском берегу шах, переходящий в мат, и уловили вожди назревающего младотурецкого переворота. А может быть, они ничего не улавливали, просто ими руководили логика событий и отчаяние, ибо на европейском берегу русские войска за те же сутки вплотную подошли к городской черте. Как рассказали перебежчики, именно тогда турецкие моряки затопили свои корабли, укрывшиеся в бухте Золотой Рог, чтобы после войны нам было тяжелее доставать их и резать на металл, а сами сошли на берег, чтобы составить костяк обороны Стамбула. И именно спешенные моряки сыграли основную роль в перевороте, арестовав и сразу расстреляв «правительство» либералов, пытавшееся в полном составе переправиться на азиатский берег Босфора. Затем одна хунта сменила другую, а второй временный корпус прекратил существование как организованное формирование и стал расползаться по углам.

Кстати, по данным тех же перебежчиков, султан у младотурок так еще и не назначен. Абдул-Гамид сразу после отставки и ареста помер при сомнительных обстоятельствах, при этом никто другой из потомков Османа (хотя их тут пруд пруди) не желает занять вакантное место. И это неудивительно, ведь должность турецкого султана в эти кровавые дни напрямую связана с необходимостью героически погибнуть в бою с неверными, тем самым вписав себя в историю подобно последнему императору Византии Константину Одиннадцатому из династии Палеологов, который пал смертью храбрых от руки турецких захватчиков, сражаясь на стенах Константинополя. Другого исхода быть не может, потому что наш ответ либералам уже известен всем, и он будет действовать и при любом другом режиме – младотурецком или каком-либо еще. Только хардкор и безоговорочная капитуляция спасут державу османов от полной дезинтеграции. И в связи со всем этим безобразием в головах младотурок медленно созревает идея республики. В нашей истории до подобного после проигранной Первой Мировой додумался Мустафа Кемаль-паша, позже прозванный Ататюрком, а тут до этой идеи своим умом доходят вожди второй хунты из числа флотских офицеров. Проблема только в том, что на легитимацию этого решения у младотурок совершенно не остается времени[22], поэтому их «республика» так и не выйдет из стадии самодельного псевдогосударственного образования.

В связи с этим всех Османидов, кого уже удалось поймать младотуркам, вместе с их гаремами согнали в одну из башен Семибашенного замка[23] (больше было некуда) и заминировали под ними подвал всей той взрывчатой дрянью, что нашлась в турецких арсеналах. Их там держат вроде как в заложниках, обещая выпустить после того, как у Турции вновь появится султан, – но тут все решаем только мы с Михаилом, а и мне и ему глубоко параллельна судьба османских последышей. Артиллерией Семибашенный замок пока не обстреливают, и ладно. Но если младотурки его взорвут, то плакать мы не будем, в смысле совсем. Потомки Османа с возу – нам же легче.