Самые яркие звезды - Анна Тодд

– Карина, нас ждет изумительное будущее! Заведем новые знакомства. Люди там совершенно другие. Живут, как хотят, друг на друга не оглядываются, не то что здесь. Никто других не судит. Там будет здорово! – обещала она.

Ну почему радость всегда живет так недолго, а беда – вечный незваный гость?

На следующий день, когда мы были в школе, папа принес новость. Мы не едем в Германию. Командование решило перевести его в Джорджию. Папа заявил, что для карьеры это даже лучше. А мама сказала: для того, что осталось от ее души, это хуже.

На следующее утро я обнаружила в ванной бутылку из-под джина. Я завернула ее в пакет и потихоньку отнесла в мусорный контейнер: помогла маме скрыть улики. Попустительство – так, кажется, говорят. Однако в тот момент меня беспокоила не сама пустая бутылка, а то, что бутылка – из-под джина. Это означало, что у мамы кончилась водка.

– Хочешь – поживи немного здесь.

Глядя на Остина, я вдруг на секунду увидела маму – в линии рта, в форме глаз. Мы похожи на обоих родителей, что меня всегда страшно пугало.

– Нет, – вздохнул он. – Не знаю. Нужно же как-то разгрести все это дерьмо. Лежа у тебя на диванчике – не получится.

– Зато дешевле, чем ехать в Барселону, – сострила я.

– Я думал пожить у Мартина.

Удар, что называется, под дых.

– У Мартина?

Пусть сам произнесет имя…

– У Каэла.

– А когда это вы успели так подружиться? – Скрыть боль в голосе мне не удалось.

– Ну, с неделю назад, наверное.

Остин рассмеялся. А я даже дышать не могла.

– Он часто торчит у Мендосы.

– Серьезно?

– Слушай, я знаю, у вас что-то было, а потом кончилось. Больше ничего не знаю. Ты сама говорила, что ничего особенного, потом еще какие-то разборки с отцом… да?

Брат смотрел мне в глаза. Ждал честного ответа.

Вызов я не приняла. Промолчала.

– Ну, если ничего серьезного – то есть такого, о чем ты захочешь рассказать, – не было, то почему бы мне с ним не общаться? Если не считать Мендосу, он единственный, кто приходит домой спать, а не кувыркаться с телками.

Меня затошнило. Я одновременно испытала облегчение – и какую-то опустошенность. Жуткое сочетание.

– Я тебе и не запрещаю с ним дружить.

Я нервно вздохнула. Какую придумать причину, чтобы Остин не жил у Каэла, если не рассказать ему все как есть? А рассказывать нельзя, а то он всех этих ребят, включая Мендосу, возненавидит.

Хватит уже и того, что я их ненавижу.

– Если тебе неприятно, так и скажи. Только пойми: у отца я жить не могу.

Я кивнула. Это я отлично понимала. Пусть живет у Каэла. Точнее, у Мартина. Лучше думать о нем как о солдате по фамилии Мартин – парне, который выполняет приказы и который предложил моему брату помощь. А не о человеке, в которого я влюбилась – так сильно и так глупо.

В последнее время я его не видела. Если не считать заходов на «Инстаграм», где выложено полно наших фотографий. Как же сильно я изменилась, пока – очень недолго! – была с ним. Тогда подписи под фотографиями казались такими умными…

«Атланта нас не принимает», – написала я под фотографией, где мы сидим в машине, а на приборном щитке лежит «Пятьдесят оттенков серого». Мне захотелось перечитать книгу перед просмотром фильма. Теперь, когда у меня был мужчина, который в постели проявлял инициативу, книга взволновала меня гораздо больше.

Как только мы выехали в Атланту, у нас лопнула шина, и путешествия не получилось.

Мне пришлось потрясти головой, чтобы буквально прогнать из нее мысли о Каэле. Руки задрожали. А я-то думала, все позади.

– Опять папа звонит, – сказал Остин.

– Ответишь?

– Нет.

Мимо проехала машина. Сидевший на заднем сиденье малыш помахал нам рукой. Остин тоже помахал, даже улыбнулся.

– А еще я нашел работу, – сообщил он чуть погодя.

Солнце уже садилось, все вокруг заиграло другими красками.

– Правда? – оживилась я. – Отличная новость!

Я и вправду так думала. У Остина давно не было работы – с тех пор, как его уволили из автокафе.

– А где?

– У Мартина.

– Ну конечно.

– Каэл ремонтирует дом. Ну, в котором живет. Он платит за помощь – и Лоусону, и другим. Я смогу работать больше остальных, потому что днем им нужно быть в части. Снимаю старые покрытия и все такое прочее.

Мне бы радоваться за брата, пусть он и связался с человеком, с которым я пыталась развязаться.

– А вы очень похожи, знаешь? – Остин улыбался. Наконец-то у него был почти довольный вид.

Я покачала головой.

– Ничего подобного.

– Говори что хочешь, Карина…

– Как там Кэти? – попыталась я сменить тему. Остин и Кэти опять сошлись – судя по его страничке на «Фейсбуке». А ее бывший, значит, остался не у дел.

– У нас все хорошо. Она меня в узде держит. И потом, с утра ей на учебу, так что много не погуляешь.

Остин гордился собой, и я ему подыгрывала. Все-таки мы с ним совершенно разные, хоть и выросли в одном чреве.

– Отлично. Рада за тебя.

Я прилегла на спину – поближе к брату. Мы опять почувствовали себя детьми.

– Спасибо. Если ты не хочешь его видеть, я его сюда не приведу, но он мне здорово помогает.

Я смотрела в небо, ждала, пока выглянут и засияют звезды. Можно ли на них надеяться? Хочется же быть хоть в чем-то уверенной.

– Да все нормально. Я уже с другим встречаюсь.

Мой язык, шустрый, как сама ложь, произнес это помимо моей воли.

– Правда?

– Да. Только я не хочу ничего обсуждать.

А Остину и не нужны были лишние подробности.

– Ну и ладно. Значит, не станешь психовать, если Каэл сейчас за мной заедет, – торопливо сказал брат

– О-остин, – простонала я. – Все, я ухожу в дом. А тебе нужна своя машина.

– Будет, у меня же теперь есть работа. – Он так сиял, что боль моя немного прошла.

– Я тобой горжусь, правда. И в армию тебе не пришлось идти, – пошутила я.

Рев мотора я услышала еще до того, как появился синий «Форд». Мое тело отреагировало так же, как и мозг. Нужно заставить себя уйти в дом, пока машина не выехала из-за угла. «Идите, – приказала я ногам. – И поживей». Однако не успела я двинуться с места, как Каэл уже шагал к дому. Он был в бейсболке, и козырек прикрывал глаза.