Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Опираясь на земляков, Владимир Кумарин в короткие сроки сумел создать широко известную в Питере организацию тамбовских. Правда, поговаривали, что сформировать группировку Кумарину помог некто Гавриленков, по прозвищу Степаныч, бывший бармен из гостиницы «Советская».{ Степаныч был человеком весьма серьезным. Информированные источники полагают, что именно ему в 1994 году на сходняке российского уровня были отданы все права на чухонцев, то есть монополия на работу с различного рода российско-финскими СП и т. п. Подробнее о Степаныче (Гавриленкове) см. в главе «Степаныч».} При этом Степаныч, будучи по существу сверхлидером, предпочитал оставаться в тени…

Естественно, далеко не все коллеги Кумарина имели тамбовское происхождение. Но название группировке было дано по месту рождения основных лидеров.

Кумарин, будучи человеком коммуникабельным, жестким, предприимчивым и умным, сумел добиться в своей команде наиболее строгой дисциплины по сравнению с остальными группировками. Тамбовские имели систему жесткого общака, куда в определенный срок все, имеющие отношение к группировке, должны были вносить свои доли. Этот общак, однако, коренным образом отличался от воровских общаков. Тамбовцы скидывали в него лишь определенный процент от нажитого, тогда как воры должны складывать в общак все и получать свое лишь из общака.

Тамбовские внесли свой вклад в развитие питерского бандитизма. Именно они начали в массовом порядке совершать наезды уже не на теневиков, а на людей из легальных структур – представителей различных кооперативов и товариществ. Кумарин вел тогда исключительно здоровый образ жизни, практически не употреблял алкоголя и не курил. Будучи не очень высокого роста, он лежа легко выжимал штангу весом 110 кг. Всего за какой-то год численность группировки тамбовских достигла нескольких сот человек. О том, каким авторитетом был в то время Кумарин, свидетельствует тот факт, что, когда он заходил в ресторан «Коелга», все присутствующие вставали. Когда представителей других группировок допрашивали сотрудники милиции, о тамбовских говорили исключительно шепотом, делая страшные глаза. Однако постепенно в Питере бандиты из разных группировок начали пересекаться – в городе стало тесно. Естественно, конфликты были неизбежны. И вот в Девяткино произошла историческая разборка, в которой участвовали представители тамбовских и тех, кого позже стали называть малышевскими. В ходе этой разборки конфликтующие стороны продемонстрировали наличие у них оружия, в том числе и автоматического… Кстати сказать, подробности и детали этой, революционной для криминального мира Петербурга, разборки я узнал лишь относительно недавно, а потому в предыдущих изданиях «Бандитского Петербурга» этой истории было уделено непростительно мало места. Так что сейчас есть возможность исправить эту ошибку и восстановить «историческую справедливость».

Итак: Девяткино, вещевой рынок, конец 1980-х. В эту пору здесь можно было купить/раздобыть практически все: от презерватива до шубы, от шампуня до двухкассетного «Шарпа». Коммерция бурлила, а число только торгующих в лучшие дни достигало пяти тысяч. Об этом рынке знали даже в странах Варшавского Договора, так что в Девяткино не брезговали приезжать поляки, венгры, румыны, вьетнамцы… Вполне естественно, что рынок сразу же стал местом появления первых бригад, занимавшихся регулярным вымогательством. Там стояли и малышевские, и тамбовские, однако до открытой конфронтации между ними долгое время не доходило – работы поначалу хватало всем. Но однажды…

В коллективе тамбовских был некий Лукошин по прозвищу Лукоша – гражданин с трудным характером и не менее трудной судьбой. Зимой 1989 года Лукоша вместе с воркутинскими отнял у одного коммерсанта кожаную куртку. Тот просигнализировал Бройлеру – малышевскому бригадиру, который вместе с Марадоной и Москвичом догнал Лукошу с компаньонами. Началась драка. Москвич дрогнул, и малышевских опрокинули. Куртка ценой в 220 рублей возвращена не была. С этого все и началось: мелкий инцидент, каких были тысячи, перерос в политический кризис. Короче, малышевские назначили обидчикам стрелку.

Был будний день. Барахолка не работала. По узкой тропинке в снегу на поле пришло до 150 бойцов. В круг встали от малышевских Паша Кудряшов и Бройлер, от тамбовско-воркутинских – Лукоша. Остальные окружили говорящих плотным широким кольцом. Кудряшов всегда был человеком дипломатичным, поэтому гнул на примирение. И это ему почти удалось: братва уже почти расслабилась. Но тут Лукоша, имея установку на конфликт, подбежал к малышевскому человеку, Слону, и начал вырывать у того из рук автомат ППШ. Слон оказался в дурацкой ситуации – ну не стрелять же, в самом деле?! Тогда Бройлер рванулся к Лукоше и дважды его ударил ножом. В секунду круг разделился на две шеренги бойцов и атмосфера повисла, как в приемной дантиста. В шеренгах были все знатные люди того города. От малышевцев: сам Малышев, Слон, Викинг, Носорог, Марадона, Стас Жареный… От тамбовцев: Степанычи, Анджей, великолукские, Косов, будущий депутат Госдумы Миша Глущенко, Бабуин, будущий депутат ЗАКСа Рыба… Не было лишь предусмотрительного Кумарина. Перспективы стрелки были предсказуемы, но исправил ситуацию опоздавший Федя Морозов. Он работал вышибалой в одном из баров на проспекте Науки и вместе с воркутинскими участвовал в чудовищном по своим последствиям инциденте – в отъеме куртки. Федя старался успеть, чтобы его ни в чем не обвинили, и бежал к толпе братков не с пустыми руками. Бройлера насторожил вид бегущего вооруженного человека: он встретил Федю ножом, и удар был такой силы, что все поняли – шутки кончились. Тогда и малышевские, и тамбовские подняли на руки раненых (Морозов умер уже в больнице) и бегом совместно поспешили в город.

Именно с того декабрьского дня 1989 года основные питерские бригады филологически и идейно разделились на тамбовских и малышевских. Пролилась первая кровь, и принципиального мира уже быть не могло. Никогда.

Кстати сказать, тогда же в Девяткино началось восхождение рядового до той поры тамбовца Михаила Глущенко, по кличке Хохол, который не побоялся пойти грудью на автомат…{ Некоторые эксперты полагают, что хождение Хохла на автомат – более легенда, нежели факт. Кстати, Михаил Глущенко – личность крайне оригинальная. В чем можно убедиться, ознакомившись с главой «Думские сидельцы».} В 1980-х годах Хохол был известен под кличкой Тренер и начинал на «Галере» (в «Гостином Дворе») – хорошо поставленным ударом вырубал тех, кто по наивности пытался продать ему дефицитные американские джинсы. А джинсы забирал и перепродавал, не мудрствуя лукаво, тем же барыгам, которых презирал.

Вина за убийство в Девяткино, естественно, пала на малышевских. В результате Малышев и однополчане на всякий случай подались в бега – в Швецию. Непосредственного виновника, Бройлера, вскоре арестовали, он был осужден за убийство на 6 лет.

Между тем разборка в Девяткино переполнила чашу терпения руководителей ленинградской милиции. Началась целенаправленная разработка тамбовцев, которая осложнялась тем, что к тому времени группировка уже имела свою контрразведку и агентуру в милицейской среде. Тем не менее в 1990 году к уголовной ответственности были привлечены 72 тамбовца, в том числе и сам Кумарин{ Говорят, что после посадки Кумарина Степаныч (Гавриленков) объявил оставшимся на свободе тамбовцам большой сбор, где выступил с программной речью, в которой, в частности, сказал: «Ребята, надо быть скромнее. Зачем эти ежедневные сидения в кабаках, к чему эти толстые золотые цепи на ваших шеях, для чего эти навороченные „девятки“ и „восьмерки“? Это ведь все лишняя информация для ребят с Литейного. Зачем вы им сами помогаете? Скромнее нужно быть». Так говорил Степаныч закручинившимся тамбовцам, после чего досадливо махнул рукой, сел в свой толстозадый «мерседес» и уехал.} с ближайшим окружением: Валерием Ледовских, Вячеславом Пороховником и Константином (Габриэлем) Мирилашвили{ Младший брат известного петербургского предпринимателя, серьезного авторитета Михаила Михайловича Мирилашвили.}. Фактически это означало, что группировка уничтожена. Кумарину были предъявлены обвинения в вымогательствах, разбоях, хулиганстве и самоуправстве. Но…