Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины - Збигнев Войцеховский

Никитин и сам переживал потерю жены сложно, искал спасения в работе. Директор цирка понимал состояние своего лучшего борца, а потому и не беспокоил. Иван сам пришел к нему, когда горе слегка его отпустило.

– Артем Александрович, – сказал он в том самом кабинете, где принимал его Никитин в день приезда в Киев. – Не могу я больше здесь. Не могу выходить на тот самый манеж. Мне кажется, что я выступаю, а она все еще лежит там, но вижу ее только я.

– Я могу перевести вас в другой цирк, – предложил Никитин.

– Мне любой цирк ненавистен.

– Цирк вам многое дал.

– Многое дал, но забрал у меня все. Уйду опять в грузчики. Там проще.

– У вас контракт, – жестко напомнил Никитин. – И вы его не отработали. Потрудитесь завтра появиться на манеже. Иначе буду вынужден обратиться в полицию.

Иван удивленно посмотрел на Артема Александровича, не ждал он от него такой жестокости.

– Конечно, я для вас курица, которая несет золотые яйца.

– Считайте как хотите. Но завтра выходите на манеж.

Взгляды их встретились. И тут Поддубный понял, что деньги – не самое главное. Просто директор хочет спасти его – Ивана – от апатии. Желает с головой втянуть в работу и тем самым вернуть к жизни.

– Хорошо, я выйду выступать. Можете указать это в афишах.

– Непременно. И не держите на меня обиды…

Поддубный вновь стал выступать. Правда, теперь это превратилось для него в рутину. Он чувствовал, что «перерос» цирк, который уже не вытягивал его выше. Да и свободное время надо было чем-то занять. Иначе безумные мысли тут же возвращались, стоило Ивану остаться наедине с самим собой.

И тут вновь не обошлось без вмешательства судьбы. Одной рукой она забирала у него, другой – давала.

Время было такое, что борьба по всей Европе входила в моду. Она становилась королевой спорта. Атлетические клубы появлялись по всему Старому Свету, как грибы после теплого дождя. Не отставала в этом вопросе и Российская империя. Несколькими годами раньше атлетический клуб был создан и в Киеве. Основали его известный врач Евгений Гарнич-Гарницкий и знаменитый писатель и журналист Александр Куприн. Членами клуба была киевская элита: адвокаты, врачи, инженеры, промышленники, деятели искусства и науки. Культивировалась так называемая французская борьба. Она давала куда большую, чем борьба на кушаках, возможность маневра на ковре, требовала необычайной ловкости, владения приемами. Она позволяла выигрывать не только самому сильному, но и самому ловкому, требовала от борца интеллекта.

Поддубный как городская знаменитость легко стал членом клуба, зачастил туда, увлекся французской борьбой. Сойтись с ним в схватке почитали за честь многие влиятельные люди. Иван почувствовал, что попал в иной, ранее не доступный для него мир. Пригодились и прочитанные с подсказки покойной Юлии Михайловны Никитиной книги. Теперь он мог рассуждать не только о простых бытовых вещах и о борьбе, но мог поддержать и светскую беседу. Правда, его обидело, что Куприн в одном из своих газетных выступлений, где рассказывал о встрече с Поддубным, написал, что Иван Максимович насколько силен, настолько же и неотесан. При следующей встрече писатель извинился и объяснил, что хотел сделать своей публикацией:

– Иван Максимович, я просто желал поддержать ваш образ, сложившийся у публики. Они любят и ценят вас не только за то, что вы великолепный борец, но и за то, что вы человек из народа, такой же, как и они сами, но только сумевший выбиться в люди. Вы кумир дешевой галерки, а не дорогого партера. Если бы вы обращались к своим зрителям по-французски, то растеряли бы половину своих почитателей. На самом деле я ценю вас как атлета и как умного человека.

Возразить было нечего, Иван и сам знал своих основных почитателей. Дни шли за днями, казалось, что ничто в судьбе Поддубного уже не изменится. Получал он неплохие деньги, боль утраты немного притупилась. Но новый горизонт жизни не просматривался. И вот однажды, когда Иван Максимович пришел в цирк, ему вручили телеграмму, пришедшую на его имя из Петербурга.

Подписана она была известным в спортивных кругах человеком – председателем Санкт-Петербургского атлетического общества графом Рибопьером. Текст казался достаточно загадочным. Ничего конкретного. Поддубному лишь предлагалось прибыть в Петербург для важного разговора. О графе Иван был немного наслышан. Личностью тот являлся легендарной. Ему принадлежали два самых больших в Российской империи конезавода, многочисленные крытые манежи для выездки по всей стране. Он был очень богат, но прославился другим – был меценатом спорта. Потомок обрусевших французов многое сделал для своей родины. Он представлял Россию в Международном Олимпийском комитете. Правда, российские спортсмены так и не участвовали ни в Первых, ни во Вторых Олимпийских играх, но графу Рибопьеру единственному удалось создать команду профессиональных борцов и отправить их от России на промышленную выставку 1900 года в Париж для участия в спортивной программе. Он являлся инициатором и меценатом ежегодных чемпионатов России по тяжелой атлетике.

С этой телеграммой в руках Поддубный и отправился к Артему Никитину. Она казалась ему шансом вырваться из заколдованного круга, в котором он оказался. Артем Александрович не стал противиться отъезду Поддубного, хоть тот и не отработал до конца контракт. Наверное, чувствовал – Ивана уже не удержать.

– Если ничего не получится в Петербурге, возвращайтесь в Киев. Буду рад снова видеть вас.

Поддубный не мешкая взял билет и отправился в Санкт-Петербург.

Олимпийские идеалы графа Рибопьера. Уроки французского. «Мулен Руж» и красотка Матильда. Как пить и не пьянеть? Применяйте оливковое масло только по назначению! Двадцать минут петербургского позора Рауля ле Буше. Возвращение в Париж. Убийцы поджидают в Ницце.

Первая встреча с графом Рибопьером произошла в принадлежавшем ему манеже. Поддубный и граф неторопливо шли вдоль поля для выездки. Иван любовался чудесными лошадьми. Чувствовалось, что все здесь поставлено основательно и на широкую ногу. Граф пока еще так и не озвучил своего предложения, неторопливо ведя разговор. Наверное, важный для Рибопьера, но пока еще не слишком конкретный для Поддубного.

– …Олимпийские игры, спортивные чемпионаты – это будущее мира, – продолжал граф. – Возможно, вам известно, что в Древней Греции на время проведения Олимпийских игр прекращались войны. Спортсмены из всех полисов съезжались в Спарту. К олимпийским чемпионам относились как к героям. Им ставили памятники при жизни. И вот теперь это движение возрождается. Вскоре и российские спортсмены станут принимать в них участие. Поверьте, войны вскоре уйдут в прошлое. Их заменит спорт. Как когда-то борьба заменила кровавые гладиаторские бои. Именно в спортивных залах, на манежах и стадионах государства станут доказывать, какое из них сильнее, могущественнее…

Поддубный кивал, хотя речь графа казалась ему далекой от реальности фантастикой. Слишком жесток был реальный мир, в котором они жили. А Рибопьер уже затронул тему, которая была Ивану ближе.