Люби меня, я бегу от тебя - Морган Монкомбл

у этого ребенка есть хоть какие-нибудь сбережения, так что…

Она наконец делает вдох; ее щеки порозовели. Если бы она только знала! У Джейсона не только целая куча сбережений, но и, уверена, он бы с радостью пошевелил ради меня всеми десятью пальцами, стоит мне только попросить.

Чего я не сделаю ни при каких обстоятельствах.

– Это очень мило с вашей стороны, – спокойно говорю я, – но я справлюсь сама.

– Ладно… в общем, мое мнение ты знаешь.

Я улыбаюсь, глядя на нее, и, вернувшись к нам в комнату, глубоко вздыхаю. Виолетта – самый щедрый человек из всех, кого я знаю, но я ни за что не возьму у нее денег, если не буду уверена, что когда-нибудь смогу их вернуть.

Я раздеваюсь и иду в душ, чтобы расслабить мышцы. Когда я возвращаюсь в комнату, меня поджидает непрочитанное сообщение. Я тут же напрягаюсь, а сердце начинает бешено биться.

Брайан: Я по тебе скучаю. Почему ты меня больше не любишь?

Вот уже несколько недель он пишет мне сообщения, на которые я не отвечаю; иногда его слова сладкие, словно лимонное пирожное, но уже через секунду он упрекает меня за то, что я его бросила. Но я уже не та глупая девочка, какой была в школе. Я знаю, что моему брату нет искупления. По крайней мере, до тех пор пока он не покончит со своими жуткими делишками.

Я туманно отвечаю: «Я получила твою записку. Ты пугаешь меня, Брайан. Мне нечего тебе дать, у меня нет денег, и я не вру, так что, пожалуйста, хватит меня изводить».

– Зои?

Я вздрагиваю, поднимая глаза на дверь. У входа стоит Лоан, держа в руках какой-то сверток. На нем все еще униформа пожарного.

– Прости, не хотел тебя пугать. Я нашел это у двери. Думаю, это для тебя.

Я хмурюсь и, поблагодарив его, достаю коробку прежде, чем он успевает уйти. Сверток тонкий и прямоугольной формы, и он перевязан желтой лентой.

На нем написано всего одно слово – мое имя.

Без лишних слов я тут же его открываю. И когда я вижу, что внутри, у меня вырывается:

– Он надо мной издевается.

Я убью его. Клянусь. Мои глаза узнали бы эту ткань среди тысяч других. Это то самое красное платье, которое я мерила в «Галери Лафайет». Я не касаюсь его, словно могу попасть под наложенное на него заклинание, и беру в руки маленькую карточку.

Прежде чем ты бросишься ко мне домой с целью прирезать: я купил его не потому, что у меня есть деньги и я хочу видеть тебя в сексуальном платье. Я не Кристиан Грей, окей?

Но я видел, как ты смотрела на свое отражение… Я знаю: ты его хотела. Так что вот, теперь оно твое. Деньги вернешь, когда сможешь.

ОБИ-ВАН

Я в бешенстве. Тогда почему я улыбаюсь, словно влюбленная школьница? Потому что он прав, я ужасно его хотела. И мне приятно, что он был достаточно внимателен, чтобы это понять.

Я с признательностью перечитываю последнее предложение. Джейсону плевать, верну ли я ему деньги. Но он знает, что я ненавижу, когда за меня платят просто потому, что у меня нет возможности заплатить за себя. Такого рода отношения работают лишь в садомазохистском порно категории «мамочки».

Я прикусываю губу. Не стоит ли мне уступить, хотя бы раз в жизни? Он сделал это, чтобы меня порадовать. Потому что я очень хотела это платье и потому что он считает, что я в нем прекрасна.

Прекрасна.

Я смакую это слово на своих губах. Именно такой я себя ощущаю, когда он на меня смотрит.

Я достаю платье из упаковки и с трепетом его надеваю. А затем делаю фото и отправляю его Джейсону.

Я: Спасибо (P. S. Никогда больше так не делай).

Джейсон: Я не самоубийца (P. S. Угадай, чем я сейчас занимаюсь. Подсказка: эта фотография очень помогает).

Я: Ты такой мерзкий.

ДЖЕЙСОН

Я умираю.

Я это чувствую, я это знаю. Мама всегда говорила, что я постоянно драматизирую, когда болею, но это ложь. Вот почему я злюсь, когда она звонит мне во время моего телефонного разговора с нотариусом по поводу изменений в завещании.

– Как ты себя чувствуешь, лучше? Я попросила Джейд навестить тебя на неделе.

Я стону, слабым взглядом окидывая место преступления. Я валяюсь на кровати в окружении салфеток и лекарств. Не понимаю, как я вообще до сих пор жив.

Одно я знаю точно: если ко мне приедет моя сестра-ведьма, то останусь я таковым явно недолго.

– Джейд не нужно приходить. Мне не пять лет, я и сам прекрасно справляюсь.

Это неправда. Ночью я звонил Итану и умолял его приехать ко мне со словами, что я слишком молод, чтобы умирать. Этот ублюдок бросил трубку. Меня избегает даже Лоан, потому что, по его словам, когда я болею, я просто безнадежен.

Поэтому я решил вычеркнуть этих неблагодарных мерзавцев из своего завещания. Это не просто простуда. Вот уже три дня я хожу с гребаным гриппом, причем худшим из возможных. И до сих пор за меня волновалась только моя мама. К несчастью, они с отцом сейчас застряли в Амстердаме. Я умру молодым и одиноким.

– Ну… как скажешь. Держи меня в курсе, ладно? Если температура поднимется выше сорока градусов, я вылечу первым же самолетом.

– Да-да. Целую.

Я отключаюсь, дрожа под своим одеялом; в комнате темно. Уже больше двадцати четырех часов я ничего не ел по той простой причине, что почти все время сплю. И еще потому, что у меня нет сил добраться до кухни.

Я даже не пускаю в свою комнату котят, опасаясь, что они могут что-нибудь подхватить. Думаю, для них иметь в своем распоряжении целый дом – все равно что провести неделю в Европа-Парке.

Я включаю телевизор и открываю «Нетфликс». В самом начале болезни я решил вновь устроить себе марафон «Бруклин 9–9». Моя сестра Джули часто говорит, что Джейк Перальта – мое альтер эго.

Внезапно кто-то звонит во входную дверь. Я ругаюсь себе под нос, закрывая глаза. Если Джейд войдет внутрь и подумает, что я умер, она вернется домой? Надеюсь, что да.

– Алло? Ты уже помер или я как раз вовремя?

Я замираю, слыша доносящийся из гостиной голос. Я открываю глаза ровно в тот момент, когда силуэт Зои прислоняется к дверной раме. Внезапно я захожусь в просто бесконечном кашле. Как стыдно.

– Вау… – выдает она, осматривая меня. – Хреново выглядишь.

– Спасибо.

– Кстати, хранить ключи под ковриком – так себе тайник.

Я откидываюсь на спину. Мне до смерти холодно.

– Что ты здесь забыла? Я заразный.

Она безразлично пожимает плечами и, поставив на кровать сумку, садится рядом со мной.

– Я волновалась: ты больше не лайкал мои фотки в инстаграме, – шутит она, и я улыбаюсь. – Держи, я тебе кое-что принесла.

Она достает из сумки два контейнера и огромный термос. Я спрашиваю, что это.

– Луковый суп, куриный суп и чай с лимоном и медом. Когда я была ребенком, мне их готовила мама. Полезно для организма.

Я изумленно смотрю на нее, но она больше не обращает на меня внимания. Она встает и объявляет, что оставит все это на кухне. Я, мягко говоря, даже не думал, что Зои будет за меня волноваться. И уж тем более, что она приготовит мне суп.

Я прочищаю горло, проводя рукой по волосам. Поверить не могу, что она пришла.

– Ты голоден? – кричит она с кухни.

Меня тошнит от одной мысли о еде, но я все равно отвечаю «да», чтобы ее не расстраивать. Я слышу, как по ту сторону стены звякает микроволновка. Через несколько минут она возвращается с подносом в руках, на котором я замечаю миску с горячим и ложку.

– Я покормила котов. Они умоляюще смотрели на меня своими большими милыми глазками.

– Тебя обманули…

Она обходит кровать и садится рядом со мной. Я замечаю, что она разулась. Я прислоняюсь