Нелюдь - Юлия Латынина

Она лежала на столе и выглядела неважно.

– Хочу воды, – сказала роза и замолкла.

* * *

Тони Аркадис, таможенник двенадцатого терминала, вышел из бара далеко за полночь. Аритромин в его крови притупил чувство реальности: Тони казалось, что тело его поросло белым пухом, как у барра, и что он парит в воздухе. Тони забыл все: он даже забыл, что предыдущая лейстомерия прожила в его крови всего пять дней.

За порогом забегаловки его ждали трое заметив Тони, один подошел к нему и без лишних слов врезал в пах. Тони ойкнул и кувырнулся в услужливо подставленные сзади щупальца. Чудовищная сила чуника сплела руки, вдавливая локоть в локоть, Тони шлепнулся коленями в грязь.

– Деньги!

– А?

Физическая боль мешала Тони сосредоточиться. Чем хуже было его телу, тем больше наркотика выделяла лейстомерия в кровь; чем больше наркотика выделялось в кровь, тем меньше Тони был способен правильно воспринимать происходящее.

– Ты, задница ттакки! За тобой должок – двести эргов. Забыл? Ты мне на пальцах клялся, что сегодня отдашь!

– Я… Мне… Мне обещали заплатить – за растаможку. А поставка сорвалась. Завтра…

– Завтра ты заплатишь двести пятьдесят. Послезавтра я тебе яйца отрежу.

Гибкие щупальца расплелись: Тони упал носом в грязь.

Когда Тони добрался до своего дома, его всего трясло. Он знал, что ночные приятели не шутили: к карточным долгам во все времена и на всех планетах относились куда как серьезно. Деньги были нужны к завтрашнему вечеру. Денег не было. Зато были «жучки». «Жучки», которые Тони с приятелем сажали на чемоданы путешественников, имевших несчастье пройти через таможню Тони.

Обычно Тони выбирал под «жучок» людей видимо зажиточных и мирных: именно такие ожиревшие буржуа, привлеченные репутацией Ярмарки, прилетали сюда для заключения деловых сделок и непременно соблазнялись на какую-то контрабанду. Дешевые кружева, говорящие цветы, лейстомерии, чианский янтарь и прочие невинные развлечения. Будучи уличены, эти благообразные джентльмены, карьера которых рушилась из-за сущего пустяка вроде пары метров псевдоживых кружев, становились перед таможенником на колени, плакали, причитали и умоляли его принять в качестве компенсации деньги куда большие, чем те, что могли за кружева выручить.

Самоуверенный бизнесмен с сыновьями и собакой, проследовавший через терминал номер двенадцать, показался Тони вполне подходящей жертвой.

Вот только у Тони не было времени ждать неделю или другую, когда этот парень вздумает распрощаться с гостеприимной Ярмаркой. Соблазнительные чемоданы из желтой натуральной кожи, явственно обличающие в их владельце человека сытого и зажиточного, скорее всего, стояли в номере совсем одни, в то время как бизнесмен гулял по своим бизнесменским делам.

Надо было прослушать «жучок», убедиться, что хозяина нет – и забрать чемоданы.

* * *

В светлой комнате на втором этаже баррийского дома Эйрик ван Эрлик собирал вещи. Чеслав бесцельно вертел в руках тяжелый десантный «Шквал» – шесть стволов, собранных в один пакет на вращающейся оси, скорострельность – тысяча восемнадцать импульсов в секунду, дальность прицельного огня – полтора километра, оружие категории «С», строжайше запрещенное для гражданских лиц, частных охранных предприятий и любых государственных структур, в составе которых позволено находиться чужим.

Осознавал Чеслав или нет – но оружие было направлено в сторону Дом Келена, свернувшегося тут же, на циновке, в привычном уже виде ньюфаундленда. С лужайки доносился детский смех и шорох крыльев – A_peтa, или, как правильней было говорить, Драгоценный_цветок, играла в салочки с Денесом.

– Откуда вы взяли эту игрушку, Эйрик? – полюбопытствовал Чеслав.

– Не твое дело.

Всего за неделю манеры юноши удивительно изменились. Он больше не вздрагивал, посадив пятно на дорогие брюки, и не пытался вскинуть руку в приветствии, завидев в людном месте портрет императора. Но его худощавое тело по-прежнему двигалось с плавной грацией мастера боевых искусств, и его серые глаза были по-прежнему как непроницаемая броня, огораживавшая его от мира.

– Подпольная торговля оружием? Думаю, это как раз мое дело, ван Эрлик.

Эйрик пожал плечами.

– Слишком много народа хотело бы видеть мои глаза в баночке на своем столе, – сказал Эйрик. – Пока на нас охотятся Дети Плаща, у меня в кармане будет кое-что понадежней носового платка.

– Вас Дети Плаща пугают больше, чем император?

Эйрик не отвечал, продолжая упаковывать вещи.

– Что такое Дети Плаща? – спросил харит.

Черный хвост его мотался по полу туда и сюда, из раскрытой пасти свисал розовый язык. Харитам было удобно принимать облик животных: хариты, как и животные, не пользовались инструментами.

– Те ребята, которые атаковали нас на Харите.

– И что они хотят?

– Откуда я знаю! Наверное, вбили себе в башку, что на планете кто-то забыл установку для потрошения звезд. Они психи.

– Когда один член человеческого сообщества называет своего собрата психом, это может означать две вещи: либо второй отличается от нормы, либо второй отличается от первого. Последнее, к сожалению, случается чаще. Какой смысл вкладываешь в это слово ты?

– Эти парни, – сказал Эйрик, – верят в то, что весь мир грешен, а они святы и будут в раю, если замочат как можно больше грешников. Каковыми, заметь, без разбора считается все население.

Снизу донесся возбужденный клекот А_реты и веселый смех Денеса. Мальчик, похоже, пытался говорить по-баррийски, но ему не хватало низких частот.

– Я бы не сказал, – проговорил Дом Келен, – что их представление о том, что все люди грешники, сильно отличается от действительности. Но я думаю, что их представления о собственной святости преувеличены. Как они могут в это верить?

Эйрик пожал плечами. Он был видимо раздражен:

– Плащ. Это какой-то симбионт. Они наяву видят рай, куда попадут после смерти.

– Разве они не понимают разницы между раем и лейстомерией? – вежливо спросил харит.

– Им говорят, что эндорфины, выделяемые Плащом, делают рай доступным взору человека.

– И чем они зарабатывают на жизнь?

– Убийствами, мой друг. Когда-то они убивали всех грешников подряд, а теперь это очень высокооплачиваемые убийцы, которые лишены главного недостатка убийцы – боязни умереть. В прошлом году они замочили министра обороны.

Эйрик хмыкнул.

– У господина министра была странная привычка. Как ты знаешь, на Флоте куча людей, и эти люди получают жалованье. Бывает, что они гибнут; а бывает, что и сбегают со службы. Так вот, господин министр забывал вычеркивать погибших, в связи с чем казна исправно перечисляла им деньги, которые господин министр забирал себе. И так как судить господина министра из-за симпатий императора к нему не представлялось возможным, то кто-то решил покончить с этим безобразием другим способом.