Шуруп - Владимир Николаевич Васильев

Терентьев встрепенулся и вновь опустился в узкое вертящееся кресло.

– Обязательно высаживаем. Пауза десять минут – и на заход, – сказал мастер задумчиво и, как Виталию показалось, не очень уверенно.

– Понял, пауза десять, – подтвердил сержант, а через пару секунд и пилот подал голос:

– Я тридцать второй, принято, пауза десять и новый заход.

Потянулись томительные секунды в ожидании последнего сброса. «Печора» ушла далеко к горизонту, где-то там, невидимая, развернулась и легла на возвратный курс. Вскоре она снова стала различима на обзорном экране и с каждой минутой увеличивалась – по мере того, как подлетала ближе.

Все ждали короткого диалога, очередной высадки, и лишь после этого каких-либо действий базы. Как бы не так!

Откуда-то сверху, из поднебесья, к борту тридцать два протянулась хищная белесая нить. Стремительная. Молниеносная. У левого кормового обтекателя вспух багровый цветочек. «Печору» положило на левый борт. Как ее сразу же не разорвало набегающим потоком или не свалило в штопор – известно одному пилоту Ройсу.

Почти сразу после этого от корабля отделились три точки – Виталий склонен был предположить, что сержант с бойцами не стали мудрить, а немедленно воспользовались лифтом в режиме аварийного сброса, раз уж по технике безопасности имели реактивные ранцы.

– Тридцать второй, прыгайте! – заорал вице-адмирал, без сомнений остро чувствующий начальственной задницей горячую, чреватую потерями ситуацию. – Это приказ!

«Печора» заваливалась на левый борт все сильнее, одновременно косо скользя к поверхности Лореи. Очевидно было, что высота потеряна катастрофически и команда вице-адмирала прыгать совершенно верна.

К счастью, пилоты сочли так же и катапультировались практически одновременно с последним выкриком командующего. Автопилот в порыве исполнительности в заключительный раз попытался выровнять корабль, благо экипаж его покинул, и на запредельные перегрузки теперь можно было не обращать внимания.

Тут-то «Печору» наконец и разорвало. Насколько мог судить Виталий, чистой аэродинамикой, без участия какого-либо оружия и без взрыва. Взорвались обломки только при столкновении с грунтом.

– Дежурный борт в воздух! – уже командовал диспетчер из башенки. – Наземные группы – старт! Спасатели! Где спасатели?

Все произошло в мгновение ока, но в целом, по мнению Виталия, и у пилотов, и у группы Заварзина имелись все шансы благополучно пережить катастрофу, потому что действовали они своевременно и правильно.

– «Аргус»! – тихо и зловеще запросил вице-адмирал. – Что это было? А?

Наблюдатели с ответом чуть помедлили. Эфир, затаив дыхание и замерев, ждал, потому что подобного никто и никогда еще не видел.

– Господин адмирал, будете смеяться, но, похоже, это был метеорит, – сообщило наконец слежение.

– Смеяться я точно не буду, – с тихой яростью пообещал командующий. – Какой еще, мать вашу, метеорит? Я что, думаете, не знаю, какова вероятность попадания метеорита в боевой корабль, да вдобавок в атмосфере?

Тут снова заговорило слежение, причем голосом другого спеца. Голосом сдавленным, подрагивающим и срывающимся:

– Господин адмирал! Тут еще один метеорит! Побольше! Кажется, он идет точно на лагерь!

– Что-о-о? – просипел командующий, внезапно потеряв голос.

– Три минуты назад его не было, – добавило слежение. – Мы не понимаем, откуда он взялся. Метеорит такого размера мы должны были засечь неделю назад.

– Всем в укрытия! – к адмиралу моментально вернулся голос. – Куда угодно: в корабли, в капониры, к чертям в задницу! Генераторы защиты – максимальную мощность! Кораблям – задраиться! Немедленно!

Виталий, ошалело вслушивающийся в этот нереальный полудиалог, видел, как по большому обзорному экрану ползет, быстро увеличиваясь в размерах, ослепительная точка болида, как за ней влачится чуть менее яркий хвост, и никак не мог поверить, что это все действительно происходит, а не чудится.

– Гаврилов, всем на борт и задраиться! – зычно орал, наполовину высунувшись в люк, мичман Стан. – Бегом!!!

Еще через несколько секунд мичман проворно попятился и тщательно, как на учениях, герметизировал люк аппаратной, почему-то не дождавшись Гаврилова и остальных бойцов. Впрочем, через секунду Виталий понял почему – хозяйство Заварзина состояло из четырех кораблей, вероятно, остальным было ближе не сюда, а в какой-либо из оставшихся трех. Виталий очень надеялся, что они успеют.

А еще через минуту аппаратную ощутимо тряхнуло. Все экраны дружно погасли, и вдобавок стало очень тихо – громкоговорители служебной связи синхронно заткнулись, исчезли даже фоновые шумы.

– Веселый денек, ничего не скажешь! – произнес Терентьев, выводя всех из ступора.

Мастер, если судить по голосу, был собран и спокоен. А вот о себе Виталий сказать того же самого, увы, не мог. Его разве что не колотило – видимо, нервы. Пришлось сцепить зубы и в свою очередь собраться.

К счастью – получилось, пусть и не без труда. А что в этом мире дается без труда? Только глупость и смерть.

В следующее мгновение палуба аппаратной ушла у Виталия из-под ног.

Часть IV

Стажер

Глава четырнадцатая

Мичман выглядел жутковато даже после запенивания: пена, еще перед тем как взяться корочкой и затвердеть, напиталась кровью и порозовела. Но пролечил его Заварзин все-таки удачно, потому что из-под схватившегося целебного слоя ничего не сочилось и не капало. Стан временно онемел, ибо рот ему тоже залепили, но тут уж выбирать не приходилось – быстро остановить кровотечение из разбитого лица и рассеченной почти до кости щеки иным способом было невозможно. Над застывшей розовой пеной хорошо были видны глаза мичмана – безумные и ошалевшие.

– Эк тебя приложило-то, – сочувственно покачал головой Заварзин.

Майор был практически цел, если не считать полуоторванного рукава кителя. Зацепился за что-то в момент импакта, но упал удачно, ничего не повредил.

Стан замычал из-под маски и потянулся рукой к чему-то светлому в луже крови справа от себя.

– Что там? – не понял Заварзин.

– Зуб там, – сообщил откуда-то из-за пульта Терентьев. – Моляр. Мне в щелочку видно. Кстати, я буду крайне признателен, если меня кто-нибудь отсюда вытащит, а то застрял я, други.

– Сейчас, – засуетился Заварзин.

Он поставил баллончик с пеной рядом с сидящим на полу Станом и полез за пульт – сначала просто поглядеть.

– У тебя ничего не сломано, а, капитан? – поинтересовался Заварзин первым делом.

– Боли не чувствую, – отозвался Терентьев до оторопи спокойно. – Но и пошевелиться не могу.

– Стажер, помогай! – обернулся Заварзин.

Виталий унял дрожь в руках и коленках и поспешил на помощь.

Ему самому повезло больше всех – приложился точнехонько об упругую обивку шкафчиков, вытянувшихся вдоль правого борта. Даже не ушибся. И одежду не повредил. Просто испугался, потому что «Платан» словно вознамерился сплясать какой-то адов канкан, с прыжками