Время Вызова. Нужны князья, а не тати - Роман Злотников

После устриц подали тигровых креветок — варенных со специями и на гриле, затем каракатиц в собственных чернилах. А когда принесли лобстеров, около столика нарисовался элегантный тип. Тип был ухожен, с вычурным перстеньком из белого золота на пальце. В марках костюмов Андрей пока разбирался не очень, но похоже было, что на этом что-то вроде «Ричарда Джеймса», а из-под манжеты выглядывал краешек «Петек Филиппа». Короче, совершенно во вкусе Тины. Куда уж ему со своим единственным «Китоном» и простенькой «Аппеллой» на запястье…

Тип блеснул безупречными зубами и, вежливо кивнув Андрею, элегантно склонился перед Тиной.

— Девушка, вы позволите вас пригласить?

Тина блеснула ослепительной улыбкой и… внезапно ответила:

— Нет.

А затем, бросив прищуренный взгляд на Андрея, заявила:

— Сегодня девушка танцует только с одним мужчиной! Если, конечно, он того пожелает.

Андрей чуть не подавился своим «Шато Лафит». Вот это номер! Неужели на нее произвела такое впечатление его подержанная «ауди»? Да нет, вряд ли… Тина чувствовала себя вполне привычно и в «порше» и в «лексусе»… Тогда в чем дело?

Но самое убойное она выдала ему уже в конце вечера. Под кофе, так сказать… Они как раз отмякали от очередного набега на «дансинг». Едва они присели, как официант приволок кофе. Андрей сразу хлебнул добрый глоток, ополовинив маленькую чашечку, а Тина только пригубила и закурила сигарету. Пару минут они молчали, а затем Тина повернулась к нему и задумчиво произнесла:

— Знаешь, Данилов, а чтой-то я тебя никак не просчитаю, — после чего затянулась и выпустила в потолок струю ароматного дыма.

— То есть? — усмехнулся Андрей.

— Да так… — задумчиво прищурилась Тина и внезапно продолжила: — Помнишь, как в «Москва слезам не верит»? Чтобы генеральшей стать, надо, мол, замуж за лейтенанта выйти да полжизни по гарнизонам помотаться. Вот я и никак не пойму, может, ты и есть тот самый лейтенант, вернее, — она усмехнулась, — даже и не лейтенант уже, а, скажем, капитан, которого я все это время ищу. А я, лохушка, и не вижу.

— Так ты же вроде как не лейтенанта искала, — усмехнулся в ответ Андрей, — а сразу… и не генерала даже, а маршала?

Тина насмешливо сморщила свой точеный носик.

— Дык… время идет, а маршалов этих чтой-то не наблюдается. Нет, на разок, в постельку запрыгнуть — это пожалуйста, сколько угодно. А вот жизнь обустроить бедной девушке — никто никак не берется. — Тут она даже вздохнула от огорчения, а потом вновь бросила на него острый взгляд:

— Ну так как, Данилов, может, расколешься? Тот ты или не тот?

— А как же — все и сразу? — хмыкнул Андрей. — А ну как, за лейтенантом кинувшись, какого жирного олигарха упустишь?

Но Тина только молча смотрела на него.

— Так ведь кто его знаить, барыня, — ернически вздохнул Андрей, — эт вить как повезеть. Можа, тот, а можа, и не тот. Да и вообще, — продолжил он все в той же шутовской манере, — я мужик в быту привередливый. Чистый воздух люблю, пельмени опять же. А ты вон куришь и пельменев-то, наверное, готовить совсем не умеешь.

Тина выпустила новую струю дыма и, внезапно посерьезнев, взглянула на него в упор и тихо спросила:

— А если я научусь?

— Ирина Борисовна, к вам Ивар Арнольдович.

— Пусть заходит. — Ирина отодвинулась от компьютера и повернулась к двери. Ивар просунул в кабинет свою нордически белокурую голову с безукоризненным пробором. Ирина улыбнулась:

— Добрый день, Ивар, заходи, садись.

— Здравствуйте, Ирина Борисовна. Тут есть несколько документов, следует подписать…

Ивар был латышом, причем натуральным, из Вентспилса. Окончил обычную латышскую школу, отслужил в армии, еще советской, причем как раз тогда, когда в трех прибалтийских республиках развернулась яростная борьба за «независимость и право маленьких, но гордых народов самим решать свою судьбу». Уже во времена независимости окончил экономический факультет Рижского университета, потом еще два года учился в Швеции. А затем неожиданно для всех, в том числе и для своих родных, уехал в Москву. По существу в никуда, поскольку ни друзей, ни родственников у него в этом городе не было. Первое время пробовал себя в разных областях, даже на телевидении, а затем устроился по специальности. Да еще куда? В российское отделение мирового концерна «Юнилевер». Почему он оттуда ушел, было загадкой, даже после того как Ивар сам об этом сказал:

— Для того чтобы работать в американской фирме, мне не надо было никуда уезжать. У нас их достаточно. А я хочу работать в русской.

Чем этаким русская фирма оказалась лучше американской, никто не понимал. Но как-то грело…

Ирина фирма уже довольно солидно разрослась и теперь включала в себя сеть из трех магазинов, которые были скорее даже не магазинами, а выставочными залами и офисами продаж. Заниматься дизайнерскими изысками у Ирины теперь времени было не слишком много, но иногда она все же улучала возможность вырваться из каждодневной бумажной круговерти и, как она это называла, «порисовать комнатки». В принципе у нее теперь работали трое дизайнеров, причем натаскивала их она сама. Так что, по сути дела, необходимости делать это у нее не было, но ей это нравилось, а благодаря Ивару, который взвалил на себя основную массу бумажной круговерти, даже иногда и получалось…

Не успели они с Иваром закончить с документами, как в кабинет заглянул Никита. Ирина кивнула.

— Да-да, вижу, время уже. — Она вздохнула. Им предстояли очень важные переговоры. Но насколько они были важными, настолько же и неприятными… Дело в том, что на юго-востоке у них образовался довольно солидный пул клиентов. И его они, вследствие бурного развития конкурирующих фирм, вполне могли утратить. Если не открыть там еще один, четвертый офис продаж. А самое пригодное для этого место оказалось уже занято. Причем дышащим на ладан магазином дешевой бижутерии, парфюма и китайских тряпок. Как удалось разузнать, точка себя явно не окупала, но, поскольку принадлежала она местному крутому, держащему район, тот мог себе позволить содержать и убыточное заведение. Ира готова была локти кусать, представляя, как она могла бы развернуться на этой точке. И именно этим был вызван такой не слишком разумный поступок, как попытка договориться. Крутой тут же решил поглумиться над глупой бабой, лезущей в бизнес… И вот сегодня предстояло с ним встретиться уже в четвертый раз.

К месту переговоров они с Никитой подъехали за пять минут до условленного времени. В машине Никита успел рассказать ей все, что еще смог разузнать об их визави. В принципе большую часть услышанного Ирина узнала еще перед первой встречей. Крутого звали Павел Яковлевич. Он был из бывших исполкомовских работников, но старательно изображал из себя «блатного» (ну да мало ли народу этим грешит). На самом деле он ни разу не сидел и даже не привлекался. И, может быть, именно из-за испытываемого вследствие этого чувства некоей ущербности никогда не упускал случая показать свою крутость. Как сейчас с ними. Хотя, говоря откровенно, для них он действительно был крут. Потому что мог себе позволить даже небольшую войну в масштабах района. И хотя эта точка ему по большому счету была не нужна, отдавать ее он все равно не намеревался.