Десятая невеста - Анна Корвин

Тайо, в то время как О Цзынь смотрела на меня как на таракана.

   - Спускайся, дурья башка! – крикнула Брунгильда.

   Я показала ей язык.

   - И не подумаю.

   И опять завела песни и пляски. Повернувшись в очередной раз, увидела, что по крыше чешет Зухрашка, которая забралась сюда с явным намерением меня остановить.

   - Замри! – направив на нее палец, крикнула я. – Не смей приближаться!

   - Бурбурбур, – ответила Зухрашка.

   И крадется, как кошка за мышью. Я попятилась от нее, она – ко мне, и так мы подобрались почти к самому краю.

   Ну уж нет. Ловить она меня вздумала.

   - Испытание! – успела крикнуть я. – Кто меня поймает, тот император!

   И, увернувшись от загребущих рук Зухрашки, прыгнула.

   Императоры расступились.

***

- А дальше что было? – уныло спросила я.

   Утром следующего дня мы с Брунгильдой завтракали, выбрав местечко подальше от посторонних глаз. Точнее, завтракала Брунгильда, а мне кусок в горло не лез – по крайней мере, из того, что нам подавали. Я вяло ковырялась в овсянке на воде – единственном, чего удалось добиться съедобного.

   - Стражники на растянутое полотно поймали. Их почти сразу позвали, как ты начала на крыше выступать. Ты их просто не видела. В покои тебя отнесли и оставили.

   - И все?

   Брунгильда потупилась и притворилась, что целиком и полностью занята едой. Я тяжело вздохнула.

   - Давай, рассказывай.

   - Ты пришла на ужин, – неохотно сказала она. - Все уже собирались расходиться, и тут…

   Я слушала, не зная, от чего больше страдаю: головной боли, которая дробила голову на сотню осколков, или жгучего, всепоглощающего стыда.

   …И тут, стало быть, явилась я – веселая, как давеча, и поделилась с императорами прозвищами, которые им дала. С подробностями: кого и почему так назвала. Не забыв упомянуть, что это из-за имен их дурацких, которые не упомнишь.

   - Вот Снежок, – тыкая пальцем в Неми и покачиваясь, заявила я. – Ты как Снегурка, только мальчик. Посмотри на себя, чисто ж девка. Как вы вообще можете так наряжаться? У нас парни – это парни. А это что? – отнеслась я к Медку, взяв его косичку и ткнув ею ему же в нос. – Хотя нет, – я сладко улыбнулась, – ты хорошенький, - наклонившись, я похлопала ему по плечу и с наслаждением зарылась ему в волосы, – тебе можно. Только как со всеми этими цацками меч держать? Вы воины или бабы? Как страну будете защищать? Враг, – наставительно сообщила я, – вас засмеет прямо на поле битвы. Скажет: что это за красавицы против меня вышли? Я их сейчас же в жены заберу!

   И зашлась гоготом.

   - Айййй, – я уронила голову, больно стукнувшись лбом об стол. Пусть я провалюсь сквозь землю прямо сейчас. – Я это сказала?! И все слышали?

   - Эээ… да.

   - А потом?..

   - Ты сказала, что раз над тобой все смеются, ты превратишься в бабочку и будешь прыгать с цветка на цветок. А потом падешь жертвой птицы, и все пожалеют, что так к тебе относились.

   - Бабочки не прыгают.

   - Ты – прыгала, – уверила меня Брунгильда. – Твой путь и сейчас можно проследить по помятым цветам.

   Убейте меня.

   - И что потом?

   - Ну, потом Зухрашке все же удалось тебя догнать и отвести домой. Хотя угомонить тебя оказалось непросто. После бабочки ты вообразила себя птицей и рвалась на крышу, чтобы оттуда полетать. Днем, видишь ли, не налеталась.

   В конце концов, по словам Брунгильды, сражение с Зухрой лишило меня сил. Я рухнула на кровать и захрапела, что твой богатырь.

   - Так мы тебя и оставили.

    - И все? – спросила я. Сдула клок спутанных волос, чтобы не лез в глаза, и покосилась влево. Неподалеку от нас за стол села Ферфетка с приспешницами. Они поглядывали на нас и хихикали.

   - Все, что я знаю. Я тебя с тех пор не видела и не слышала.

   Я умолкла, кусая губы и морща лоб. Привиделось мне это? Или нет?

   Воспоминания замелькали передо мной, как обрывки сна.

   Безлюдный берег озера. Мгновение назад я, шатаясь, разорялась на всю округу, распевая про императрицу, а мгновение спустя уже стою, придавленная к валуну, и рот мне зажимают рукой. Лицо, как давеча, тряпицей закрыто, и только красные глазищи горят.

   - Ты рехнулась? Умереть хочешь?

   - Мумуму.. Мффф, бббб.

   - Не кричи. Прошу тебя. Не будешь?

   Я помотала головой. Белый отпустил меня.

   - Ты напилась, что ли?

   Я радостно закивала.

   - Возвращайся во дворец. Пожалуйста. Тебе здесь нельзя находиться.

   - И не подумаю, – ответила я и сунула ему под нос бутыль. – Я выпить с тобой пришла.

   - Еще чего. Уходи.

   И направился к валунам – к себе домой, видишь ли.

   Я последовала за ним. Он резко развернулся, так что я налетела на него.

   - Говорю же, нельзя тебе здесь быть! Идем, провожу.

   И взял меня за рукав, но я вырвалась:

   - Нет.

   Он помолчал.

   - Ладно. Оставайся. Пусть тебя поймают и казнят, – и направился в сторону логова.

    - Пусть, - согласилась я, и давай петь.

   Белый соскочил с валуна, куда уже успел залезть, и подошел ко мне. Я с довольной улыбкой умолкла.

   - Ну, что тебе надо? – устало сказал он.

   - Пригласи в гости – скажу.

   Провал.

   Мы в пещере. Горит фонарь, тлеют угли в жаровне. Белый пытается угомонить меня, в то время как я упрямо кладу перед ним земные поклоны:

   - Простите! Простите недостойную, что вела себя с вами так грубо, мой господин! Вас во всем обвинила! Страшилищем назвала. Чтоб-мне-пусто-было-нет-мне-прощения. А вы мне удачу принесли! Его величество мне заколочку подарили и назвали любимой невестой.

   Он смеется:

   - Милость императора – это, по-твоему, везенье?

   - А что, нет? – расстроилась