Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут

Я обратился к миссис Чапин:

– Может быть, мы пройдем в комнату, предоставив мистеру Скотту возможность наслаждаться едой без помехи?

Она указала рукой на стул, одновременно кивнув на блюдо.

– Курицы много.

Потом повернулась к Скотту.

– Я принесу вам выпить.

Он покачал головой, поспешно прожевал и проглотил кусок.

– Я уже десять дней в рот не беру виски, мне лучше его не нюхать. Вот если бы вы приготовили кофе, я был бы весьма признателен… Присаживайтесь, мистер Гудвин, и помогите мне.

Я был голоден, курица выглядела чрезвычайно заманчиво, точно так же, как и салат.

Короче, я сел за стол, а Скотт придвинул мне блюдо.

Дора Чапин возилась у плиты, на кухне запахло кофе. Ее шея все еще была забинтована, что не добавляло Доре привлекательности, особенно же безобразно выглядели выбритые места на затылке. Она оказалась более рослой, чем я предполагал, и наверняка сильной.

Через пару минут она вышла зачем-то в столовую, а я вплотную занялся курицей.

Вскоре возвратилась Дора Чапин с кофейными чашками и сахарницей.

Конечно, это было в кофе. Она наверняка всыпала в кофейник все снотворное, которое было в доме, потому что снадобье оказалось сильнодействующим. Кофе был горячим, крепким, никакого привкуса я в нем не заметил.

Я начал чувствовать действие наркотика, когда потянулся за сигаретами, чтобы угостить Скотта. Одновременно я заметил странное выражение его лица. На него снадобье подействовало на несколько секунд раньше.

Дора Чапин снова вышла из комнаты.

Скотт посмотрел на дверь, через которую она вышла, попытался подняться со стула, но у него ничего не получилось. По сути дела, это было последнее, что я запомнил. Очевидно, после этого я что-то еще делал, потому что, когда дурман прошел, я находился в столовой на полпути к двери, которая вела в гостиную и холл.

Пришел я в себя уже затемно. Это я сразу сообразил. Пожалуй, только это, потому что я не мог двигаться и не был в состоянии открыть глаза. Где-то справа, как в тумане, я заметил два продолговатых пятна света и стал мучительно соображать, что это такое. Наконец до меня дошло, что это были окна в совершенно темной комнате, зато на улице горел свет.

После этого я сосредоточился на мысли, где я нахожусь. Память возвращалась, но все перепуталось. Я все еще не мог сообразить, куда я попал, хотя голова моя буквально раскалывалась от усилий, которые я совершал. Встать на ноги я не мог, с большим трудом мне удалось подняться на четвереньки и доползти до стены, натыкаясь на мебель. Касаясь одним плечом стены, я добрался до двери, каким-то чудом на минуту поднялся и сумел нажать на выключатель. Загорелся свет. Первое, что я увидел, были мои собственные вещи на полу: связка ключей на кольце, бумажник, блокнот и карандаш, перочинный ножик, авторучка, носовой платок – короче, содержимое моих карманов.

С помощью соседнего стола мне снова удалось подняться на ноги, но они подо мной подкашивались. Я свалился на пол, со стоном приподнялся, отыскивая глазами телефон. В этом помещении его не было, и тогда я пополз в гостиную. Телефон находился на тумбочке у противоположной стены. Расстояние было таким большим, что мне захотелось лечь на пол, закрыть глаза и не двигаться. Чтобы не поддаться соблазну, я был готов завыть, но даже на это у меня не хватало сил.

По всей вероятности, полз я долго, но в конце концов добрался до телефона, сел возле тумбочки на полу, потянулся к аппарату и снял трубку. Прижав ее к уху, я услышал очень слабый мужской голос. Я сказал номер Ниро Вульфа и услышал, как он просит меня повторить, потому что я говорю слишком тихо. Тогда я закричал и, видимо, попал в точку, потому что через некоторое время услышал другой голос и снова завопил:

– Мне нужен Ниро Вульф!

Голос что-то промямлил, я попросил говорить громче и спросил, кто это, но тут же сообразил, что разговариваю с Фрицем. Я попросил его позвать Вульфа, он ответил, что его нет, на что я заметил, что он ненормальный. В ответ он стал бормотать что-то долгое и непонятное. Я опять попросил его говорить громче и ясней.

– Я говорю, Арчи, мистера Вульфа нет дома. Он поехал искать тебя. Кто-то за ним приехал, и он сказал мне, что едет за тобой.

Мне было очень трудно держать в руках телефон. Дело кончилось тем, что аппарат упал на пол, голова поникла, глаза закрылись, я зажал виски ладонями. Мне думается – я плакал.

Я не имею ни малейшего понятия, сколько времени я просидел на полу. Вся беда заключалась в том, что теперь все мои мысли были сосредоточены на том, что Вульф куда-то уехал.

Наконец я услышал какой-то шум и понял, что кто-то пытается высадить дверь. Ценой больших усилий мне удалось подняться, использовав телефонную тумбочку в качестве опоры, по стене добраться до двери и отворить ее. Двое парней, которых я впустил, набросились на меня, ругая за то, что трубка снята с рычага, так что никто не может дозвониться.

К этому времени я уже мог говорить гораздо лучше. Уж не знаю, что я им сказал, но достаточно для того, чтобы один из них побежал за доктором, а второй помог мне подняться со стула и препроводил меня на кухню. Начал он с того, что включил свет. Скотт соскользнул со стула и ничком лежал на полу. Мой стул был перевернут. Я почувствовал дуновение холодного воздуха и тут же увидел, что одна половина стекла разбита. Я до сих пор не знаю, чем это я запустил в него, уж не блюдом ли с остатком курицы. Но, как бы то ни было, это не возбудило любопытства прохожих до такой степени, чтобы они поднялись наверх.

Парень наклонился над Скоттом, я принялся его тормошить, но бедняга ничего не чувствовал.

Опираясь на стены и мебель, я ухитрился вернуться в столовую. Мне казалось, что у меня что-то исчезло, только я никак не мог понять, что именно. Но я все же сообразил, что это был тот кожаный футляр с пистолетами и орхидеями, который мне подарил Вульф и в котором я держал свои документы. Поверите ли, мне стало так обидно, что я снова заплакал. Я плакал и сжимал себе виски кулаками, стараясь понять, почему Дора Чапин одурманила меня каким-то наркотиком так сильно, что смогла беспрепятственно обыскать меня, а потом взяла у меня не что иное, как эту очаровательную вещицу.

Доктор настаивал на том, что, прежде чем дать мне противоядие, ему необходимо узнать, чем нас споили. И он отправился в ванную. Я поплелся за ним и почти добрался до ванной, когда неожиданно вспомнил, что было что-то странное в фигуре Питни Скотта, лежащего на полу. Я повернулся и двинулся на кухню. Взглянув на Скотта, я сразу же сообразил, в чем дело: он был в одной рубашке. Его серая форменная куртка таксиста исчезла.

Я старался сообразить, почему это так важно, когда в кухню вошел врач со стаканом какого-то темного снадобья в руке. Он что-то сказал и подал мне стакан, проследил, чтобы я все выпил до дна, а потом подошел к Скотту и опустился возле него на колени.