Курьерская служба 2. Новичок - Андрей Валерьевич Скоробогатов

это мне. Управляющий фермой как раз входил в жилище. Я развернулся и с полоборота врезал ему в челюсть. Василий отлетел к косяку яранги так, что тот едва не покосился в сторону, на тонкой стенке во внутреннем помещении что-то загремело и зазвенело, послышались матерки.

— Барин, мать, чего, ты совсем сдрурел?!

— Я видел, что ты ей сделал. Ты обижал её, мразь! Ударил. Она показала мне.

Я врезал прикладом пистолета, целясь в челюсть — сам не заметил, как он оказался в руке. Попал в воротник. Схватил его за ворот куртки, замахнулся ещё раз, но меня схватил за локоть Сид и оттащил назад, в ярангу.

— Он нам ещё нужен, барь! Потом! Я не умею вести эту хреновину.

— Какую? — спросил я и отряхнулся.

— «Вегу». Вездеход снегоболотный.

Мать обняла дочку на прощанье — теперь уже на удивление тихо и спокойно. Анука накинула на плечи рюкзак, в руки взяла увесистую сумку, которую тут же подхватил Сид, чтобы помочь.

Где-то я уже видел подобную сцену, подумалось мне. В каком-то фильме в «Основном Пучке», очень популярном, имеющем несколько вариаций. Двое мужчин, имеющих отношение к тайному ордену, отрывают подростка, выросшего в глуши, от матери-одиночки и везут куда-то в столицу. Подросток этот наделён невероятной силой и в перспективе может стать как спасителем, так и монстром. Только вот действие происходило не на пустынной планете, а на Земле, в снегах на крайнем севере, а ребёнок был девочкой, а не мальчиком. Да и световых мечей с джедаями, насколько я знал, тут не водилось.

По дороге Василий начал бубнить под нос.

— Я не бил её. Так, проучил пару раз. Запугал. Чтобы в голову мою не лезла, когда не требуется! Ну, да, возможно, кулаки показывал. Но не бил, барин!

— Заткнись, — приказал я. — Перед отцом отчитаешься. Если что серьёзнее всплывёт, это статья и каторга, насколько я знаю.

— Угу, — кивнул Сид. — Если всплывёт, я сам сюда вернусь, и вам, Василий, шею сверну.

Василий скорчил гримасу презрения, но через десяток секунд выпалил какую-то тираду на инуитском. Анука обернулась на нас и первый раз улыбнулась.

— Сказал ей, что вы мне хотите шею свернуть. Из-за того случая.

Отчасти это разрядило обстановку — вряд ли он стал бы с ней так разговаривать, если бы там было что-то действительно страшное.

«Вега» казалась огромной — колёса почти в человеческий рост, длинная лестница-трап и небольшой балкончик, чтобы можно было войти не только на водительское, но и на заднее сиденье. Хотя сама по себе кабина, вход в которую был на уровне затылка, оказалась не сильно просторной.

Я сел спереди, рядом с Василием, Сид и Анука — сзади.

— Стёкла бронированные? — спросил Сид, постучав по боковухе.

— Да, керамокомпозит. Максимальная скорость по снегу — шестьдесят километров в час. То есть чуть больше часа ехать.

Сначала ехали, молча, потом Анука начала говорить, глядя на меня. Водитель неохотно переводил:

— Говорит, сразу поняла, что барин добрый. Прочитала мысли. Хоть, говорит, и хочет иногда уничтожить мир.

Мурашки — в третий раз за день. «Надо с этим прекращать», — подумалось мне. Пришлось перевести тему.

— Василий, ты же знаешь план лучше отца. Куда её повезут? Какой порядок?

— Точно не знаю. В катере будет ждать женщина — сопровождающая. Нанятый опекун, в бумагах было. Кто-то из контрактников, видимо, наёмник-телохранитель. Если по логике смотреть, куда полетит геликоптер — куда-то то ли до Сафино, то ли до Лазорево. Оттуда ждать несколько недель парохода до Архангельска. Дальше поездом… Одно я могу сказать — если что-то в рейсе пойдёт не так…

Мне пришлось довериться отцу, но я совершенно не знал, что за женщина будет её везти. Её могли подкупить, околдовать и прочее. Подумалось, не будет ли безопаснее взять Ануку с собой в Дальноморск, а затем вывозить одним и тем же рейсом самолёта на материк? Но я вынужден был признать, что запутанная схема и сложный маршрут в этом деле куда более подходящий способ. Хоть и более долгий и с кучей возможных ошибок, он сильно сокращал путь через само Зеленогорье. Да и пути назад уже не было.

Поэтому не оставалось ничего лучшего, как двигаться вперёд. Хотя я уже кожей чувствовал, что впереди нас ждут неприятности.

Глава 22

Кристаллогорск показался за грядой холмов и перелесков — дугой вокруг не то бухты, не то небольшого фьорда. Я успел его разглядеть, пока мы спускались вниз. Десяток зданий выше десяти этажей, заводские корпуса, но в основном — хмурые, хоть и разноцветные северные дома блочного типа, вроде составленных вместе контейнеров. Мы вырулили к пустой парковке, с которой начиналась расчищенная от снега улица, ведущая к порту — за домами виднелись высокие портовые краны и несколько больших контейнеровозов. Над головой пролетел геликоптер, здоровый, четырёхвинтовый, и сел где-то в районе порта.

— Всё, — сказал Василий и заглушил мотор. — Моя миссия окончена. Дальше сами. Вниз по улице пешком десять минут. Одиннадцатый причал. Катер оранжевого цвета, капитан — Исаак. Или уже там, или будет в течение тридцати минут.

— Погоди-ка? Не врёшь? — нахмурился я.

— Не вру. Моя «малютка» будет слишком заметна, да и нельзя по ней по улицам, она для снега. А вокзал вездеходов на соседней улице, в двух кварталах. Через два часа очередной рейс.

Анука посмотрела на меня и кивнула. Неужели поняла и верит? Почему-то и я доверился, и мы спустились вниз.

— А кто переводить будет?

— У меня есть переводчик с инуитского в мобильнике, — сообщил Сид. — Настроил ещё в Дальноморске. Кривенький, но потянет. Ну-ка, скажи, что-нибудь?

Он поднёс телефон, и Анука сказала короткую фразу. Я думал, что переводчик скажет, но, видимо, с синтезатором речи пока всё было плохо. На экране Сида отобразилось: «Страшно предчувствие беда есть».

— Боишься чего-то? Не бойся, — сказал я. — Нас двое, защитим. Или ты этого хмыря боишься?

Я толкнул в бок Василия.

— Ты не понимать, — она покачала головой.

Видимо, какие-то знания русского были.

— Значит, не идти?

— Надо, — кивнула она.

Василий поджал губы, на миг на его лице отразилось сомнение, но он тоже кивнул:

— Надо. Я двенадцать лет работаю управляющим. Матвей Генрихович никогда не ошибался. Прощайте, барин.

Я пожал ему руку. Несмотря на всё произошедшее, как мне показалось, работу