Нобелевская премия по сексу - Татьяна Луганцева

— Тебе не кажется, что мы поменялись местами? Раньше я не знала, как подступиться к тебе, и думать, и мечтать не могла о телефоне, на который ответишь ты, а не твоя армия секретарей, — сказала Агата.

— Сегодня в одном издании вышла интересная статья, как долгожданный и сенсационный материал, — вместо ответа сказал Берсеньев, — думаю, тебе надо будет позвонить в редакцию и получить гонорар, который я смог, путем переговоров, увеличить в десять раз. Ведь просто деньги ты от меня не взяла бы.

Александр положил перед Агатой газету и, попрощавшись с женщинами, вышел из палаты.

— Кто? Кто это? Где ты его откопала? Почему прикидывалась бедной овечкой? Ну ты и стерва! — засыпали ее репликами и вопросами подруги по несчастью. Агата же тупо смотрела на большую статью в «желтой газете» «Клюква в сиропе», посвященную одному из крупнейших бизнесменов, никогда и никому до этого не дававшего интервью, Александру Романовичу Берсеньеву. Статья была подписана ее именем.

— Он дал интервью… — прошептала Агата, ошеломленно смотря то на газету, то на своих подруг.

— Он еще и знаменитость? — удивилась Регина и схватила газету. — Дай почитать!

— Ты знаешь, он так смотрел на тебя… — задумчиво сказала Клара Степановна.

— Еще скажи с любовью! — фыркнула Агата.

— …Как мой покойный муж после моей первой операции, ему было все равно, что со мной сделали, главное, что я была с ним, живая, — закончила мысль Клара Степановна, от чего на душе у Агаты с новой силой заскребли кошки.

Теперь Агате каждый день приносили букеты цветов. Ее засыпали фруктами, конфетами и разными деликатесами. Приносили горячую пиццу из ресторана, которая источала такой аромат по всему отделению, что больные вылезали из своих палат, а врачи из ординаторской. Поняв, что, если она будет отсылать все обратно, Агата станет врагом номер один всей больницы, и она отдавала деликатесы людям. Юрий Васильевич с интересом разглядывал Агату, насупившуюся и нахохлившуюся в своем углу и занимающуюся переводом с английского.

— Ты нормальный человек, Крайнова? — решил все-таки уточнить доктор.

— Всегда считала, что нормальная, и потом, ведь вы у нас врач, вот и скажите, что со мной, — спокойно ответила Агата, не отрываясь от текста.

— А что ты издеваешься над человеком? Мои медсестры каждый день едят торты и конфеты, что он приносит, скоро в двери не будут пролезать. Еще я рискую, что мое отделение превратится в оранжерею.

— Выпишите меня поскорее, — попросила Агата.

— Хочешь сбежать? — усмехнулся Юрий Васильевич. — Ох, и дуры вы, бабы!

— Ох, и получите вы когда-нибудь от какой-нибудь феминистки, — вздохнула Агата. — К тому же мне уже говорили, что я — дура. Вы не первый это подметили.

— Ладно, Крайнова, если пообещаешь вести себя подобающим образом и приходить регулярно для осмотра и беседы, то, пожалуй, я отпущу тебя домой. А от такого мужчины не отказывайся, он вполне искренне за тебя беспокоится.

— Я сама разберусь! — буркнула Агата.

Вечером Агата получила букет из ирисов и лилий, отвернулась к стенке и так пролежала всю ночь, не в силах заснуть.

Утром она уже вовсю обнимала своего сына и свою подругу. Антонина опять не сдержала слез, а Виталик радостно кричал:

— Получилось! Получилось! Я попросил дядю Сашу, и он передал мою просьбу Деду Морозу!

— О чем ты? — не поняла Агата.

— Не хотели тебя расстраивать, но твой ребенок такое выкинул! Сбежал из садика и… — Антонина рассказала все, что ей было известно.

— Никогда так больше не делай! Ты еще слишком маленький для самостоятельных путешествий, — сказала Агата.

— Я знаю, мама. Прости меня, ведь все обошлось! Я сделал это, чтобы спасти тебя, и ведь получилось! — ликовал малыш.

— Наконец-то дома! — вздохнула Агата. — Как же я счастлива!

Она вошла в комнату и огляделась.

— Что это? Откуда эта мебель? Новый диван, кресла? Тося, что это?

— У нас и кухня новая, и стиральная машина со всевозможными режимами стирки, — похвасталась Тося. — Тебе разве не сказал Александр? Твой друг такой хороший мужчина! Он нам так помог и деньгами, и продуктами.

— Да, мама, это все дядя Саша, он очень добрый, — заверил Агату Виталик. — Он и со мной все время играет!

Агата промолчала, так как не хотела расстраивать сына, но сама она была от поведения Александра в шоке. Что называется, помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали.

Но что ей делать с этой помощью, она совершенно не знала. Агата была сейчас в таком состоянии, что ей совсем не хотелось не то что общаться с Александром, а даже чтобы он ее просто видел. Он же себя вел так, словно ничего не произошло. К тому же Агата чувствовала себя в своей полностью обновленной квартире так, будто она зашла к чужим людям.

— Привыкнешь, здесь все очень удобно, а уж по хозяйству какое облегчение! — заметила ее нерешительность Тося.

— Почему ты приняла от него все это? Как можно? Такие деньги! Ты с ума сошла? Почему мне ничего не сказала?!

— Агата, успокойся! Он представился твоим другом, Сашу любит Виталик! Что плохого, что у тебя появился богатый друг?

— Наивная ты, Тося! За все надо платить, а я не знаю, нужна ли мне такая сумасшедшая любовь?!

— Не говори так, прошу тебя! Ты хорошо выглядишь, — сказала Тося, разглядывая подругу.

— Не ври, я знаю, как я выгляжу, — ответила ей Агата.

— Просто я давно тебя не видела, ты запретила нам приходить к тебе в больницу, но я привыкну к твоему новому облику.

— Тося, только не жалей меня!

— Это трудно…

— Уж как-нибудь, не хватало мне еще, чтобы мой ребенок переживал и совершал такие необдуманные поступки.

— Ты не умрешь? — внезапно спросил Виталик, выйдя из своей комнаты.

— Конечно, нет, — обняла его Агата и поцеловала.

После этого Агата прочитала сыну сказку и уложила спать. Тося ждала ее на кухне за празднично накрытым столом в честь возвращения Агаты из больницы.

— Знаешь, а вот аппетит ко мне вернулся, — посмотрела на богато накрытый стол Агата. — И сюда нанес икры, фруктов и морепродуктов! — сокрушенно покачала она головой.

— Он заботлив, — согласилась Антонина.

— Он маньяк! Мы странно поменялись ролями. Я не знала, как увидеть его и как к нему попасть, прорываясь всеми правдами и неправдами. А он все время остужал мой пыл, выстраивая стену между нами, и всегда напоминал, что эта встреча была последняя… А тут вдруг его прорвало! Для этого я должна была лечь в больницу? Что это, Тося? А я знаю, что! Это — жалость! И от этого мне очень тошно!