Ключ власти - Александр Белаш

Уловив их разговор, присоединился и один из помощников Карамо, стройный ладный блондин с военно-полевым загаром медного оттенка:

— Вижу, гере, вы из кавалерии… Свой род войск не скроешь! Честь имею представиться — дицер конной батареи Котта Гириц.

— Рад знакомству, друг дицер. — Здоровяк радушно пожал руку красноармейца. — Корнет Родан Сарго. — Как и собеседник, своего полка он не назвал.

— К тому, что вы сказали об авиационных картечницах… — завёл блондин, и понеслось.

Короче, все нашли, кого искали.

Эрита повела очами — и Огонёк потянулся к ней. «На два слова», — пробормотал он Ларе умоляюще, уходя за принцессой, да так и застрял, оторваться не смог.

А как врал на первом свидании, в овраге: «Ты самая великолепная!»

Но лишь попала ему на глаза красная ведьма, поманила и что-то позволила — тотчас изменил, как предатель.

Вот и верь парням после таких штучек.

Обидно — не то слово!

Вместо ликования от высоты полёта — слёзы к глазам подступают. Хотелось тихо плакать.

«Подрастёшь, — пророчила ей в сердцах мама Рута, — и поймёшь, с чего иные родники солёные да горькие! От женских слёз и от девичьих. Разлука да измена — вот два горя, хуже смерти! В могиле не больно, а в жизни — как ножом режет!»

У мамы смолоду была история — вроде с восточным кавалером, как дядька Рубис по пьяни сболтнул. Они, восточные — погибель девичья, смазливы и речисты. Много ль надо, чтоб неопытную обольстить?.. Натешился — и бросил. Поди, сам в чинах, в орденах, в семье нежится, при дворе служит, а забытая утеха — в жёнах за мастеровым.

«Ни за что нельзя красным верить! А он… а этот…»

Стоило мельком взглянуть, как шушукается Огонёк с Эритой — и сердце кровью обливалось.

«Что я ему плохого сделала? Никогда, ничего! Или я некрасивая?.. Ну да — кровельщика дочь, из какого-то Гагена, а она… И Ветка в Гестеле сказала: „Ему подай чудесную и неизвестную“. Отыскал!.. Зачем её в пансион привезли? Посадили бы на золотую цепь, как люди говорят… Для чего ей учиться летать? Свистнет — её на руках понесут, вообще может ногами земли не касаться…»

Сейчас Ларе казалось особенно странно и противно, что ан-эредита — выше только императрица! — которой ни в чём нет отказа, стремится улететь вверх, даже туда, где нет воздуха. Сама, одна, по-ведьмовски.

«Кому, что она хочет доказать? И так по горло счастлива. Ну, ведьма — и летай без посторонних, в парках. Или у Красного царя владений мало?.. Это тёмная гордыня, — догадалась Лара. — Мол, я и до неба достану… Такая великая, на земное тяготение начхать. А ребят отбивать у своих, из союза — это как, от большого величия? Вот соберу Тёмных Звёзд и…»

К завтраку тут созывали звонком.

Шеф-стюард ловко рассадил публику — старших, младших, штатских и военных, господ и барышень. Всех юбок — за один стол, как в монастырской трапезной. Мебель была непривычно лёгкой, сделанной из трубок и фанеры; казалось, сядешь и раздавишь. Аэронавты воевали с природой за каждый фунт полезной нагрузки.

Видимо, по этой причине священник на дирижабле считался лишним грузом. Вместо него выступил командир корабля — сухопарый капитан-лейтенант:

— Господа и барышни, я рад принимать у себя на борту столь бодрую и молодую экспедицию. Надеюсь на взаимопонимание. Через два часа, если ветер не сменится, мы пересечём береговую черту и продолжим полёт над Малым морем, а завтра около полудня увидим Якатан. А теперь — помолимся…

В другое время Лару бы лихорадило от любознательности — какой он, остров Якатан? там якиты — вейцы с оливковым отливом кожи, женщины в жилетах и штанах, в наплечных покрывалах и тростниковых шляпах, там храмы как жёлтые сахарные головы, а вместо коров — длиннорогие буйволы…

Но сегодня она пропустила занятную новость мимо ушей. Мысли не о том.

Экспедиция обещала стать сплошным мучением. Придётся постоянно видеть, как Огонёк вьётся вокруг Эри.

«Было бы здорово, если б её утащила инквизиция, — подумала она самое злобное. — Колдовки держат ответ перед братством Серпа… Ей тут не место. Всякие придворные интриги — вот что для неё».

— Барышни из экспедиции после завтрака идут ко мне в каюту, — распорядился Карамо. — Кроме Хайты, которая кормит животное и прибирает за ним.

Красная половина империи, 2750 миль к востоку от Руэна.

Зона падения двенадцатой «тёмной звезды».

Это была плодородная провинция — в жаркие годы тут вызревала даже кукуруза! — а уж огородам, садам счёту нет. Пышные тучи проливались щедрыми дождями на южных склонах Делинских гор, и обильные реки текли, насыщая междуречья влагой, сливаясь в полноводную Эсту и дружным потоком устремляясь на северо-восток к Патериону, Красной столице.

Скоро, скоро должны были выйти на поля жнецы, зазвучать песни жатвы…

Но теперь сотни и сотни квадратных миль здесь были засеяны осколками, сожжены, политы отравой. Не возы с зерном тянулись к мельницам — шли армейские колонны, ползли дымящие самоходки, тянулись обозы — туда со снарядами, оттуда с ранеными. Центр провинции стал мёртвой зоной, опоясанной тройным кольцом траншей.

Надолго воцарилось здесь опустошение — дитя войны. Люди своими руками жестоко изуродовали хлебный край, чтобы уничтожить пришельцев.

На сей раз всё удалось точь-в-точь по плану, который штабс-генерал Купол вынашивал пятнадцать лет между войнами. Не позже двух часов после посадки шарового корабля — атака с воздуха, через четыре часа — ракетный удар, через восемь — артобстрел! чем скорее, тем лучше! если удастся — одновременно! Военные железнодорожники совершили подвиг — работая день и ночь, под огнём, прокладывали милю узкоколейного пути в час, чтобы подвозить боеприпасы эшелонами, без промедлений.

Рота за ротой, батальон за батальоном — полки уходили в пламя, в грохочущий ад, гибли, но вот — наступило затишье.

Рыжеватая дымка затмевала ясный день, словно туман смерти. Впереди — мрачные валы, хаос истерзанной земли, вывороченные с корнем деревья. Ни звука, ни движения. Только перископы поворачивают свои стеклянные глаза, только поблёскивают линзы стереотруб.

— Сапёрам — следить за подкопами! Чуть шелохнётся под землёй — пускать две красные ракеты. Готовность штурм-пехоте!

Десятые сутки сражения на Эстейской равнине. Вокруг язвы кратера, разбитой взрывами, земля на мили взрыта сотнями воронок, захламлена лопнувшими, обгорелыми панцирями чуд-юд, остовами самоходок — высился даже колпак малой боевой черепахи с зияющими дырами попаданий.

Над страшным полем плыл, стелился ядовитый дым. В свежих окопах затаилась штурм-пехота — дюжие бойцы в торбах-противогазах и защитных очках, готовые на руках нести в кратер реактивные пушечки.

Ползком прокрались на край земляной чаши разведчики, разматывая провод с катушки.