Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

Эх, если бы он помог отвлечься... Может быть, тогда прошло бы оцепенение, и взгляд Юли перестал бы упираться в пустоту.

А Юльке было о чем подумать.

Еще там, сидя в остывающей воде, когда болела душа, а картинка произошедшего в кабинете милорда стояла перед глазами, она поклялась себе, что плачет в последний раз.

Нахлынувшее отчаяние едва не погнало на крепостную стену, на ту ее сторону, где кладка была особенно высока, а внизу шумел речной поток, что цеплялся прозрачными боками за острые скалы, но вспомнившиеся слова «иди и убейся» отрезвили.

- Не пойду и не убьюсь.

И правда. Из-за чего накладывать на себя руки? Из-за того, что утратила девственность? Такой акт мог произойти в любой момент и при более страшных обстоятельствах. В этом мире женщина просто не в состоянии противиться воле мужчины. На правах сильнейшего он возьмет тебя, даже если ты только что дала клятву верности другому. По требованию господина жених самолично проводит тебя до спальни и наверняка будет рад, что хозяйство пополнилось бычком и парой свиней.

А глупая Юлька отдала себя без всякой выгоды. «Ни себе, ни людям», - грустно усмехнулась она.

Кого винила в произошедшем? Прежде всего себя. Что взять с милорда, который ни минуты не сомневался, что обхаживает не ту женщину.

«Вот, оказывается, откуда у Эрдис деньги на дорогие серьги, вот откуда доверие лорда, что служанка не сунет нос в чужие бумаги. Все просто - она его любовница».

А Юлька дурой была, что не проверила, не порасспросила. Стоило поговорить с той же Хильдой, которая знает о своем господине всю подноготную. Не зря же ищет повод лишний раз появиться в замке.

А все из-за того, что Юлька боялась.

Боялась слуг, которые могли донести лорду о ее новом даре.

Боялась Теней, которые встали бы стеной, лишь бы она не узнала об истинных намерениях всесильных правителей.

Жаль, что так и не выведала, что решили Магистр и лорд Ханнор...

Ведь догадываются, что Юля не смирилась, и по-прежнему рвется из мира, где женщина, даже если она госпожа, все равно остается рабыней.

Оттого и зауважала Юлька своенравную Дэйте, которая хоть и является злыдней, вот уже восемьдесят лет прогибает мужской мир под себя. Вот бы и Юле заиметь такую силу!

Как же она обрадовалась, узнав о своем новом даре! Стань, кем хочешь, подслушай то, чего по доброй воле не скажут. «Это же ключ к побегу», - думала она. Пойди разберись, кто прячется за маской.

Эх, зачем же она поперлась в замок!

Какой же была самоуверенной и бесшабашной. Вот и получила наглядный урок. А заодно и повод выместить на враге всю свою ненависть, всю боль...

Пусть и не понимал он, кто лежит на столе, и воспринял ее слова как шутку, но...

А вот тут Юля не знала, что сказать, какой привести аргумент, чтобы сделать милорда виноватым. Поэтому и подбадривала себя ругательствами.

«Гад, подлец, дикарь...»

А еще она чувствовала себя воровкой, втайне вкусившей чужой любви, и от этого становилось еще гаже.

И ведь как реагировала на поцелуи и ласки, вспомнить стыдно. А когда через ткань платья враг прикусил сосок, и вовсе затихла, прислушиваясь к неведомым чувствам, и ноги развела не особо сопротивляясь, и желала, чего скрывать, желала продолжения!

«Что за наваждение? Мои ли то были чувства или его любовницы?»

Боль, пусть и несильная на фоне разбушевавшихся чувств, отрезвила, заставила выгнуться дугой, забиться пойманной рыбой, лишь бы прекратить неудержимый натиск, сбежать от того, кто покушался на запретное, не подозревая об этом.

А он воспринял ее трепыхания как ответную страсть и ускорился...

А потом поцеловал в искусанные губы и ушел.

Юля закрыла лицо ладонями.

Но даже в полной темноте всплыл образ врага. Взгляд с прищуром, наглая улыбка и губы...

- Блин! - застонала Юля, представляя губы милорда и этот чертов язык, который вел себя в ее рту как хозяин. Одно воспоминание повлекло другое. Заныла грудь. Та самая, которую он прикусил через ткань.

Юля невольно потрогала ее.

- Блин! Извращенка!

Нечаянно задела родовой амулет. Он отчего-то нагрелся.

«А не его ли это работа? Вдруг проклятый строн толкает меня в руки хозяина, лишь бы род Ханноров продолжился? У кого бы спросить?»

Подозрения так и остались подозрениями. Разузнать о действии строна было не у кого. С Тенями разговаривать - только себя выдать. А Юлька ни за что не хотела, чтобы кто-нибудь знал об ее ошибке. Даже сам милорд. Иначе ей из Агрида не выбраться. Стоит только дать слабину, как засосет словно в болото.

«Черт, как бы забыться хоть на мгновение!»

Она уже устала от карусели мыслей.

Решение пришло тут же.

Юля резко поднялась, распахнула шкаф и, поковырявшись среди платьев Тиль, вытянула на свет темно-синий бархатный плащ с капюшоном. Самое то.

Закрыв лицо, она пробралась в замок, по памяти нашла дверь, ведущую в погреб с кремвилем, подергала за ручку.

- Гад. И здесь кислород перекрыл. Ну ничего. Мы и до трактира пробежимся. Нам не страшно.

А страшно действительно не было. Чего бояться? Только крикни, столько стражи набежит! Да и поселок, где до глубокой ночи светил огнями местный «клуб», был совсем рядом - сразу же за крепостной стеной. На всякий случай Юля привязала к ноге нож, который теперь, после Михайкиных уроков, умело метала. Ну, почти. Из десяти раз пять точно в цель попадала.

- Милорд, Джулия вышла за ворота, - Круст наливал каркайское вино. Запах цветущего лаира - любимого фрукта эльфов, заставил слугу сглотнуть. Он потом, позже, и себе нальет драгоценного напитка. Пусть немного, самую капельку, чтобы милорд не заметил...

Изегер внезапно вскочил и выбил из рук слуги бутылку. Каркайское разлилось золотыми брызгами, хоть лижи стол...

- Как ушла? Поздно же... - он и не замечал, что ступает по стеклам, скрипящим под каблуками. - Кто позволил открыть ворота?

- Милорд, вы же сами не велели препятствовать. Пусть делает, что хочет...

Изегер уже не слышал. За ним беззвучно срослась светящаяся нить пространства.

Он не чувствовал ни дождя, ни холода. Не жалел, что не взял коня.

Крался за фигурой в плаще и гадал, куда Валаах погнал девчонку в такую погоду.

Она далеко не ушла. Свернула на ближайшей развилке в сторону поселка.

Милорд выдохнул. Если бы она направилась в деревню, то наверняка убилась бы: горная дорога ночью опасна. Тем