"Будь проклят Сталинград!" Вермахт в аду - Виганд Вюстер

Вызвали в батальон для получения приказов, приказы не готовы, вот и сижу и пишу.

14 мая 1942

Положение улучшилось! Справа от нас в дыру брошены части 23-й танковой дивизии, слева пробивается пехота. Наши бравые помощники зарываются в землю прямо перед батареей. Наши «Штуки» долбят по русским практически без остановки до самого заката. Ближе к вечеру Иван устроил тяжелый ракетно-артиллерийский обстрел.

15 мая 1942

«Штука» за «Штукой»! Положение не изменилось. Письмо от брата Хайнца.

16 мая 1942

Перед рассветом — смена позиции перед фронтом. Война снова стала приятной. Наш наблюдательный пункт стоит на краю поля, окруженный убитыми в предыдущие дни. Танки наступают справа и слева, с ними панцергренадеры. Грудь раздувается от гордости, когда видишь, что мы еще можем!

В полдень наша кампфгруппа Бем собирается у Веселого, вся картина напоминает маневры. К ночи отрыты огневые позиции в отбитой Петровской. Ночью, бегая связным в батальон, на обратном пути выскочил на незнакомую местность и несколько раз выходил к передовой линии. Добрался до наблюдательного пункта только к рассвету.

17 мая 1942

День матери! Первый раз ведем плотный заградительный огонь. В полдень получил отпуск на два дня, и меня отвезли на позиции передков. Подошвы ног — сплошные пузыри мозолей.

18 мая 1942

Чудесный отдых. Наконец пришла почта. Неожиданно ужасное завершение вечера — товарищ, который на два дня сменил меня на наблюдательном пункте, получил смертельное ранение в голову в том самом окопе, в котором я до того ночевал. Может быть, со мной произошло то же самое — особенно если учесть, что два других товарища на НП были ранены. Сцена, которую я позавчера видел, не скоро забудется: пехотинцы хоронили своих павших за предыдущий день. Единственное, что хорошо — что родственники не увидят этого и не узнают, как мертвых уродует железо и, в первую очередь, жаркое солнце. Прискорбно.

19 мая 1942

То же, что вчера: русские атакуют с ураганным огнем и танками. Иван хочет пробиться в Харьков! Мы держимся. Все стихает к полудню. Только шум танков слева. Чуть позже вернусь на передовую на наблюдательный пункт.

15 июня 1942

На Бурлуке. Добрых две недели не писал в дневнике. Он оставался в седельной сумке в обозе, — и, в любом случае, в эти дни мало что происходило. 2 июня обер-лейтенант Герт пристегнул на мой китель Железный крест второго класса «в признание действий в дни отхода и последующего контрнаступления». Радость для меня и много презрения со стороны старых обер-ефрейторов.

В 02.00 10 июня началась наша атака под Николаевкой, с такой концентрацией артиллерии, какой я никогда не видел. Гаубицы, пушки, минометы — всего 24 батареи в секторе дивизии — дали инфернальный концерт, бивший по нервам. А потом над нашими головами ревели бесчисленные бомбардировщики, «штуки» и истребители. Русские охотно побежали, и мы без труда продвинулись на 20 км. Вечером, во время переправы, подо мной потонул понтон, который неправильно нагрузили связисты, и мне пришлось плыть до берега и тащить за собой лошадь. После ночного ливня я лежал мокрый насквозь под открытым небом в грязной траншее, ругаясь сквозь зубы. Привычный совет «сушить одежду на себе» не работал — дождь продолжал идти.

11 июня был дождь, еще дождь и снова дождь.

12 июня было получше. Утром мы добыли яйца, хлеб и две курицы, вечером передвинулись на новый наблюдательный пункт перед Смоловкой, где и размещаемся до сего дня.

17 июня 1942

Шесть дней никакой почты. Не сменяли весь день, два часа на стереотрубе ночью, днем 3–4 раза бегал связным в батальон. Иван от нас в 800 метрах — окапывается, но тихо.

18 июня 1942

Русская артиллерия пристреливается по местности. Получил две посылки от матери Хельги.

19 июня 1942

«Дождь идет, мы лежим в палатках». До сих пор никакой почты. «Терпи» — слово, которое я уже не рад слышать.

21 июня 1942

Сегодня у нас есть все — пайки, жалованье, марки авиапочты и… почта! Два письма от Хельги и две открытки из Рейхсфюреринненшуле (школы Лиги германских девушек) в Бойдене. Завтра с раннего утра должно прийти еще.

22 июня 1942

Все началось ровно год назад, великие победы — но уж точно недостаточно великие. Самые трудные дни еще впереди.

В 02.00 атакует пехота: взяты Смоловка, Ленинка и Крайдиянка. Примерно в 10.00 смена позиции в сторону фронта, положение слева неясно. После обеда мы оказались на самом острие удара пехоты, с группой управления командира батареи. Командир позволил нам для развлечения пострелять по нескольким русским, но только пока они не стали зарываться в землю, прямо руками. Несколько недолетов, позор! Вечером наблюдательный пункт на высоте 194,8.

23 июня 1942

Дождь и грязь, смена позиции в сторону фронта в 16.00.

24 июня 1942

Смена позиции в 10.00, после обеда снова контакт с противником. Доложил на передовой НП, но ничего не вышло, пехота еще не взяла цепь холмов. Батарея истратила все снаряды, а подвоза нет!

25 июня 1942

На заре спереди-справа от нас — мощная танковая атака на правого соседа. Мы лежали за стогом и смотрели. У нас всего пять снарядов на орудие.

29 июня 1942

На Осколе. Позавчера, пока ждал приказа из батальона, у меня украли лошадь. Пришлось позаимствовать одну у колонны, отдыхавшей вдоль дороги. Фуражир сказал «выгодный обмен».

Ночью на 28-е батарея вышла на позиции в нескольких километрах от Оскола. Прошел слух, что справа идет большой бой на окружение. Надеюсь, что это так! Нам нужна крупная победа, которой у нас не было с начала зимы. Год назад мы лежали перед Лембергом (Львовом) и два дня ели одну редиску. Сейчас мы на тысячу километров восточнее.

1 июля 1942

День начинается как все предыдущие: утром открываю усталые глаза, выползаю из окопа, причесываюсь пальцами, надеваю кепи, ем, потом чищу форму и — к стереотрубе.

2 июля 1942

Прошлой ночью в 02.00 неожиданная смена позиции, трехчасовой марш, потом на позицию. Задача батареи: поддержать атаку 211-го полка. Потом, на рассвете, атакуем, противник бежит, мы преследуем. Севастополь пал, ура!

4 июля 1942

Вчера другая смена позиции в сторону фронта, кроме этого, ничего особенного. Мои мысли — о доме, о Хельге. Снова думаю о последних днях отпуска на прошлое Рождество, и о песне по радио — Komm zurück, liebes Glück, ich warte auf dich («Вернись, удача — я жду тебя»). Но Ганс не размяк!