Осколок моего сердца - Алафер Берк

Лори объяснила, что звонит, поскольку в тюрьме ей сообщили, что Саммер часто навещает Дэррена Гантера.

— Следующий выпуск нашего шоу будет посвящен мистеру Гантеру. Собственно говоря, вчера мы записали интервью с ним. Возможно, он вам об этом говорил.

— Это отличная новость. Я уже год слежу за его делом и убеждена, что он невиновен. У него такая добрая душа, и он блестящий литератор. Каждый день, проведенный им за решеткой, это трагедия.

— А он говорил вам о том, что мы взяли у него интервью? — спросила Лори.

Саммер ответила после длинной паузы.

— Я считаю себя членом команды его юристов и думаю, мне не следует повторять что-либо из того, что он мне говорил.

Лори не была юристом, но она была уверена, что адвокатская тайна работает не так.

— Будучи фанаткой шоу «Под подозрением», вы, возможно, читали, что недавно с пляжа в Хэмптонс пропал племянник нашего бывшего ведущего, Алекса Бакли.

На сей раз Саммер ответила сразу.

— Да, читала! Простите меня. Мне надо было сразу выразить мои чувства и сказать вам, что я молюсь за него. Я даже представить себе не могу, какой ужас испытывают сейчас его родители.

Лори не знала, что на это сказать. Надо как-то заставить Саммер запустить идею обменять Джонни на свободу для Гантера.

— Его семья — которая теперь, как вы, вероятно, знаете, стала и моей семьей — готова на все, лишь бы спасти Джонни. Возможно, вы сами относитесь к Дэррену так же, — добавила она. Она подошла максимально близко к тому, чтобы сказать, что они готовы заключить сделку.

— Дэррен не маленький мальчик, — ответила Саммер, — но он был совсем молод, когда его посадили в тюрьму. А он так же ни в чем не повинен, как Джонни.

— Мы не могли бы встретиться завтра? — спросила Лори. — Возможно, вы сумеете предоставить нам какие-то ценные сведения, которых мы в нашем шоу еще не знаем. Что бы вы ни хотели мне сообщить, я готова вас выслушать — и, если вы того хотите, все, что вы скажете, останется между нами.

Опять последовала пауза.

— Я вам перезвоню.

Лори отключила диктофон.

Джонни съежился, когда дядька взъерошил его волосы. Он чувствовал дыхание дядьки на своей щеке, поскольку тот наклонился над его плечом, чтобы рассмотреть его раскраску.

— Получается у тебя просто отлично. Я знал, что ты почувствуешь себя лучше, когда сможешь выйти из этой тесной спальни и немного походить по дому. У меня уютный дом, не так ли?

Джонни хотел сказать «ага», продолжая раскрашивать картинку, но вовремя спохватился.

— Да, сэр. Это очень приятный дом. Еще раз спасибо за чертежную доску, — добавил он.

Два дня назад утром дядька отпер спальню Джонни и молча ушел, оставив дверь приоткрытой. Джонни сидел, уставившись на дверь, наверное, несколько часов. В конце концов из кухни донесся лязг кастрюль и сковородок, а затем запахло жареным беконом. Однако он все равно остался сидеть на месте, пока дядька не вернулся и не сказал:

— Завтрак готов, так что ты можешь присоединиться ко мне в столовой.

С тех пор он разрешал Джонни смотреть в гостиной телевизор по часу в день и есть в столовой. Вчера они даже посидели на застекленной веранде, и дядька читал газету, время от времени прося Джонни почитать ему вслух.

— Детям полезно знать о том, что происходит в мире.

Но затем лицо дядьки покраснело при виде одной из газетных страниц, он сразу же сложил ее и спрятал под какой-то книгой.

Там говорится обо мне, — подумал Джонни. — Меня ищут и, когда найдут, тебя посадят в тюрьму и будут держать взаперти, как ты держал меня в той комнате.

— Ты же понимаешь, почему мне приходилось держать тебя в той комнате первые несколько дней, да? — спросил дядька, пока Джонни продолжал раскрашивать картинку. — Мне надо знать, что я могу тебе доверять — как и ты мне. Я же хорошо о тебе забочусь, не так ли?

— Да, сэр.

— Хорошо, значит, теперь ты знаешь: пока ты будешь правильно себя вести, все будет хорошо. Чем более я буду уверен в том, что могу доверять тебе, Дэнни, тем больше привилегий я смогу тебе предоставить.

Сегодня утром «наградой» Джонни стала эта чертежная доска, которую дядька принес со второго этажа и установил в гостиной. Доска была похожа на стол для рисования, который стоял у Джонни дома, но она была наклонной, и на ее нижнем краю имелся выступ, чтобы рисунки и раскраски не падали на пол, пока ты работаешь над ними. Еще дядька дал ему большой набор цветных карандашей и книжку-раскраску. Это была не обычная детская книжка-раскраска, и называлась она «Исторические здания Америки», но это было все же лучше, чем ничего. Раскрашивая зеленым карандашом траву перед зданием миссии Аламо, Джонни оторвал взгляд от раскраски и перевел его на окно гостиной. Пока что он не видел вокруг других домов — даже с заднего двора.

— Сколько времени вы тут живете? — спросил Джонни, пытаясь не выдать своего страха. Сейчас он впервые спросил этого дядьку о нем самом.

— Смотря по тому, что ты имеешь в виду, говоря «тут», но в этом доме — уже около трех лет.

— А до того? Я всю жизнь прожил в одном и том же доме — я хочу сказать, пока не оказался здесь.

Дядька замолчал, и Джонни стал гадать, понимает ли он, что Джонни только притворяется его другом. Когда дядька наконец заговорил, голос у него был грустный.

— Я приехал сюда, чтобы начать все заново после того, как у меня возникли кое-какие проблемы в личной жизни.

Джонни вспомнил, как дядька и какая-то женщина говорили на верхнем этаже о каком-то там судебном запрете и о том, что мальчик изменит все. Связано ли все это с проблемами этого дядьки? И почему Джонни до сих пор так и не увидел эту женщину? Почему она все время находится на втором этаже?

Опять воцарилось молчание.

Когда Джонни оглянулся, дядька смотрел на него пустыми глазами.

— Ты определенно умный мальчик. — Джонни не мог понять, сердится дядька или же он, наоборот, доволен.

— Я… — Джонни не знал, что сказать.

Лицо дядьки расслабилось, и он опять взъерошил волосы Джонни.

— Со временем я дам тебе и другие ответы. Доверие — это улица с двусторонним движением, Дэнни.

Меня зовут Джонни, Джонатан Александр Бакли. Моих родителей зовут Эндрю и Марси Бакли. Моих сестер зовут Хлоя и Эмили. Мы живем на Массачусетс-авеню в Вашингтоне, округ Колумбия.

Вчера Джонни поймал себя на том, что он, не раздумывая, отозвался на это дурацкое имя, Дэнни. Он не позволит этому дядьке заставить его быть не самим собой, а кем-то другим. Даже если на то, чтобы сбежать из этого дома, ему понадобится десять лет, он, Джонни, будет помнить, кто он такой и откуда.