Метро 2033: Пифия-2. В грязи и крови - Сергей Москвин

Гончая отшвырнула узел с трофейными патронами и обхватила пистолет двумя руками, хотя совершенно не представляла, что делать дальше. Отец Ярослав и напавший на него хищник находились на одной линии, а она не видела ни целика, ни мушки. Если бы в кладовке было хотя бы чуть-чуть светлее!

В этот момент монстр прыгнул. Красноглазая тень взвилась в воздух и ринулась на застывшую в дверном проеме молодую женщину. Гончая инстинктивно выбросила навстречу летящей на нее злобной твари руки с пистолетом и нажала на спуск – раз, второй, третий… Звуки выстрелов слились в одно протяжное эхо, руки дергались в такт отдаче, а вспышки пламени выхватывали из темноты то оскаленную зубастую пасть, то горящие яростью глаза, то увенчанный костяными наростами хвост.

Потом так же внезапно наступила тишина. Гончая поняла, что по-прежнему стоит на пороге чулана и, что было особенно важно, никто не рвет когтями и зубами ее тело.

Она опустила глаза вниз. Прямо перед ней на полу вытянулась змеекрыса. Только сейчас девушка разглядела, насколько эта тварь огромна. От носа до кончика хвоста в ней было не меньше двух, а то и двух с половиной метров. Под тушей монстра натекла уже целая лужа крови, но тварь все еще была жива. В предсмертной агонии она дергала лапами и скалила разинутую пасть.

По-прежнему держа монстра на прицеле, хотя в пистолете не осталось ни одного патрона, Гончая обошла вокруг змеекрысы, переступила на цыпочках через растекающуюся по полу лужу крови и наклонилась к священнику. Тот был жив и даже находился в сознании. У нее отлегло от сердца.

– Спасибо… ты вовремя.

Она кивнула – глупо было отрицать очевидное, но прерывающийся слабый голос спутника ей совсем не понравился. Еще больше ей не понравилось, что его лицо, руки и грудь были залиты кровью.

– Молчи и не шевелись. Я тебя осмотрю.

Но отец Ярослав пропустил ее слова мимо ушей.

– Я ждал тебя… молился… просил Бога вразумить тебя… и он услышал.

«Просил он. Змеекрыса тебя услышала, а не бог». С головой и лицом у священника, похоже, все было в порядке, только кожа содрана на лбу – ерунда… Но тут взгляд Гончей упал на правую руку мужчины, и она закусила губу от отчаяния. На руке остались только два пальца – мизинец и безымянный! А вместе с остальными пальцами тварь откусила от ладони мужчины приличный кусок.

«Неоперабельная регенерация», – вспомнила Гончая надпись на одной из лекарственных упаковок из запасов Стратега. Конечно, никакая «регенерация» не смогла бы вырастить заново отгрызенные пальцы, но эти таблетки священнику бы сейчас все равно пригодились. Вот только за неимением карманов девушке пришлось оставить их у Стратега.

Гончая оторвала широкую полосу от подола ночной сорочки и принялась бинтовать товарищу покалеченную руку. Ему должно было быть невыносимо больно, но отец Ярослав не застонал, только поморщился и продолжил свой сбивчивый рассказ.

– Потом шорох в углу… совсем слабый… думал, крыса… а оказалось… это тот зверь… который напал на нас в туннеле.

Гончей стало не по себе. Ей вдруг представилось, что это действительно ожившая змеекрыса из предыдущей схватки, что тварь сейчас вновь оживет и в третий раз бросится на них. Ей даже послышалось, как воскресший монстр царапает когтями пол, пытаясь подняться. Но когда она обернулась к поверженному чудовищу, оно лежало на прежнем месте, возле двери, и больше не двигалось. Сдохло!

– Это другая змеекрыса. Просто похожая, – сказала она.

Но священник вновь не услышал напарницу.

– Скажи… – он внезапно захрипел и закашлялся, и Гончая подумала, что у него, скорее всего, сломано ребро, а может, и не одно. – Прежде на Театральной… встречались такие твари?

«Не встречались. Но что это доказывает?» Гончая была уверена, что не произносила эти слова вслух, но ответ священника поразил ее.

– Чудовище искало тебя.

– Зачем я ему? – спросила девушка. Она как раз закончила делать перевязку и теперь затягивала концы самодельного бинта. Отец Ярослав, стиснув зубы, перетерпел эту болезненную процедуру, после чего заговорил о другом:

– Ты нашла того, кого искала?

– Нашла.

– Но не убила? Я не слышал выстрелов.

Гончая кивнула.

– Он сказал, что моя дочь жива, и обещал помочь спасти ее.

– Ты веришь ему?

Она зажмурилась. Перед ее мысленным взором замелькали разные выражения Майкиного лица: радость, испуг, удивление, отчаяние и надежда.

– Я не знаю, – призналась девушка, не открывая глаз. – Но если есть хотя бы малейший шанс, что моя девочка жива, я его использую.

– Она жива, – уверенно сказал отец Ярослав. – Иначе зверь не ворвался бы сюда, чтобы помешать тебе найти ее.

«А может, он просто хотел есть?» – мысленно ответила Гончая. Но что-то мешало поверить в такое объяснение. Ведь змеекрысы действительно не забирались прежде на Театральную. Никто из местных раньше даже не подозревал о существовании таких тварей.

* * *

Лола изумленно вытаращила глаза, когда Гончая в обнимку с шатающимся окровавленным незнакомцем ввалилась к ней в гримерку.

– Кто это? Почему он весь в крови? Что ты делаешь?! Он мне все перепачкает! – затараторила возмущенная актриска. От ее первоначальной приветливости не осталось и следа.

Не обращая внимания на причитания «подруги», Гончая уложила отца Ярослава на пол. Все свои силы священник растратил на бесполезные разговоры, поэтому большую часть пути до Лолиной гримерки Гончей пришлось тащить его на себе. Но благодаря проглоченным чудо-таблеткам она справилась с этим без труда и даже не устала. Зато сам отец Ярослав настолько ослабел от потери крови, что уже не мог ворочать языком.

– Толстая Жанна по-прежнему девчонок лечит? – спросила Гончая. – Давай ее сюда.

Лола даже не сдвинулась с места. Вместо этого она уперла руки в бока, приняв позу опытной скандалистки, и заголосила:

– Сама его к ней тащи! Врываешься без спроса, да еще с каким-то бродягой! Берешь мои вещи!.. А-а! Что ты сделала с моей сорочкой?!

Актриска наконец разглядела, во что превратилась ее любимая комбинация. Смазливое личико сморщилось от обиды.

– Сто пулек.

– Сто? – утешить Лолу было легко. – Но с Жанкой сама расплачивайся. Только ведь она по женским…

– Швы накладывать умеет – значит, справится, – ответила Гончая. – Давай, зови.

Несмотря на располневшее тело и приобретенный с годами цинизм, Толстая Жанна, или просто Жанна, была мастером своего дела. Никто не знал, кто она по профессии – медсестра, акушерка или гинеколог. На вид ей можно было дать лет сорок, а то и меньше. Гончая подозревала, что до войны Жанна вообще не успела поработать по своей специальности. Но в театральном притоне ее знания пришлись как нельзя кстати. Исключительно благодаря стараниям этой женщины и ее легким рукам близкое общение актрисок с разномастными поклонниками обходилось для местных шлюшек без серьезных последствий в виде затяжных изнурительных болезней и нежелательных беременностей. Даже неизлечимые пациентки умирали у Жанны быстро и без мучений.