Тайна голландской туфли - Эллери Квин

Инспектор скривился:

— Мальчик мой, не нужно осложнять и без того непростое дело! Если все так и есть... нам придется начинать все сначала.

Эллери пожал плечами:

— Имейте в виду — я не говорил, что второе преступление совершил непременно другой преступник. Я просто обозначил возможность этого. Пока что одна теория так же хороша и столь же несовершенна, как и другая.

— Но...

— Сознаюсь, что одна и та же криминальная личность — вариант более приятный, нежели два преступника. Но отметьте мои слова, — искренне добавил Эллери, — если оба преступления совершил один и тот же человек, то нам придется подумать над вариантом, почему столь умный негодяй пошел на риск дублирования одного и того же способа убийства.

— Ты имеешь в виду, — озадаченно спросил инспектор, — что было бы преимуществом для преступника избежать удушения?

— Конечно. Если бы Дженни нашли, к примеру, застреленным, или отравленным, или зарезанным — у нас бы не было повода думать, что преступление совершает один и тот же человек. Отметьте, что в последнем случае Дженни перед удушением оглушили! Почему бы не довершить это черное дело просто сильным ударом по голове? К чему эта задержка с накидыванием проволоки на шею?.. Послушай, отец, я полагаю, что преступник хотел, чтобы мы подумали, будто преступления связаны!

— Бог мой, ты прав, — пробормотал старик, пораженный догадкой сына.

— Это настолько близко к истине, — продолжал Эллери, устало опускаясь в кресло, — что, если бы я знал, почему убийца хочет, чтобы мы ему поверили, я бы разгадал всю историю... Но я все время держу в уме второе преступление. И все же, нужно поискать доказательство того, что оба преступления совершил один и тот же человек.

* * *

На инспекторском столе зазвонил телефон. Инспектор поднял трубку.

Послышался приглушенный резкий голос:

— Вас хочет видеть человек по имени Кнайсель, инспектор. Говорит, что это крайне важно.

— Кнайсель?! — Инспектор, казалось, потерял дар речи, но глаза его загорелись. — Говоришь, Кнайсель? Пропусти его, Билл!

— Какого черта нужно этому Кнайселю? — подался вперед Сэмпсон.

— Не знаю. Послушай, Генри... у меня появилась идея.

Они поглядели друг на друга с полным пониманием. Эллери ничего не спросил.

Полицейский открыл дверь. На пороге появилась тщедушная фигура Морица Кнайселя. Инспектор вскочил:

— Заходите, доктор Кнайсель. Проходите. Все в порядке, Фрэнк.

Детектив ушел. Ученый медленно прошел в кабинет. На нем было поношенное зеленое пальто с желтым вельветовым воротником. Рука, сожженная химикатами, сжимала зеленую велюровую шляпу.

— Садитесь. Что вас привело сюда?

Посетитель сел на краешек стула, положив шляпу на колено. Красивые черные глаза его Спокойно обозревали остановку кабинета — бесстрастным, автоматическим взглядом, но все впитывая и ничего не пропуская.

Внезапно он заговорил:

— Когда вы допрашивали меня, я был слишком огорчен смертью своего коллеги и друга. У меня не было возможности хорошенько все обдумать. Теперь я проанализировал факты, инспектор Квин, и откровенно заявляю вам: я боюсь за свою жизнь!

— Понимаю.

Ледяные фразы камнем падали с губ инспектора. Окружной прокурор подмигнул инспектору из-за плеча Кнайселя. Инспектор равнодушно кивнул.

— Что конкретно вы имеете в виду? Вы обнаружили в связи со смертью доктора Дженни какой-то новый факт?

— Нет, это нет. — Кнайсель поднял кисти рук и посмотрел на их пораженную кожу. — Но у меня родилась теория. Она волнует меня весь день. И по этой теории я — именно я — должен стать жертвой номер три в этой дьявольской череде убийств!

Эллери вопросительно поднял брови. В его глазах возник интерес.

— Теория, да? — пробормотал он. — Наверняка вполне мелодраматическая. — Кнайсель бросил на него взгляд. — Кнайсель, у нас как раз нехватка теорий на сегодня. Так что давайте-ка в подробностях.

— Разве неизбежность моей смерти — это мелодраматическая теория, мистер Квин? — обиженно спросил ученый. — Я начинаю менять свое первоначальное мнение о вас. Чувствую, вы осмеиваете то, что даже не в состоянии понять!.. Инспектор!

Он повернулся к Эллери спиной и обратился к его отцу:

— В целом моя теория такова. Некая четвертая партия, назовем ее X, задумала серию убийств, начиная с удушения Абигейл Дорн, продолжив удушением доктора Дженни и заканчивая удушением Морица Кнайселя.

— «Четвертая партия»? — Инспектор нахмурил брови. — Кто это?

— Я не знаю.

— В таком случае, для чего?

— А вот это другой вопрос! — Кнайсель слегка похлопал инспектора по колену. — Чтобы получить наш секретный сплав!

— А, вот оно что... — Сэмпсон выглядел разочарованным. Но с чела инспектора не сходило выражение озабоченности. И взгляд его перебегал с Эллери на Кнайселя.

— Значит, убийство, совершенное для того, чтобы завладеть секретом, который стоит миллионы. Неплохо. Вовсе не глупо... Но для чего же, скажите, в таком случае убивать миссис Дорн и доктора Дженни? Сдается мне, что, согласно вашей версии, достаточно было бы только вашего убийства.

— Недостаточно. — Ученый говорил холодно и обдуманно, казалось, он сделан из стали. — Давайте предположим, что эта гипотетическая четвертая партия скрывается где-то. И им (или ему, если мы говорим о преступнике-одиночке) чрезвычайно хочется получить результаты работы моей лаборатории. И более того — после устранения мешающих лиц он станет единственным держателем секрета. Во-первых, ему нужно убрать Абигейл Дорн. Он позволил ей жить ровно столько, сколько нужно, чтобы она обеспечила на несколько лет работы фонд субсидий на эксперименты. И, как только она заговорила о прекращении субсидирования, он убивает ее и тем самым достигает двух целей. Он обеспечивает себе финансовую поддержку даже после ее смерти, а кроме того, он убирает одну из держательниц будущего патента. Поле деятельности очищено!

— Продолжайте.

— Затем, — невозмутимо продолжал Кнайсель, — настает очередь партнера доктора Кнайселя — доктора Дженни. Как видите, я строго логичен... Злоумышленник оставляет меня напоследок, поскольку технически я — самая профессиональная составляющая работы. Полезность доктора Дженни осталась в прошлом. Итак, остается только одна персона, которая помешает ему приватизировать результаты работы, — это я. Вы следите за ходом моей мысли, господа?

— Конечно, — резко ответил инспектор. — Но я не вижу причины убивать Дженни сразу же после убийства старухи. Почему такая спешка? Для чего? И работа не окончена. Наверное, Дженни как-то способствовал бы завершению исследований...

— Так ведь мы имеем дело с личностью исключительно хитрой и предусмотрительной, — отвечал Кнайсель. — Если бы он стал ждать окончания работы, ему пришлось бы совершить еще два убийства практически одновременно. Теперь, когда Дженни нет, осталось только одно убийство, чтобы убрать все трио и завладеть секретом ценой в миллионы.