Сколько живут донжуаны - Анна Данилова

— Знаешь?

— Ну да. Татарочка одна, ее зовут Роза. Я встречалась с ней, брала у нее интервью. Очень красивая девушка, просто кукла! Знаешь, такая редкая, драгоценная восточная красота. У нее муж — серьезный чел, ну очень крутой. А она совсем голову потеряла. Так влюбилась в этого Вадима, просто дышать без него не могла. Они несколько месяцев встречались, как она рассказывала, она к нему даже тапочки свои привезла, косметику там, шампунь, бельишко… Он собирался жениться на ней, сказал, что хочет продавать квартиру и покупать дом где-то в деревне, что рыбалку любит, или что-то в этом духе. Так она согласна была поехать с ним в глушь, сказала, что разведется и все такое. Ее муж потом избил. Страшно избил. Я, собственно говоря, о ней и хотела делать программу. А она мне рассказала про Вадима, сказала, что знает уже трех его любовниц. Муж бросил ее, конечно, развелся, вообще без копейки оставил, она почти приползла к этому Вадиму, а он ей даже не открыл.

— Ты думаешь, это она его отравила?

— Да не знаю, просто предполагаю. Но тот, кто это сделал, был очень на него зол. Конечно, это мог быть муж одной из его любовниц. Ох, Саша, тема — просто блеск! Слушай, а давай я прямо сейчас ей и позвоню!

Саша пожал плечами. Он, влюбленный по уши в Альбину, так ждал ее возвращения, так старался доставить ей удовольствие, что сам приготовил ужин, купил вино, а ей, похоже, сейчас совсем не до него. Что ж, он знал, с кем связывается, к тому же она предупреждала его о том, что профессия для нее куда важнее личной жизни. А еще она предупреждала его, что любит путешествовать одна и вообще ценит свободу.

— Алло! Роза? Что? Извините, не поняла… С кем я говорю? Капитан Стик? Это ваша фамилия такая — Стик? Интересная фамилия… Я? Меня зовут Альбина Носова. Да, та самая. Вообще-то я звоню Розе Стерниной. Вы можете ее позвать к телефону?

И вдруг лицо Альбины изменилось. Глаза уставились в одну точку. Саша внимательно наблюдал за ней.

— Хорошо, я запомню адрес, диктуйте…

У нее была феноменальная память, и практически все свои интервью она помнила наизусть. Что ей стоило запомнить какой-то адрес?!

— Саша, — она повернулась к нему. — Розу в ванне с водой нашли — она вены себе вскрыла. И знаешь, когда? Сегодня. После того, как посмотрела шоу.

— Ну, ты — ворона, — тихо сказал Саша.

— Думаешь, я накаркала? Считаешь, это она его отравила? Я же просто так сказала. Это мог сделать кто угодно.

— Ты бы хоть спросила, как Машка, — вдруг совсем не к месту осмелился упрекнуть ее Саша. — Мы с ней торт для тебя испекли.

— Ладно, ты прав. Поехали домой. Хотя нет, ты поезжай, но сначала подкинешь меня в Люблино, она там комнату снимала у одной своей знакомой. Капитан Стик сейчас там и хочет со мной поговорить.

— Давай снимай всю свою одежду, я постираю. Она вся пропахла больницей.

— Ты ее лучше сожги или постирай и отнеси куда-нибудь в церковь, раздай бедным, — вполне серьезно сказала Наташа, снимая через голову свитер.

Сестра привезла ее к себе и правильно сделала — возвращаться в свою квартиру Наташа не хотела. Понимала своими травмированными мозгами, что лучше этого не делать. Что там абсолютно все будет ей напоминать о Вадиме. А в спальне, если она туда войдет, у нее вообще остановится сердце.

В Ритиной квартире она скорее придет в себя, будет пить таблетки, спать, смотреть комедии, читать книги, печь пироги для Риты и Сергея, потому что только у нее получается такое пышное и вкусное тесто. А квартиру она попросит сестру продать. Лучше так, чем снова оказаться на больничной койке. И хотя она лежала в кризисном центре, а не в настоящей психушке, ей этих двух недель вполне хватило, чтобы понять, насколько тонкая грань отделяет человека нормального от психически неуравновешенного.

— Как наше ничего? — заглянул в комнату широко улыбающийся Сергей. — Живот не болит? Все в порядке? Может, врача позвать или медсестру — перевязки делать?

— Нет-нет, медсестру пока еще рановато, — ответила за Наташу Рита. — Вот когда надо будет нитки вытаскивать, тогда и поедем в больницу, нам там все сделают.

— Ладно, я борщ поставил греться! — услышали они голос Сергея уже из кухни. — Давайте там, переодевайтесь и за стол!

Наташа сняла с себя всю одежду, набросила халат сестры и поспешила в ванную комнату, где для нее уже набралась ванна. В больнице, конечно, тоже было чисто и комфортно, но все равно, это же больница. Там словно все стены впитали в себя боль и страдания людей, их слезы и стоны. А здесь, в Ритиной квартире, было совсем по-другому, здесь даже дышать было как-то свободнее и запахи были приятные — пахло чистотой, домашней едой, шампунем.

Рита зашла в ванную вместе с сестрой, помогла ей залезть в ванну.

— Он же ничего не знает… Какая ты молодец, что ничего ему не рассказала. Пусть и дальше думает, что у меня был перитонит. Не хотелось бы, чтобы он относился ко мне, как к психованной.

— Ната, даже если бы Сергей знал всю правду, он никогда бы не относился к тебе, как к психованной. Он хороший и добрый человек, ты же его знаешь. Не горячо?

— Нет, наоборот — приятно.

Она лежала в зеленоватой воде, прикрыв глаза от удовольствия, и Рита, глядя на нее, вспоминала себя, когда она вот так же, после свиданий с Мишей отмокала в горячей воде, чтобы смыть с себя всю воображаемую грязь и обман.

— Знаешь, меня тестировали там, по триста вопросов задавали, и все такие идиотские. Идиотские вопросы для идиотки. Я отвечала и не понимала, зачем все это. Может быть, для того, чтобы заполнить какую-то сложную форму тестов, которая потом выдаст готовый диагноз?

— Наверное. Давай не будем про больницу. Ты же совсем поправилась. Ну подумаешь, нервы слегка расшатались. Как говорит твоя врач Елена Александровна? Наш организм — это…

— …химический завод, да, это на самом деле так. После системы мне становилось так хорошо и спокойно.

— Ната, я, конечно, не врач, не психиатр, но я попробую тебе кое-что объяснить. Ты пойми, так переживать из-за мужика — ну не стоят они этого! Уж столько фильмов пересмотрели, столько книг перечитали, разных историй наслушались о безответной любви и психических расстройствах на любовной почве… Вот когда с тобой это случилось, я вспомнила «Историю Адели», помнишь? Про дочку Гюго. Там Аджани в главной роли. Ну совсем девушка от любви с ума сошла. Нельзя так! Просто нельзя, и все! У тебя своя жизнь, и ты должна ее беречь. Понимаю, что любовь — это болезнь и все такое, что человек не может контролировать это чувство, что мозг отказывает, но все равно надо же полюбить в первую очередь себя, чтобы не свихнуться, когда тебя… уф… ладно, давай не будем об этом. Голову помоешь? Какой шампунь тебе подать?

За ужином она увидела на экране телевизора Вадима, его портрет. Шла программа Сторожева, и он что-то там говорил и даже произносил его имя. Ната почувствовала, как щеки ее запылали, пошла физическая реакция.