Анна и французский поцелуй - Стефани Перкинс

– Я смогу спрятать что-нибудь еще. Например, проваленный тест по французскому. Или незаконный самогонный аппарат.

Сент-Клэр заливается чудесным мальчишечьим смехом, и я улыбаюсь.

– Но что ты станешь делать с моторизированным плавучим баром на радиоуправлении?

– Использовать в ванной. – Сент-Клэр смахивает слезу с щеки. – Глянь-ка! Садовая статуя горы Рашмор. Тебе это просто необходимо, Анна. И всего за сорок долларов! Почти даром!

Мы заканчиваем на странице принадлежностей для гольфа и переходим к рисованию шаржей на других пассажиров, и первым идет тот парень в футболке с логотипом Евродиснейленда. Глаза Сент-Клэра сияют, когда он рисует, как наглец падает со спиральной лестницы Пантеона.

Море крови и ушки Микки-Мауса.

Спустя несколько часов Сент-Клэр засыпает. Его голова падает мне на плечо. Я сижу, не смея пошевелиться. Занимается рассвет, небо окрашивается в розово-оранжевые цвета, и это наводит меня на мысли о шербете. Я принюхиваюсь к волосам Сент-Клэра. Не сочтите меня за чудачку, просто… как-то так…

Должно быть, он все-таки проснулся раньше, чем я предполагала, потому что пахнет свежестью. Чистотой. Здоровьем. Мм… Я засыпаю мирным сном и просыпаюсь только при объявлении посадки. Мы прилетели.

Я дома.

Это все нервы. Словно аниматронная группа из «Чак И. Чиз»[34] устроила танцы в моем животе. Я всегда ненавидела «Чак И. Чиз». Почему я думаю о «Чак И. Чиз»? Не знаю, с чего я так нервничаю. Просто снова увижу маму. И Шонни. И Бридж! Бридж сказала, что приедет.

Рейс Сент-Клэра в Сан-Франциско будет только через три часа, поэтому мы садимся на поезд, курсирующий между терминалами, и он провожает меня в зону прибытия. Мы молчим с тех пор, как вышли из самолета. Наверное, все дело в усталости. Мы доходим до контрольно-пропускного пункта, дальше Сент-Клэру нельзя. Дурацкие инструкции. Жаль, что я не могу познакомить его со своей семьей. Группа «Чак И. Чиз» устраивает очередной акробатический номер, что странно, потому что я нервничаю вовсе не из-за того, что мы расстаемся. Я увижу Сент-Клэра через две недели.

– Ладно, Анна. Видимо, пришла пора прощаться. – Сент-Клэр берется за ремни своего рюкзака, и я делаю то же самое.

Наверное, нам следовало бы обняться. Но я почему-то не могу себя заставить.

– Передавай маме привет от меня. Я понимаю, что мы незнакомы, просто она кажется очень хорошим человеком. Я надеюсь, что это так.

Сент-Клэр нежно улыбается:

– Спасибо. Я передам.

– Позвонишь мне?

– Да, конечно. Хотя ты будешь так увлечена общением с Бридж и как его бишь там, что забудешь о своем английском приятеле Сент-Клэре.

– Ха! Значит, теперь ты англичанин! – Я тыкаю его в живот.

Сент-Клэр хватает мою руку, и мы со смехом боремся.

– Я объявляю себя… человеком без… национальности.

Я вырываюсь на свободу:

– А я все равно тебя поймала. Ой!

Седой мужчина в солнечных очках задевает меня красным чемоданом в клеточку.

– Эй, вы! Извинитесь! – кричит Сент-Клэр, но мужчина уже слишком далеко, чтоб услышать.

Я потираю голень:

– Да ладно, все уже в порядке. Мне пора идти.

Очередная возможность обняться. Почему мы не можем этого сделать? В конце концов я делаю шаг вперед и осторожно заключаю Сент-Клэра в объятия. Он замирает, и объятие выходит неуклюжим, ведь нам еще мешают рюкзаки.

Я опять ощущаю аромат волос Сент-Клэра. О, небеса!

Мы расходимся.

– Оторвись по полной сегодня вечером на концерте, – кричит Сент-Клэр.

– Обязательно. Удачного полета.

– Спасибо. – И он закусывает большой палец.

Я прохожу через пункт охраны и встаю на эскалатор. Оглядываюсь в последний раз. Сент-Клэр прыгает на месте и машет мне рукой. Я заливаюсь смехом, и лицо его сияет.

Эскалатор везет меня дальше вниз. Сент-Клэр исчезает из виду…

И вот передо мной… они. Мама широко улыбается, а Шонни прыгает и машет, точно как Сент-Клэр.

– Последний раз тебе говорю, Бридж сказала, что очень сожалеет. – Мама расплачивается со сварливой женщиной за парковку в аэропорту. – Ей нужно готовиться к концерту.

– Ну конечно. Мы с ней всего-то четыре месяца не виделись.

– Бридж – РОК-ЗВЕЗДА, – доносится с заднего сиденья голос Шонни. И этот голос полон обожания.

О-о-о! Кто-то втрескался по уши.

– Да что ты говоришь?

– Она сказала, что однажды ее группу будут показывать по MTV, и не как какую-нибудь лузерскую, а как одну из тех, что можно увидеть, только купив специальный кабельный пакет.

Я оборачиваюсь. У брата подозрительно самодовольный вид.

– И откуда ты знаешь о специальных кабельных пакетах?

Шонни качает ногами. На одной из коленок красуются лейкопластыри с рисунком в стиле «Звездных войн». Семь или восемь штук.

– Вот так. Бридж рассказала.

– А… Понятно.

– А еще она рассказала о молящихся богомолах. Что девочка-богомол съедает голову богомола-мальчика. И она рассказала мне о Джеке Потрошителе и НАСА и показала, как готовить макароны с сыром. Очень вкусные, с мягким сыром.

– И это все?

– Да кучу всяких вещей! – Звучит прямо как угроза.

– Слушай, а у меня для тебя кое-что есть.

Я открываю рюкзак и достаю пластмассовую коробку. В ней настоящий песчаный человек из «Звездных войн». Покупка на eBay стоила мне суммы, которой хватило бы на недельное питание, но я не прогадала. Братишка действительно хотел эту игрушку. Я приберегала подарок на потом, но необходимо срочно переманить Шонни на свою сторону.

Я протягиваю подарок. Малыш хватает игрушку и быстро распаковывает ее на заднем сиденье.

– Счастливого наступающего Рождества!

Шонни скрещивает руки:

– У меня уже есть один. Бридж подарила.

– Шон! Что я говорила о благодарности? Скажи сестре спасибо. Ей, наверное, не так-то просто было купить тебе такую вещь.

– Все нормально, – бормочу я, убирая игрушку обратно в сумку.

Удивительно, как маленький обиженный семилетка может играть моими чувствами.

– Он просто скучал по тебе, вот и все, – вздыхает мама. – Болтал о тебе без остановки. И теперь просто не знает, как выразить свои чувства. Шон! Прекрати пинать кресло! Я же просила тебя не бить по моему креслу, когда я за рулем.